П. Т. Мичел - Мистер Блэк (ЛП)
— Мне пришлось разыгрывать пьяную Селесту, прежде чем я ушла, но приятно слышать, что выгляжу ужасно, потому что чувствую себя еще намного хуже. Я рада осознавать, что точно привлекла к себе внимание.
Я отвечаю ей с ухмылкой.
— Селеста бы гордилась твоей игрой.
От моих комментариев у нее на губах отражается слабая улыбка, она поворачивает свое бледное лицо в мою сторону.
— Пожалуйста, скажи мне, что тебе, по крайней мере, удалось поговорить с Миной.
Я утвердительно киваю и поворачиваю на главную дорогу, говоря сухим тоном:
— Да. И, кстати, твой презерватив выпал в самый неподходящий момент.
Она злобно хихикает, морщится и прижимает ко лбу руки, у меня вырывается сдавленный смешок.
— Я надеюсь, ты наконец-то использовала презерватив? — спрашивает она, моргая и с трудом удерживая глаза открытыми. Думаю, это успокаивает ее головокружение.
— Я не буду рассказывать, — говорю я и направляюсь в сторону ее дома.
— Все-таки нет справедливости. Если ты переспала, то, по крайней мере, тебе стоит рассказать мне о своих сексуальных приключениях.
Я немного удивляюсь от ее комментария.
— Ты поладила с мистером ВМС?
Она кивает, затем хмурится.
— Жаль только, что он думает, будто бы целовал Селесту.
— К сожалению, в этом и есть недостаток, если ты притворяешься той, кем на самом деле не являешься, — отвечаю я шепотом, слишком хорошо понимая эту истину, которая застала меня врасплох сегодня вечером. Кэс не отвечает, я бросаю на нее мимолетный взгляд, а она, прислонившись к окну, уже слегка посапывает.
Глава 8
— Не трогай меня! Убери свои руки!
Паника захлестывает меня до исступления, я заламываю руки, сердце бешено колотится. К моей руке кто-то прикасается в темноте, обхватывая меня за плечи, и крепко сжимает. Наконец, доносится голос Кэс:
— Это кошмар, Талия!
Я переворачиваюсь на спину, глубоко втягивая носом воздух, затем выдыхаю, и у меня появляется ощущение, будто я готова свалиться в обморок.
Ее мягкая рука касается моего лица.
— Ты в порядке. Я здесь.
Сдерживаюсь, чтобы не заплакать, но несколько слезинок все равно катятся по щекам. Она проводит по ним, сметая костяшками пальцев, притягивает меня к себе и крепко обнимает.
— Все хорошо.
Когда я перестаю плакать, тяжело дыша, она говорит:
— Ты не можешь держать это в себе, не хочешь поговорить об этом?
Я хватаю ее руку и отвожу, прижимаясь к ней.
— Нет.
Она прижимается ближе, и чувствую, как она кивает головой, уткнувшись сзади в мою шею.
— В один прекрасный день ты расскажешь мне об этом.
Я провожу пальцами по шрамам на ее запястье.
— Как и ты мне, правда?
Она только вздыхает в ответ, и я понимающе киваю.
— Я люблю тебя, Кэс, но ты все еще пахнешь выпивкой.
Тихо посмеиваясь, она еще ближе прижимается ко мне, крепко обнимая и целенаправленно выдыхая алкогольные пары мне в шею.
— Тьфу! — я пытаюсь выкрутиться и отодвинуться от нее подальше, но она еще крепче обхватывает меня. Мы начинаем заливисто хохотать, несмотря на наше совместное молчание, и я улыбаюсь, продолжая пытаться выбраться из ее объятий.
— Вспоминай о том, что вчера ночью ты наконец-то занялась сексом. Умей положительно мыслить.
Ее замечание заставляет меня замереть в ее объятьях.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что от тебя пахнет одеколоном и потом. — Она облизывает мою щеку и хихикает, когда я зажимаю рот и отодвигаюсь от нее подальше. — Ты мне так ничего и не рассказала. Вот откуда я знаю.
Я не говорю ни слова, мы просто лежим в тишине. Вспоминаю смутные обрывки сна, и невольно ко мне возвращаются воспоминания, когда Хейз в первый раз напал на меня.
Уолт вышел из квартиры, побежав по делам. Я особо не обращаю внимания на то, что он говорил, потому что готовлюсь к контрольной по математике, которая мне предстояла. Амелия спит в своей комнате.
