Сантьяго Гамбоа - Самозванцы
Такси остановилось в районе достаточно грязном и неприветливом. Пахло луком, еще чем-то жареным. На миг мне вдруг показалось, что я не в Пекине, а в Древнем Риме и что мы должны разыскать католиков в их нездоровом убежище. Я доверяю людям, но во время этой миссии чувствовал себя не в своей тарелке.
Дверь открылась, и мы вошли в узкую маленькую квартирку, обставленную обшарпанной мебелью.
— Подождите здесь, пожалуйста, — сказал лилипут, оставляя меня в темной комнате, все убранство которой составляли небольшой диван, кувшин с водой и три стакана.
Я был сыт всем этим по горло и, не желая ждать кого бы там ни было, уже подумывал выйти и на такси вернуться в отель, но не успел — открылась дверь, и вошли двое. Я не мог как следует разглядеть их лица и заметил только, что один из них китаец, а второй — европеец.
— Добро пожаловать в Пекин, господин Суарес Сальседо, — сказал европеец и протянул руку. — Меня зовут Питер Ословски. Преподобный Питер Ословски. А это Сунь Чэн, наш настоятель.
Я пожал им руки, немного успокоенный.
— Надеюсь, преподобный, — сказал я, — что вы расскажете более подробно о цели моего путешествия.
— Да, конечно. Не желаете немного холодной воды? Сейчас так жарко.
— Спасибо.
Я выпил глоток. Действительно, я устал. Очень устал.
— Мы рассчитываем на вашу помощь, — сказал преподобный. — Нужно найти одного священника из нашей конгрегации, который находится в опасности; по причине одной зловещей, но интереснейшей находки он был вынужден временно скрыться. Вы должны добраться до него и помочь вывезти из Китая один документ.
— Какой документ? — спросил я. — Почему это важно и почему этот священник в опасности?
— Вы задаете слишком много вопросов, многоуважаемый друг. Здесь нужно действовать осторожно, и вам, к сожалению, придется запастись терпением.
Я, честно говоря, не настроен был выслушивать лекции по поводу того, как себя вести.
— Я хочу точно знать, во что впутался тот священник и почему меня сюда притащили, — заявил я решительно и встал. — Я приехал делать репортаж, а не спасать кого-то; после того как ответите на мои вопросы, преподобный, я сообщу, согласен ли помогать. Вы знаете, в какой я гостинице.
И сказав это, вышел из квартиры. Спустился вниз по лестнице, вышел на улицу, отошел от подъезда и стал искать такси. Но в этом районе было мало машин. Тогда я пешком дошел до угла и увидел вдали ряд домов. Я продолжал брести в надежде найти более оживленный квартал, но вместо этого очутился на пустыре. Сзади здания казались крайне негостеприимными.
Вскоре я увидел машину. Она ехала медленно, а когда поравнялась со мной, одна из задних дверей открылась. Внутри сидели Чжоу, Сунь Чэн и преподобный Ословски.
— Вы должны научиться терпению, — повторил преподобный. — Садитесь. Мы доставим вас в гостиницу. По дороге я объясню, что происходит.
Усевшись на ступеньках Дворца народа, профессор Герберт Клаус достал диктофон и включил запись.
«Пекин. Первый день. Время 15.45.
Мои первые впечатления от города — одно лишь восхищение. То, что я так долго изучал и представлял себе, будучи далеко, теперь становится реальностью. Но есть и определенного рода отличие, кое обычно бывает между книгами и действительностью, между теорией и практикой. В книгах эта страна — другая. В некотором смысле все, что написано, нереально, хотя, возможно, так и было раньше. Зато правдива История. Здесь, передо мной, — мавзолей Мао Цзэдуна. Никогда раньше ни один человек не повелевал жизнями стольких людей. Его тело выставлено напоказ.
Новое и традиционное сосуществуют. Небоскребы и остатки старой стены, несчастной городской стены. Ее разрушение явилось серьезнейшим покушением на историческое наследство, и это не единственный случай. Я чувствую восторг в душе. Великие люди были здесь до меня; помимо Лоти, я должен упомянуть моего любимого Матео Риччи. Площади не было в его времена, но был Внутренний город и оживленный Внешний город.
Императоры и коммунистические власти понимали одну особенность, которая существует и на Западе: связь между архитектурным величием и величием государства. Первое — символ последнего. Последнее не существует без первого. Мы в Германии это знаем. Государство — идея, которую просто так не видно, и только огромные дворцы позволяют воочию почувствовать ее величие. Почести не могли бы существовать без дворцов. Люди ходят с высоко поднятой головой, гордые своими символами».
