Патриция Корнуэлл - Точка отсчета
— Ничего нет, — сказал Филдинг, запечатывая кольцо в конверт для улик. — Никакой гравировки.
— Нет, — подтвердила я.
— Интересно, почему она носила его не на пальце, а в заднем кармане?
— Хороший вопрос.
— Может быть, делала что-то такое, для чего кольцо обычно снимают, — продолжал он. — Например, люди снимают украшения, когда моют руки.
— Возможно, она кормила лошадей. — Я сняла несколько волосков с помощью пинцета. — Того же вороного жеребенка, а?
— Ладно, пусть так, — с сомнением протянул Филдинг. — И что? Она обращает внимание на этого красавчика, угощает его морковкой и не отводит назад в конюшню? А немного погодя все загорается, в том числе и конюшня? Но жеребенок убегает? — Мой заместитель посмотрел на меня через стол. — Самоубийство? Получается, она пожалела этого... как его?
Вопросов было много, ответов гораздо меньше, и нам ничего не оставалось, как продолжать исследовать останки. Судя по предохранительным колпачкам, найденным в карманах джинсов, и внутриматочной спирали, девушка вела активную сексуальную жизнь. Мы также обнаружили застежку-молнию, почерневший предмет размером с футбольный мяч, оказавшийся стальным браслетом с маленькими звеньями и серебряным колечком с тремя ключами. Если не принимать во внимание конфигурацию пазух, которые столь же индивидуальны, как отпечатки пальцев, и фарфоровой коронки на правом верхнем резце, нам не попалось ничего, что могло бы помочь идентификации.
Ближе к полудню мы откатили стол в дальний угол прозекторской, к секционной ванне. Все другие места уже были заняты, отовсюду слышался громкий звук бьющей в стальные стенки воды и скрежет стремянок — это врачи отрезали, промывали и взвешивали различные органы, надиктовывая в микрофоны результаты своих изысканий под взглядами скучающих детективов. Разговоры ограничивались короткими фразами, звучавшими, на взгляд постороннего, бессвязно и бессмысленно и напоминавшими в этом отношении жизни наших клиентов.
— Извини, но мне надо стать именно на это место.
— Черт, мне нужна батарейка.
— Какая?
— Не знаю, но для вот этой камеры.
— Гони двадцатку и возьми в правом кармане.
— Это и ограблением назвать трудно.
— Доктор Скарпетта, у нас еще один клиент. Возможно, убийство, — громко сообщил врач-ординатор, вешая трубку телефона, предназначенного только для чистых рук.
— Пожалуй, придется отложить до завтра, — ответила я.
— У нас тут пистолет, — крикнул один из ассистентов.
— Разряженный?
— Да.
Я подошла к столу, чтобы убедиться лично. Самоубийца, он же убийца, был в выцветших джинсах с вывернутыми карманами. На руках — коричневые бумажные пакеты для защиты возможного порохового следа. Из носа, когда под голову мертвецу подложили деревянную колодку, вытекла струйка крови.
— Вы не станете возражать, если я возьму пистолет? — громко, перекрывая визг электрической пилы, спросила я.
— Пожалуйста. Отпечатки я уже снял.
Я взяла «смит-вессон», чтобы проверить обойму, но патронник был пуст. Неподалеку затачивал нож Чак Раффин, смотритель морга. Я сняла полотенце с огнестрельной раны на голове.
— Видите здесь черное? И вот это, отпечаток дула. — Детектив и врач-ординатор наклонились ближе. — А это мушка. Стрелявший — правша. Выходное отверстие здесь, и можно с уверенностью сказать, что он лежал на правом боку.
— Как раз в таком положении мы его и нашли, — подтвердил детектив.
Пила снова взвизгнула, в воздух поднялось облачко костной пыли.
— Не забудьте отметить калибр, марку и модель, — напомнила я, возвращаясь к своему столу.
За время моего отсутствия Филдинг подкатил второй стол и перегрузил на него ту часть мусора, которую мы уже просмотрели. Я начала измерять длину сильно обгоревших бедер девушки в надежде хотя бы приблизительно определить рост. Части ног от колена до лодыжки отсутствовали, а вот ступни сохранились благодаря высоким ботинкам. Полностью сгорели также предплечья и кисти, от которых остались лишь черные, обугленные обрубки. Мы собирали фрагменты материи и конские волоски, чертили диаграммы и наконец подошли к самой трудной части работы: отделению стекла от тела.
— Давайте пустим теплую воду, — предложила я Филдингу. — Может быть, стекло отвалится само, не повредив кожу.
— Черт, мне это напоминает пригоревший к сковородке ростбиф.
