Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 1
Ему почему-то сейчас ничего и никого не хотелось. Нестерпимо ломило виски и ныл затылок.
Часть вторая
ГРОЗНАЯ ОБИТЕЛЬ
Глава первая
Шесть машин, окутывая смрадными выхлопами моторов свежедурманящий воздух горного ландшафта, торопливо мчались по рытвинам и колдобинам неприсмотренных провинциальных дорог.
Динстон спокоен. Безрассудные китайцы вряд ли решатся потревожить колонну автомобилей с двумя бронетранспортерами. На переднем китайский флажок, номера на машинах тоже китайские. Только отчаявшиеся могут предпринять что-нибудь неестественное. Потому он спокойно, с уважительный интересом взирал на открывающийся перед ним величественный ландшафт загадочного Тибета.
Срединная — часть Великой Азии. Огромная, вставшая на дыбы возвышенность далеко простирались перед глазами наблюдателя на север и на юг. Склоны, ущелья, выступы, скальные складки рисовонно и картинно, ломаным контрастом поднимались вверх, не уменьшаясь в размерах с расстоянием, не размываясь с высотой. Утреннее солнце в ярких, восхитительных тонах высвечивало все, что желало показать путникам с самой выразительной, неожиданной стороны.
Поражающая резкость восприятия, масштабность, аллегоричность. Грандиозный лик неведомого мира, сокрытого в недрах величественной молчаливой возвышенности.
Невольно думалось: именно таким и должен быть центр Азии, центр исполинского материка. В виде поднимающегося вверх многоголовчатого купола, на котором реки, обрывистые ущелья, трещины, разломы, как иероглифы для чтения истории, начертанные веками и тысячелетиями.
Полнота таинственного немого величия невольно передавалась жесткому сердцу полковника, и он под впечатлением видимого размышлял:
— Какой ни есть Китай отсталый, угнетенный в собственной изолированности, все же зто огромная страна, и она, как эти горы, содержит в себе все, что необходимо для могущества такого щепетильного в вопросах гегемонии государства.
Он начал подремывать. Иногда на какое-то время засыпал, вздрагивая на неровностях дороги, просыпался, таращил глаза по сторонам и снова начинал натужно сопеть.
Неожиданно машины резко затормозили. Полковника по инерции кинуло вперед. Вроде ему послышался даже далекий треск. Шагах в трехстах большущее оголенное дерево пошатнулось, накренилось и медленно начало опускаться всей массой на дорогу. Секунды — и автомобили ощетинились автоматическими винтовками. Выжидали. Всматривались. Дерево перестало крениться, но угрожающе покачивалось.
Крутом тихо. Местность окаменевшая, вымершая.
Послали авангардный бронетранспортер. Осторожно, крайне медленно он тронулся вперед, зорко выперив дюжину пар опасливых глаз. Ствол под косым углом предупреждающе нависал над дорогой. Несколько охранников вылезли через люк, пригибаясь, короткими перебежками обежали дерево. Осмотрелись — ничего. Углубились в разные стороны от дороги. Через четверть часа был подан знак к движению. Колонна тронулась. Когда автомобиль Динстона поравнялся с авангардом, доложили; предметом вынужденной остановки оказалось старое, со слабыми корнями, дерево.
Офицеры молча переглянулись. Полковник с достоинством вытер испарину со лба. Споун грохнул кулаком по борту:
— Их проделки.
Тяжело сели обратно на свои места. Молчали. Оружие из рук никто не выпускал. Колонна медленно прошла под деревом, набрала скорость, понеслась дальше.
Скоро дорога начала кружить меж склонов гор, поднимаясь выше и выше. Сидели взведенные.
Еще полтора часа натужной езды, и вдали показались стены неприветливого монастыря.
У покосившихся ворот стояли настоятель и десяток неподвижных изваяний разного возраста.
Пока офицеры, отплевываясь, неохотно вылезали из машин, разминая онемевшие от настороженной неподвижности конечности, а китайские офицеры о чем-то быстро тараторили с настоятелем, Споун негромко, показывая глазами, пояснял Динстону:
— Сэр, вот тот, что справа от настоятеля, и есть чемпион чемпионов. Слева — патриарх.
Когда все американцы спрыгнули на землю, стало очевидно, что прибыло их не менее сорока человек. Полковник спросил переводчика:
— О чем так живо балаболят китайцы?
— Монахи недовольны, что нас приехало так много.
— А что они хотели? — поинтересовался с ухмылкой Динстон.
— Им поясняют, что у нас с собой очень много денег, потому и охрана.