Закончив запись, Гисберт Клаус убрал аппарат, еще раз сверился с картой и перешел на другую сторону площади, намереваясь зайти в книжный. В путеводителе говорилось, что один хороший магазин был как раз рядом, на торговой улице Ван-Фуджин; туда он и направился, не замечая, что у него за спиной кое-кто тоже поднялся со ступенек и пошел следом, держась на почтительном расстоянии и одновременно, достав из барсетки мобильный телефон, что-то торопливо говоря.
Дойдя до нужного места, Клаус очень удивился — улица была современная и оживленная. По обеим сторонам — огромные торговые центры с неровными крышами. Толпы людей входили и выходили из тысяч магазинов, в которых торгуют всякими безделушками: вещицами из нефрита и агата, маленькими алебастровыми статуэтками божков, изделиями из слоновой кости, шелка и парчи. Были здесь и лавки, в которых продавались разного рода сувениры под старину, кафе с широкими террасами, модные бары и рестораны. Еще дальше Гисберт обнаружил большой, многоэтажный книжный магазин и пустился на поиски отдела китайской литературы. К его огромному изумлению, в магазине не оказалось нового издания книги Ван Мина. Тогда он направился к одному из продавцов.
— Добрый день, — сказал он по-китайски уже вполне уверенно, — не подскажете, где можно найти произведения Ван Мина?
Продавец посмотрел на него с любопытством:
— Не могли бы вы повторить это имя?
— Ван Мин.
— Подождите минуточку, пожалуйста.
Чей-то неотрывный взгляд следил за ним из глубины зала, из-за полок.
Продавец пошел к кассе и стал что-то говорить другому служащему, судя по костюму, занимавшему более высокую должность. Тот, в свою очередь, вызвал по телефону еще одного продавца. Когда они собрались все втроем, первый сделал знак Гисберту, который продолжал разглядывать стеллажи.
— Извините, господин, — сказал самый старший, подойдя к Гисберту. — Это вы ищете произведения Ван Мина?
— Да, я.
— Видите ли, я должен сказать вам, что в настоящее время все книги распроданы. Вас интересует что-то конкретное?
— В общем, да. Я хотел бы купить факсимильное издание «Книга измененных имен», если возможно, то, за основу которого взято издание «Хижины неподвижного отдыха», Пекин, 1975, Издательство популярной литературы.
— Если вы немного подождете, — сказал продавец, — я запишу выходные данные. Может быть, удастся получить ее через пару дней.
— Вы очень любезны.
Продавец все записал и дал Гисберту визитную карточку.
— Позвоните в конце недели, господин. Там указано мое имя и прямой номер нашего отдела.
Гисберт поблагодарил, но прежде чем он ушел, продавец снова заговорил с ним:
— Если вас интересуют раритеты, господин, советую пройтись по букинистическим лавкам Донгси Нандхие. Это недалеко отсюда. Если позволите, я покажу на карте.
Гисберт развернул карту, и продавец пометил несколько кружочков.
— Вы также можете поискать в антикварных лавках парка Хоухай, иногда там попадаются ценные вещи. Я вижу, господин специалист.
— Я ученый, занимаюсь китайской культурой, молодой человек, — сказал профессор. — Большое спасибо за советы.
Любопытство и филологический азарт Гисберта поднялись, как антенны, и он вышел на улицу, забыв об усталости. Даже забыл о своем обещании позвонить Юте.
Действительно, улица Донгси оказалась очень близко, и в указанном месте он нашел одну из книжных лавок. Это был достаточно просторный зал, немного темноватый, весь в стеллажах. Множество продавцов в белых халатах сновали среди книг, некоторые тома лежали в корзинах. Гисберт, взволнованный, начал рыться в книгах, через несколько часов у него в глазах рябило от заглавий, но труд его окупился: он обнаружил первое испанское издание Хосе Марии Аргедас («Песни и сказания народа кечуа», Лима, 1949) и несколько англоязычных книг, написанных путешественниками, посещавшими Китай. Лишь только своего любимого Ван Мина профессор не нашел.
Владелец лавки подошел к нему, предлагая помощь.
— Вижу, вы интересуетесь китайскими книгами, — сказал он. — Полагаю, что вы знаете наш язык.
— Немного, — скромно ответил Гисберт. — Я профессор Гамбургского университета и занимаюсь синологией.
— Вы ищете какую-то конкретную книгу?