К нашему столу подошла Тьюн Макговерн в полном защитном облачении. В какой-то момент наши взгляды встретились, и я заметила, как она напряжена. В том, что АТО прислало на вскрытие своего следователя, не было ничего удивительного, но вот появление самой Макговерн стало для меня неожиданностью.
— Как дела в Уоррентоне? — поинтересовалась я.
— Работаем, — ответила она. — Тело Спаркса, к счастью, не обнаружено, и это хорошо, потому что он, как оказалось, и не умер.
— Неплохо сказано, — заметил Филдинг.
Макговерн встала напротив меня, достаточно далеко от стола — наверное, еще не привыкла к такого рода процедурам.
— Что именно вы собираетесь делать? — спросила она.
— Направим струю теплой воды между телом и стеклом, чтобы разделить их без дополнительных повреждений.
— А если ничего не получится?
— Тогда будем резать.
— Разделять скальпелем, — объяснила я.
Нам повезло. Через несколько минут я начала медленно и осторожно снимать толстый слой битого стекла с лица женщины. В некоторых местах кожа не выдерживала напряжения и лопалась, что никак не улучшало общую картину. Мы с Филдингом работали молча, собирая и перекладывая мелкие осколки и более крупные куски стекла в пластмассовую ванночку. На это ушло около часа, и когда мы наконец закончили, запах стал еще сильнее. Теперь то, что осталось от бедняжки, выглядело совсем уж жалким и каким-то съежившимся.
— Боже! — пробормотала Макговерн, делая шаг вперед. — Впервые вижу такую жуть.
В нижней части лица, лишенной кожи и плоти, с трудом угадывался человеческий череп с открытыми челюстями и обломками рассыпавшихся зубов. От ушей почти ничего не осталось, но над глазами и выше плоть спеклась и сохранилась настолько хорошо, что я смогла рассмотреть даже светлый пушок вдоль линии волос. Лоб выглядел совершенно нетронутым, хотя и не казался гладким из-за потертостей и ссадин, образовавшихся после снятия стекла. Если на нем и были когда-то морщины, теперь они исчезли.
— Не могу определить, что это за чертовщина, — сказал Филдинг, рассматривая смешанные с волосами кусочки какого-то материала. — Они тут везде.
Некоторые из этих кусочков напоминали обгоревшую бумагу, другие, помельче, сохранились в первозданном виде и имели ярко-розовый цвет. Я положила несколько в конверт.
— Пусть над ними поколдуют в лаборатории.
— Верно, — согласилась Макговерн.
Волосы достигали длины в восемнадцать дюймов, и я взяла прядь, имея в виду возможный анализ на ДНК, если отыщутся образцы для сравнения.
— Если у вас появятся сведения о пропавшей без вести, — сказала я Макговерн, — и если удастся найти, например, ее зубную щетку, то мы поищем щечные клетки. Они покрывают слизистую оболочку рта и могут быть использованы для сравнения ДНК. Кстати, расческа тоже подойдет.
Макговерн сделала пометку в блокноте. Я подвела хирургическую лампу поближе к левой височной области и, взяв лупу, попыталась рассмотреть то, что походило на кровоподтек в сохранившихся тканях.
— Похоже, у нас здесь рана. Определенно не разрыв кожи и не результат воздействия огня. Возможно, надрез. Причем в рану попали какие-то блестящие осколки.
— А могло быть так, что она надышалась угарным газом, упала и ударилась головой? — спросила Макговерн.
Я кивнула, зная, что этот же вопрос мне зададут и другие, и сделала фотографию.
— Если такое и случилось, то ей нужно было упасть на что-то очень острое.
— Позвольте посмотреть, — сказал Филдинг, и я передала ему лупу. — Так... рваных краев не видно.
— Нет, рана не рваная, — согласилась я. — На мой взгляд, удар нанесен каким-то очень острым инструментом.
Он вернул мне лупу, и я, вооружившись пластиковыми щипчиками, осторожно вынула из раны несколько блестящих кусочков и перенесла их на чистую хлопчатобумажную салфетку. Потом поместила находку под микроскоп и направила на нее свет лампы.
То, что я увидела в круге света, представляло собой серебристые сегменты с гладкой, плоской поверхностью металлической стружки, которая образуется при обработке детали на токарном станке. Я подсоединила к микроскопу «Полароид микрокам» и сделала несколько снимков.
— Взгляните.
Филдинг и Макговерн по очереди посмотрели в микроскоп.
— Видели когда-нибудь что-то подобное? — спросила я, проверяя полученные фотографии.
— Похоже на залежалую рождественскую мишуру, — сказал Филдинг.