— То-то, — довольно процедил сквозь зубы полковник, — пусть знают: Америка никогда не шутит, особенно с деньгами. Валюта должна знать счет и место. Потому и богата Америка. Она считает, охраняет от посягательств свои, да и… чужие деньги. В этом ее сила, могущество, неподкупность.
— Браво, полковник, браво. Добавьте: и ее людей, — декламированно поддержал Маккинрой.
— Но как они бедны, — придавая нужный контраст обстановке, внушительно продолжал Динстон. Он разглядывал монахов, словно аборигенов с островов Полинезии. — Они что, с рождения носят одну рясу? Как однообразны черты лиц. Даже не представляю, куда они смогут вложить те пачки долларов, которые мы им всучим? При их-то образе жизни! Еще торговались!
— Осторожнее, — шепнул скороговоркой эксперт. — Они тоже читают «Таймс».
— Тысячи долларов, — не унимался полковник, — им за глаза хватило бы! На всех и на много лет.
Оторвали миллион. Торгуются не хуже нашего, — уже спокойнее говорил Динстон. — Но типы мрачные. Не завидую Споуну. Майор! — громко окликая офицера, деланно развлекаясь, заулыбался Дннстон. — Вам ничего кошмарного не снилось?
Споун умно промолчал. Он только настороженно следил за диалогом настоятеля и китайца.
Офицеры тамошних служб жестом пригласили американцев подойти. Но представили полковнику только настоятеля и патриарха. На остальных указали, что они старейшины и весьма почтенные люди в своем кругу. Динстона рвано пробирала неприятная дрожь от монашеского взгляда и поклона.
Их сумрачные лики неподвижны, спокойны. Во время всего недолгого знкомства стояли и глядели сквозь всю американскую делегацию в пространство. Землистая сухая кожа, как грязная гипсовая маска, плотно стягивала череп, придавая лицу неземной вид. Головы двух незнакомых старейшин были гладко выбриты, и только на макушке красовался небольшой хвостик реденьких волос.
Споун тронул полковника за локоть.
— Сэр, нас приглашают следовать вот в это строение.
Динстон очнулся. Он не заметил, как в своих мыслях, глубоко ушел в себя. Потер виски, ступил следом за майором в ветхую пристройку у стены храма.
За монахами разрешено было следовать только представителям китайских служб и американской делегации в количестве девяти человек.
Когда расселись на земляном полу, полковник решил начать первым. Ему претил климат мертвенного безличия. Хотелось поскорее закончить и уехать.
— Почтенный господин Дэ и другие уважаемые господа! Сегодня мы прибыли посмотреть вашего воспитанника и окончательно оформить соглашение. Наверное, сумею выразить общее согласие, что длительная канитель, которая сопутствовала этой встрече, изрядно надоела обеим сторонам. Майор Споун в течение двух месяцев вел с вами утомительные дискуссии, которые, как я уверен, принесут пользу китайской и американской нации. Подробности известны, цены названы. Единственное, чего мне хотелось бы, так это того, чтобы после наших встреч у вас не осталось тяжелое чувство. Мы оставляем для вас в качестве презента и в знак нашей признательности к вам лично и к вашему искусству, как реальной действителыюсти нашего технического времени, киноленты различных видов борьбы многих стран и народов. А также киноустановку и съемочную камеру с большим запасом пленок высшего качества.
Легкий поклон монахов показал, что они довольны подношением.
— Надеюсь, — уже более свободно продолжил Динстон, — наши отношения с вами сохранятся на деловом, полезном для обеих сторон, уровне.
Представитель китайских служб удовлетворенно щелкнул пальцами.
— Уважаемый Дэ, просим вас показать воспитанника и, думаю, сможем закончить на этом. Вы не менее заняты, чем мы, — полковник неестественно согнулся в китайском поклоне.
— Полностью с вами согласен, господин Динстон. Они с нетерпением поджидают нас на тренировочной поляне, — степенно поклонился настоятель.
Последовал приглосительный жест. Все вышли на воздух. Динстону стало свежее, спокойное. Что-то не лежала у него душа к аскетам. «Аллергия, старость, что ли?» — почему-то набожно подумал он о себе.
К поляне шли гуськом. Офицеры посуровели, стали замкнутыми, понуро смотрели перед собой. Неудовлетворенность чем-то сказывалась в каждом шаге. Меж низкими деревцами и большими замшелыми валунами шагов через двести вышли но поляну, с дальней стороны которой тянуло прохладой пропасти.
