Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов
И снова в полумраке на глаза ей попался конверт. Захотелось услышать голос. Его голос. Она устроилась в гостиной с ноутбуком на коленях, надела наушники. Вставила диск.
Прокрутила запись. Жанна собиралась прослушать только один или два сеанса. Из каждого она выхватывала первые слова и принимала решение. Узнавала голоса, интонации и хорошо обустроенные психические преисподние, по которым каждый метался, как крыса в своем лабиринте. Но лишь в самом конце диска ей наконец попалось нечто действительно заслуживающее внимания.
Отец-испанец пришел снова.
Вместе с сыном.
— Познакомьтесь с Хоакином.
В темноте она усилила звук. Выходит, отец с сыном приходили к Феро около шести. Как раз тогда, когда она караулила его в машине… И она видела, как они входили и выходили из дома № 1 по улице Ле-Гофф. Но ничего такого не припомнит.
Поджидая одного мужчину, на двух она не обратила внимания.
— Здравствуйте, Хоакин.
— Здравствуйте.
По голосу Жанна предположила, что ему около сорока. Значит, как она и думала, отцу не меньше шестидесяти.
— Вы согласны ответить на несколько вопросов?
— Согласен.
— Сколько вам лет?
— Тридцать пять.
— Вы женаты?
— Холост.
— Работаете?
— Я адвокат.
— В какой области?
— Занимаюсь негосударственными организациями, размещенными на Южноамериканском континенте.
Хоакин говорил без всякого испанского акцента. Похоже, он вырос во Франции. Или у него природные способности к языкам.
— Какова сфера деятельности этих неправительственных организаций?
— Все как обычно. Помогаем самым бедным. Лечим детей, делаем им прививки. Что касается меня, я управляю пожертвованиями, собранными по всему миру.
Молчание. Феро записывал. На каждый вопрос Хоакин отвечал уверенно, не спеша и не путаясь.
— У вас есть проблемы со здоровьем?
— Нет.
— Вы пьете?
— Нет.
— Принимаете наркотики?
— Никогда.
— Ваш отец говорит, что у вас случаются, скажем, приступы.
Жанне послышался смешок. Видимо, Хоакин не принимал все это близко к сердцу.
— Приступы. Хорошо сказано.
— Что вы об этом скажете?
— Ничего.
— Почему?
— Я о них ничего не помню. Это словно провал в памяти.
— Это-то меня и беспокоит, — добавил отец.
Опять молчание. Феро снова сделал запись.
— И для этих провалов характерно появление другой личности?
— Говорю вам, понятия не имею!
Хоакин повысил голос. Первый признак нервозности. Голос Феро тоже изменился. Стал тверже.
— Вы согласны провести сейчас короткий сеанс гипноза?
— Как в «Экзорцисте»?
Адвокат заговорил шутливым тоном. Отстраненным.
— Как в «Экзорцисте». Именно. Этот метод часто преподносит сюрпризы.
Снова смешок.
— Думаете, я одержим дьяволом?
Голоса собеседников звучали то нервно, то непринужденно. Как у Хоакина, так и у Феро.
— Нет, — ответил психоаналитик. — Возможно, во время ваших провалов действуете вы сами и какая-то другая личность, хотя вы об этом не подозреваете. Или скорее другая сторона вашей личности. Вместе мы, несомненно, сумеем заставить ее проявить себя. Для вас это совершенно безопасно.
Феро говорил уверенно. Словно хирург перед тем, как дать наркоз. Послышался шорох. Хоакин заерзал на стуле.
— Не знаю.
— Хоакин, — шепнул отец.
— Папа, не вмешивайся.
Молчание. И потом:
— Хорошо. Давайте попробуем.
— Позвольте, я задерну шторы.
Шум шагов. Постукивание жалюзи. Скрип передвигаемых стульев. Жанна слушала как зачарованная. Она не могла избавиться от мысли, что все это произошло перед самой их встречей. Ей открывалась истина. Когда она расслабилась, лакомясь мороженым в садах на Елисейских Полях, Антуан Феро тоже пытался развеяться. Выходит, они помогали друг другу. Жанна ускорила прослушивание, пропуская подготовительный этап перед сеансом гипноза. Теперь Хоакин был в трансе. Замедленные ответы. Невыразительный голос, словно исходивший из глубины гортани, прямо из голосовых связок. Жанна представляла всех троих в полумраке кабинета. Феро сидит за столом или, возможно, рядом с пациентом. Хоакин выпрямился на стуле, с закрытыми глазами или неподвижными зрачками. А в стороне стоит отец. Она бы не сказала почему, но он виделся ей с пышной, тронутой сединой или совсем седой шевелюрой.