Я слышу грохот от телевизора, который работает чуть ли не на всю катушку в смежной квартире, где Хейз с Джимми болеют за свои любимые команды. Я не помню, когда Уолт поставил совместную дверь, соединяющую наши две квартиры, но хочу его попросить, чтобы он сделал ее звукоизолированной. Хейз кричит мне, чтобы я принесла ему пиво из нашего холодильника. Проскрежетав зубами, я откидываю свой карандаш в сторону и делаю, как он просит, потому что не хочу, чтобы проснулась Амелия.
Джимми откидывает свои длинные до плеч, белокурые волосы назад и подмигивает, хватая пиво.
Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Он долговязый и безобидный, ему где-то около тридцати пяти. Фу!
Но больше всего мне никогда не нравился Хейз. Ему около сорока, худощавый и жилистый, с взъерошенными темно-русыми волосами и красным лицом. Несколько раз я приносила им пиво или пиццу, которую доставляли к нам, его темные глаза смотрели на меня с хищным блеском, пока он сидел в кожаном кресле, положив свою левую ногу на колено другой ноги. Я всегда старалась держаться от него на расстоянии, и даже сейчас остаюсь в стороне, протягивая ему пиво, и нетерпеливо говорю: «Вот».
Но он не просто забирает его у меня, а хватает меня за руку, дернув к себе и усадив на колени. Кресло закручивается от моего приземления, но он крепко обхватывает меня за талию и смеется.
— Черт, ты мне напоминаешь мою бабу, прежде чем она забеременела и потолстела, — говорит он. — Эта сумасшедшая дура перестала следить за собой после того, как произвела на свет это подобие сына.
Он начинает скользить рукой вверх по моей рубашке, я визжу от возмущения, колотя ногами по полу и пытаясь оттолкнуть его, чтобы освободиться.
— Отпусти меня! Уолт убьет тебя!
Джимми тихо посмеивается, попивая пиво маленькими глотками и смотря на нас остекленевшими глазами.
— Он ни черта не сделает, — говорит Хейз, сжимая рукой мою грудь и наматывая мои волосы на кулак другой рукой. — Все это время я тосковал по огненным волосам на женском лобке. Такими же, как у Бренны.
Желчь подкатывает к моему горлу, когда он начинает тяжело сопеть, и что-то твердое упирается в мои ягодицы. Это что, его... О боже! Я ударяю его ногой по лодыжке, потом еще раз другой ногой, царапаю ему руки. Ничего не помогает, я не могу от него освободиться.
— Гребная сука! — кричит он, сильно дергая меня за волосы и вынуждая меня закричать. — Не дергайся, маленькая задира. Я просто хочу попробовать на вкус.
Слезы катятся из моих глаз, и я рыдаю, пока он расстегивает мой бюстгальтер и хватает меня за грудь своими грубыми пальцами. Это не случится. Это не произойдет.
В дверь влетает Уолт, его обычное бесстрастное лицо превращается в маску ярости, он моментально вырывает меня из лап Хейза.
— Какого хрена, Хейз! Она еще ребенок.
Хейз поправляет свой член в брюках и поднимает упавшее пиво на ковер. Открыв его, он пожимает плечами и вытирает вылившуюся пену о свои джинсы.
— Она возбудила меня, стоя там вся такая дерзкая.
Выпихивая меня в дверь нашей квартиры, Уолт бормочет:
— Пойди, покорми Амелию... И никогда не входи сюда. Никогда.
Амелии потребуется ее булочка. Я заминаюсь, пытаясь застегнуть крючки на лифчике, прежде чем иду в ее комнату.
— Ей, бл*дь, всего лишь двенадцать лет, ты, извращенный сукин сын! — кричит Уолт.
— Будь осторожен в своих выражениях. Не забывай от кого ты зависишь, — парирует Хейз, угрожающим тоном.
Прижав к себе напряженную Амелию, я несу ее в свою комнату, напевая, чтобы успокоить. Мое тело подрагивает от пережитого, я подхожу к окну и смотрю вниз. Мой взгляд останавливается на пожарной лестнице, я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться, и продолжаю дышать, раньше мне это помогало. Мое сердце колотиться, как бешеное, и взгляд опять останавливается на лестнице. Голоса Хейза и Уолта становятся более тихими, но я по-прежнему слышу, о чем говорят, ведь они забыли закрыть за мной дверь.
— Я не шучу, Хейз. Держи свои проклятые руки при себе.
— Тогда тебе лучше найти другой способ оказаться мне полезным, потому что сейчас она твой лучший актив.
— У меня есть несколько идей, как расширить сеть.
— Идеи — это дерьмо, Уолт. Мы не можем развиваться без денег. У меня есть зацепка на денежные транзакции. Некоторые «гнилушки» должны быть уничтожены.
