Никки Френч - Что делать, когда кто-то умирает (в сокращении)
— Из чего он?
— Вам понравилось?
— Очень.
— Из артишоков.
Последовал полный обед миниатюрными порциями: ломтик сибаса с лесными грибами, единственный равиоли в лужице зеленого соуса, кусочек баранины величиной в один квадратный дюйм с ложечкой хрустящего картофеля, горстка риса с кардамоном, которая уместилась бы в наперстке. Я ела медленно, задумчиво, а вокруг меня постепенно затихала суета, ресторан пустел, на сушилках ровными рядами выстраивались тарелки и бокалы. Джонни подносил мне новые блюда, ожидая одобрения. Путаница моей жизни постепенно отступала; здесь, в тепле и уюте, я думала, что мне больше незачем превращаться в Элли.
— Никогда в жизни так не обедала, — призналась я за крепким черным кофе и трюфелем из горького шоколада.
— В хорошем смысле?
— Я чувствую себя так, будто меня окружили заботой.
— Этого я и добивался. — Он положил ладонь мне на плечо. — Что с вами, Гвен?
Наши взгляды встретились. На миг мне невыносимо захотелось рассказать ему всю правду, казалось, слова уже скапливаются у меня во рту, ожидая, когда я их произнесу. Спохватившись, я покачала головой.
— У всех случаются тоскливые дни, — с улыбкой напомнила я. — Мой скрасили вы.
— Я на это рассчитывал. Скажите, у вас есть близкий человек?
— Был. Довольно долго. А теперь нет. Теперь все кончено.
От этих слов мне снова стало грустно.
Я согласилась зайти к нему домой, в квартиру неподалеку от ресторана, с видом на уличный базар, заканчивавший работу. Мной управляло не желание, а потребность и прилив острого, неизмеримого одиночества: мне хотелось, чтобы меня обнимали, пока угасает день, и уверяли, что я прекрасна. Закрыв глаза, я старалась не вспоминать лицо Грега, не думать о нем и не сравнивать.
Но потом, когда он попытался обнять меня и погладить по голове, мое тело наотрез отказалось лежать смирно. Я выбралась из постели и оделась, повернувшись к Джонни спиной, чтобы не видеть, как он наблюдает за мной. Час спустя, когда я отпирала дверь своего дома, мне вдруг стало тревожно, словно сам дом мог рассердиться на меня за то, что я натворила.
— Как прошел визит к Джонни? — спросила Фрэнсис.
Я подняла голову, отвлекшись от папок с документами и думая лишь о том, не покраснела ли я. Неужели он проболтался?
— Что вы имеете в виду?
— Еду, — сказала она. — Что скажете?
— Еда была отличной. Просто замечательной.
— А поподробнее? Я должна знать все.
Фрэнсис налила кофе мне и себе, и я принялась описывать каждое поданное Джонни блюдо — ингредиенты, гарниры, сервировку. Слушая меня, она подалась вперед, приоткрыла губы, словно смакуя еду в воображении. Я вдруг поняла, как она изголодалась — не по еде, а по близости и чувствам.
— Мм… — протянула она, дослушав. — Повезло вам. Как думаете, пригодится нам такое угощение?
— Я полагаю, это были недешевые блюда.
— На это и расчет, — объяснила Фрэнсис. — В период выплаты премий большинство наших клиентов сбивается с ног в поисках достаточно дорогих удовольствий. А здесь мы видим роскошь, которая при этом не выглядит вульгарно. Но вообще-то я хотела поговорить с вами о Джонни. Вы видели его за работой на кухне?
— Там я и ела.
— На первом свидании? — удивилась Фрэнсис.
— Это было не свидание.
— Не важно. Правда, это удивительно — смотреть, как он стряпает? Помню, когда он впервые готовил ужин для нас с Дэвидом, это было истинное откровение.
— Я понимаю, о чем вы, — кивнула я.
— Дэвид — один из главных кредиторов этого ресторана. Видите, как все перемешано.
— Вот, значит, чем занимается Дэвид.
— Иногда. Это трудно объяснить, Дэвид скрытный и загадочный человек. — Она слегка нахмурилась, словно от промелькнувшей тревожной мысли. Я заметила, что она крепко сжала кулаки, так что широкое золотое кольцо врезалось ей в безымянный палец. — Он покупает имущество, кое-что меняет, а затем продает его — как правило, гораздо дороже, с выгодой для себя.
— Как называется такой бизнес?
Фрэнсис рассмеялась:
— Понятия не имею. Но Дэвид зарабатывает таким способом бешеные деньги. Вряд ли мне понравилось бы работать в одной из компаний, которые он перепродает. Так или иначе, он не мешает мне заниматься своим делом.
— Можно подумать, для вас это хобби.