— Хоакин, вы меня слышите?
— Я вас слышу.
— Я бы хотел обратиться к тому, кто находится в вас, если он существует.
Нет ответа.
— Могу я поговорить с ним?
Феро повысил голос:
— Я обращаюсь к тому, кто живет внутри Хоакина. Отвечай!
Жанна заметила, что Феро перешел на «ты». Наверняка чтобы различить двух своих собеседников: Хоакина и чужака. Последняя попытка, более спокойным тоном:
— Как тебя зовут?
Короткое молчание. Затем в комнате зазвучал другой голос:
— У тебя нет имени.
От этого тембра ее передернуло. В нем было что-то металлическое, скрежещущее, сверлящее. Ни мужчина и ни женщина. Возможно, ребенок. На каникулах в деревне, в Леперше, они с сестрой мастерили рацию из консервных банок, связанных веревочкой. Из металлических цилиндров раздавался точно такой же звук. Жестяной голос. Голос металлической струны.
— Как тебя зовут.
Отец прошептал:
— Оно никогда не говорит «я». Оно всегда говорит во втором лице.
— Замолчите.
Феро прочистил горло:
— Сколько тебе лет?
— У тебя нет возраста. Ты из леса.
— Какого леса?
— Тебе будет очень больно.
— Чего тебе надо? Чего ты хочешь?
Нет ответа.
— Расскажи мне о лесе.
Металлический скрежет. Вероятно, смешок.
— Его надо слушать. Лес мертвецов.
— Почему ты его так называешь?
Нет ответа.
— Ты узнал этот лес, когда был маленьким?
— Ты узнал этот лес, когда был маленьким?
Отец снова негромко вставил:
— Я заметил, что это значит «да». Оно повторяет вопрос.
Феро не ответил. Жанна представила, как он сосредоточился на Хоакине. Наверняка склонился над ним, упираясь руками в колени.
— Опиши мне его.
— Лес опасен.
— Почему?
— Он убивает. Он кусается.
— В лесу тебя искусали?
— В лесу тебя искусали?
— Когда ты появляешься внутри Хоакина, что ты заставляешь его делать?
Молчание.
— Ты хочешь отомстить лесу?
Молчание.
— Отвечай на вопрос.
Молчание.
— Отвечай, это приказ!
Снова скрежет. Возможно, смех. Или отрыжка. Детский голос стал чуть выше, и теперь это было похоже на быстрое заунывное чтение:
— Todas las promesas de mi amor se irán contigo.
Me olvidorás, me olvidorás.
Junto a la estación lloraré igual que un niñо,
Porque te vas, porque te vas,
Porque te vas, porque te vas…[19]
Феро попытался перебить его, но мужчина-ребенок все бормотал:
— …se irán contigo.
Me olvidorás, me olvidorás.
Junto a la estación lloraré igual que un niñо,
Porque te vas, porque te vas,
Porque te vas, porque te vas…
Голос был ужасен, словно связки раскалились от трения и чуть не лопались. Повысив голос, Феро удалось вывести Хоакина из транса. По его приказу тот замолчал.
— Хоакин, вы меня слышите?
— Да, слышу.
Он снова говорил мужским голосом.
— Как вы себя чувствуете?
— Усталым.
— Вы помните, что сказали мне под гипнозом?
— Нет.
— Отлично. На сегодня достаточно.
— Что со мной, доктор?
К нему вернулся шутливый тон, в котором, однако, сквозило беспокойство.
— Еще слишком рано делать выводы. Вы согласны приходить ко мне регулярно? Пройти обследование?
— Все, что хотите, — произнес он, сдаваясь.
— А теперь мне надо переговорить с вашим отцом. С глазу на глаз.
— Ну конечно. До свидания, доктор.
Скрип стульев. Стук двери. Затем — дрожащий голос отца:
— Ужасно, правда?
— Вовсе нет. Но придется провести исследования. Проверить, нет ли неврологических нарушений.
— Разумеется.
— У вашего сына — я говорю о том существе, к которому я обращался во время сеанса гипноза, — наблюдаются специфические симптомы.
— Симптомы чего?
— Реверсия местоимений. Повторение вопросов. Эхолалия. И даже лицо: вы заметили, как оно исказилось, когда заговорил другой!
— Симптомы ЧЕГО?
— Аутизма.
— Я не желаю слышать это слово.
— Вы никогда не лечили его от этого?
— Вам известна его история. В первые годы его жизни меня не было рядом.
— Какие отношения были у него с матерью?
— Мать умерла от родов. Hay Dios mio,[20] вы что, ничего не записываете?
