Джон Коннолли - Все мертвые обретут покой
Высокий темнокожий Луис, в отличие от Эйнджела, одевался с иголочки. Значительно меньший круг людей знал, что Луис — профессиональный киллер, равного которому найти далеко не просто. Отношения с Эйнджелом в определенной степени перевоспитали его, и теперь в выборе своих редких целей он руководствовался, если так можно выразиться, общественными интересами.
Поговаривали, что убийство в минувшем году в Чикаго эксперта по компьютерам немца Гюнтера Блоха — дело рук Луиса. Этот тип был серийным насильником и садистом, который охотился за молодыми, иногда совсем молоденькими женщинами в Юго-Восточной Азии, где часто бывал по делам. Деньги обычно прикрывают все грехи, деньгами закрывают рот сутенерам, родителям, полиции, политикам.
К несчастью для Блоха, в одной из стран, где он в тот момент находился, кого-то из высокопоставленных чиновников в правительстве купить не удалось, особенно после того, как Блох задушил одиннадцатилетнюю девочку и запихнул ее тело в мусорный бак. Блох поспешно покинул страну, но деньги уже были переведены на «спецпроект», и Луис утопил Гюнтера Блоха в ванной гостиничного номера в Чикаго, где проживание стоило тысячу долларов в сутки.
По крайней мере, ходили такие слухи. Но как там ни было, Луиса считали чрезвычайно опасным, а Томми Кью очень хотелось принимать ванну пусть редко, но без опаски.
— Занятная история, Томми, — бросил Эйнджел.
— Это только история, Эйнджел, больше ничего. Я ничего не имел в виду, никого не собирался задеть.
— А никто и не обиделся, я, по крайней мере.
За его спиной послышалось движение, и из темноты вырос Луис. В тусклом свете его бритая голова слегка поблескивала, мускулистая шея виднелась над воротником черной шелковой сорочки под идеально сшитым серым костюмом. Луис был на голову выше Эйнджела и возвышался над ним, как колонна. Он несколько минут буравил взглядом Томми.
— Фрукт, это... какое-то чудное слово, мистер Кью, — ровным голосом заговорил Луис. — Что оно точно означает?
Томми Кью побледнел как полотно, и горло у него так пересохло, что он долго не мог сглотнуть. А когда ему это удалось, казалось, он глотает не слюну, а шар для гольфа. Он судорожно открыл и закрыл рот, но остался нем, как рыба, и обреченно уставился в пол, как будто надеялся, что он разверзнется у него под ногами и откроется спасительный выход.
— Неплохая история, мистер Кью, — голос Луиса был подобен шелку его сорочки. — Только будьте осмотрительнее, когда ее рассказываете, — он подарил Томми ослепительную улыбку. Так мог улыбнуться кот мыши на прощание, чтобы она унесла эту улыбку с собой в могилу. Капля пота сбежала по носу Томми и на мгновение задержалась на кончике, перед тем как шлепнуться на пол. К этому моменту Луиса в комнате уже не было.
— Не забудь о моей машине, Вилли, — напомнил я и вышел из гаража вслед за Эйнджелом.
Глава 10
Мы прошли пару кварталов до известной Эйнджелу закусочной с ночным баром. Луис прогулочным шагом двигался на несколько шагов впереди, и встречная публика расступалась перед ним, как воды Красного моря перед Моисеем. Кое-кто из женщин с интересом поглядывали на него, а мужчины большей частью опускали глаза или утыкались взглядом в витрины, как будто увидели там нечто исключительно любопытное.
Из бара доносился голос какого-то самодеятельного певца, пытавшегося исполнить под гитару «Только любовь может разбить твое сердце», подражая Нейлу Янгу. Получалось у него как-то не очень убедительно.
— У него такой вид, как будто он Нейла Янга ненавидит, — высказал свое мнение Эйнджел, когда мы вошли внутрь.
— Нейл Янг сам бы себя возненавидел, если бы услышал эти рыдания, — повел плечами шедший впереди Луис.
Мы заняли один из столиков между перегородками. Принять заказ пришел, тяжело ступая, сам хозяин по имени Эрнест, тучный и, судя по виду, страдающий несварением желудка. В баре «У Эрнеста» с заказами, как правило, работали официантки, но и здесь Эйнджел с Луисом находились на особом положении.
— Привет, Эрнест! — поздоровался Эйнджел. — Как идут дела?
— Будь я гробовщиком, народ перестал бы умирать, — ответил Эрнест. — И можешь не спрашивать, моя старуха так и не стала красавицей.
Это был давно установившийся и ставший ритуалом набор реплик.
— Ты уже сорок пять лет как женат, — продолжал Эйнджел. — Ей уже точно не похорошеть.
Эйнджел с Луисом заказали клубные бутерброды, и Эрнест пошаркал выполнять заказ.