— С точки зрения Дэвида так и есть, — подтвердила Фрэнсис, и мне послышалась в ее голосе грусть. — Но я так не считаю. Дэвид присматривает за мной на всякий случай. Кстати, кажется, сегодня он обедает с Джонни.
— Зачем?
— Не знаю, — ответила Фрэнсис.
Обед, видимо, затянулся, потому что было уже поздно, когда они вдвоем вернулись в офис. Оба выглядели умиротворенно. Я старалась не смотреть Джонни в глаза, чтобы не выдать себя. Я не знала, как он поступит при встрече — подойдет и поцелует меня, обнимет, даст всем вокруг понять, что́ было между нами. Однако он повел себя как обычно, насколько я могла судить. Вместо Джонни ко мне подошел другой мужчина, которого я узнала по запаху спиртного и лосьона после бритья.
— Какой кофе предпочитаете? — спросил Дэвид.
Я обернулась. На нем был бежевый костюм, сшитый из какой-то особенной, с виду дорогой, ткани.
— Без молока и без сахара, — ответила я.
— Тем лучше, — отозвался он и вручил мне чашку.
Я думала, что он отойдет к остальным, но он придвинул стул и сел рядом. Пока я прихлебывала кофе, он наклонился над моим столом, взял с него лист бумаги. Это был всего лишь список накладных с пометками — получено или нет, оплачено ли, но Дэвид вгляделся в него и нахмурился.
— Что-то не так? — спросила я.
— Напротив, — ответил он. — Смотрю и не понимаю, что тут творилось у Фрэнсис и Милены. Но вы рискуете обеспечить компании бесперебойную работу.
— Я просто навожу порядок в бумагах.
Он расплылся в томной улыбке:
— На это уходит девяносто девять процентов усилий, необходимых для управления бизнесом. — Он оглянулся на свою жену, увлеченную разговором с Джонни. — Здесь ваши старания пропадают даром, — продолжал он. — Мне пригодился бы сотрудник, способный работать так, как вы.
— На хлеб я зарабатываю иначе, — сказала я.
— Хотите сказать, вы готовы вернуться в школу и учить малолетних бандитов? Поверьте, они того не стоят.
Я сочла своим долгом встать на защиту детей:
— Я с вами не согласна.
— Вам нравится преподавать логарифмы и тригонометрию?
— Э-э-э… да! — с жаром ответила я, мысленно взмолившись, чтобы ему не пришло в голову задать мне какой-нибудь узкоспециальный вопрос. Я умела складывать, вычитать, умножать и делить, и этим мои познания в математике исчерпывались.
Дэвид провел пятерней по своим густым седеющим волосам.
— За обедом Джонни рассказывал о вас… Нет, для беспокойства нет причин, — поспешно добавил он, видимо заметив тревогу на моем лице. — Вы произвели на него глубокое впечатление. Он говорит, что у вас настоящий талант к такой работе и что Фрэнсис повезло найти вас.
Я не ответила. Как и во многих других разговорах, которые велись в этом офисе, мне не хотелось развивать и углублять тему.
— Вы загадка. Так говорит Джонни. Мы потеряли Милену в результате трагедии, и тут вдруг откуда ни возьмись появились вы, как рыцарь-спаситель. Это судьба.
Я воспользовалась шансом, чтобы направить разговор по другому руслу.
— Здесь так отчетливо чувствуется присутствие Милены! И ее отсутствие. А вы как думаете?
— Вы знали ее? — Его вопрос прозвучал отрывисто.
— Немного. А вы были близко с ней знакомы?
Я думала, Дэвид улыбнется и обратит разговор в шутку, но его лицо вдруг стало каменным.
— Нет. Близкой знакомой я бы ее не назвал.
— Но человеком она была незаурядным, верно?
Ему удалось изобразить крайне сдержанную улыбку.
— В каком-то смысле да.
— Похоже, вы ее недолюбливали.
— «Недолюбливать» — слишком вялое и невыразительное слово, если речь идет об отношении к Милене. Окружающие либо приветствовали каждый ее поступок и тянулись к ней, либо… сторонились. — Он внимательно посмотрел на меня. — С трудом верится, что вы имели какое-то отношение к Милене: вы полная противоположность ей, насколько это вообще возможно.
А еще, мысленно добавила я, у нее был роман с моим мужем. Возможно, это и требовалось Грегу — найти женщину, с которой у меня нет и не может быть ничего общего.
— Посудите сами, — продолжал Дэвид, — вы заставили меня сменить тему и заговорить о Милене, а я хотел поговорить о вас. Милена всегда стремилась быть в центре внимания. Но вернемся к вам: Джонни сказал, что он самого высокого мнения о вас, но никак не может вас раскусить. «Скрытная и таинственная» — вот как он вас охарактеризовал.
Я принужденно засмеялась.