— Будь я молодым и таким как он «красавчиком», я бы отрезал себе член и стал бы петь фальцетом да денежки заколачивать, потому что с такой рожей от члена пользы мало.
— Хотя, ты не красавец, но тебе это не мешает, — многозначительно изрек Луис.
— Как знать, — усмехнулся Эйнджел. — Будь я посмазливее, мог бы и белого подцепить.
Они перестали цеплять друг друга, и мы молча ждали, пока горе-певец добьет Нейла Янга. Теперь, когда я больше не служил в полиции, наша встреча выглядела как-то странно. Прежде, когда у Эйнджел а было что мне сообщить, или он просто хотел увидеться и поговорить о Сьюзен и Дженнифер и мы встречались с ним в гараже Вилли, в кафе или в Центральном парке, между нами неизменно присутствовала некоторая неловкость и даже напряжение, особенно если рядом находился Луис. Я знал, чем они занимались раньше и чем, как мне думается, продолжал заниматься Луис. Это было скрытое партнерство в ресторанном бизнесе, дилерских конторах; не исключено, что и к гаражу Бру он имел отношение.
Но в этот раз напряженность пропала. Напротив я впервые ощутил силу дружеских уз, связывавших меня с Эйнджел ом. Более того, я чувствовал со стороны обоих сочувствие, сожаление, человеческое внимание и доверие. Если бы они думали и чувствовали иначе, мы бы не сидели теперь вместе — в этом можно было не сомневаться.
А возможно, за этим стояло нечто большее, что только начинало доходить до моего сознания. Я стал сбывшимся худшим кошмаром из всех, которые могут привидеться полицейскому. Полицейские и их семьи, их жены и дети, неприкосновенны. Надо быть сумасшедшим, чтобы поднять руку на полицейского и совершенным безумцем, чтобы посягнуть на жизнь его семьи. Это основы нашей жизни, искренняя вера в то, что после дня, заполненного осмотром трупов, допросами воров, насильников, торговцев наркотиками и сутенеров, мы можем вернуться в собственную жизнь, зная, что наши семьи находятся как бы в стороне от всего этого, и благодаря им мы также можем держаться в стороне.
Но смерть Сьюзен и Дженнифер поколебала эту веру. Кто-то не пожелал считаться с правилами. В отсутствие ответа и возможности понять и объяснить произошедшее потребовалось другое решение, и каким-то образом центр тяжести случившегося переместился на меня и тех, кто были ближе всего ко мне. Я был хорошим полицейским, но быстро спивался. У меня уходила почва из-под ног, и я слабел, и кто-то воспользовался этой слабостью. Другие полицейские видели во мне источник заразы, а не нуждающегося в помощи коллегу. О моем уходе не пожалел никто, возможно, даже Уолтер.
В то же время все произошедшее сблизило меня с Эйнджелом и Луисом. Они не питали иллюзий насчет окружающей их жизни и не создавали для себя никаких философских конструкций, которые позволили бы им и быть ее частью, и держаться в стороне. Луис был киллером и не мог позволить себе подобных заблуждений. А крепость связи, существовавшей между ним и Эйнджелом, и его лишила иллюзий. С моих глаз теперь тоже словно спала пелена, и мне предстояло перестроиться и найти в жизни свое новое место.
Эйнджел взял с соседнего столика оставленную кем-то газету. Его внимание привлек заголовок.
— Ты его видел?
Я бросил взгляд на газетную страницу и кивнул. Во время недавнего нападения на банк один молодой человек попытался проявить геройство и получил полный заряд из двух стволов обреза. Об этом трубили во всех газетах.
— Вот история, — заговорил Эйнджел. — Выходят парни на дело. Никого трогать не собираются. Просто хотят войти в банк и взять денежки. А деньги-то, между прочим, застрахованы, так что банку ни холодно ни жарко. Ну, а потом они хотят уйти, и все. У них с собой оружие, потому что без него их всерьез не примут. Кто на них посмотрит, если они только ругаться будут? Но всегда найдется засранец, считающий себя бессмертным, и все потому, что он живой. Парень молодой, поддерживает себя в форме и уверен, что все киски будут его, если он не даст ограбить банк. Ну посмотрите-ка на него: вылитый агент по продаже недвижимости, двадцать девять лет, холостой, огребал приличные бабки, и вот в нем дыра, что твой туннель Холланда под Гудзоном. Ланс Перерсен, — Эйнджел изумленно покачал головой. — В жизни не встречал парня с таким именем: Ланселот.
— А не встречал, потому что они давно покойники, рыцари эти Ланселоты, — окидывая взглядом зал, пояснил Луис. — Наверное, околачивались в банках и лезли под пули. Может быть, этот парень последний Ланс.
