Иэн Рэнкин - Кошки-мышки
— Спасибо, не стоит. Я терпеть не могу сниматься на карточки.
— Я говорю не о карточках. — Хаттон обогнул стол. — А об искусстве.
— Потому я и пришел к вам.
— То есть?
— Мне очень понравились ваши фотографии в газете, и я хотел попросить вас помочь мне.
— В чем?
— Речь идет о пропавшем человеке.
Холмс был не великий лгун. Когда он рассказывал что-то совсем несусветное, уши его начинали розоветь. Не великий лгун, но и не бездарный.
— О молодом человеке по имени Ронни Макгрэт.
— Это имя ничего мне не говорит.
— Он хотел стать фотографом, вот почему я хотел узнать.
— Что узнать?
— Не заходил ли он к вам. Ну, за советом, например. Вы же известный мастер.
Холмс чувствовал, что Хаттон вот-вот раскусит его примитивную игру, но тщеславие победило. Фотограф прислонился к столу, сложил руки, закинул ногу на ногу.
— Как он выглядел, этот Ронни?
— Довольно высокий, короткие темные волосы. Он делал фотоэтюды — знаете, Замок, Колтон-хилл…
— А вы сами не фотограф, инспектор?
— Пока только констебль. — Холмс улыбнулся ошибке Хаттона, но спохватился: не собирается ли он поймать его на ту же удочку? — И никогда не фотографировал сам, только как любитель.
— Сахар? — Кристина выглянула из-за двери и опять состроила глазки Холмсу.
— Нет, спасибо. Только молоко.
— А мне капни виски, — велел Хаттон. — Прелестная девочка, — подмигнул он в сторону закрывшейся двери. — Да, что-то это мне напоминает. Ронни… Фотографии Замка… Да-да, в самом деле, заходил один паренек, жутко настырный… Он готовил серию снимков, хотел предложиться в журналы. Очень упорный молодой человек. Требовал, чтобы я смотрел его работу… — Хаттон развел руками. — Все мы когда-то были молодыми. У меня не было времени возиться с ним.
— И вы не посмотрели то, что он приносил?
— Нет, не было времени, я же говорю. Через месяц он отвязался от меня.
— А как давно это было?
— Несколько месяцев назад. Три, четыре.
Секретарша вошла с двумя чашками. Из чашки Хаттона пахло виски, и Холмсу стало немного завидно. Впрочем, разговор складывался довольно удачно, и вполне можно было уже сворачивать на боковую дорожку.
— Спасибо, Кристина.
Польщенная обращением по имени, она села и достала сигарету. Он хотел предложить ей огня, но передумал.
— Я рад был бы вам помочь, — извинился Хаттон, — но…
— Вы занятой человек, — кивнул Холмс. — Я очень благодарен вам, что уделили мне несколько минут. Честно говоря, я выяснил почти все, что хотел.
Набрав в рот кофе, он обжегся так, что не знал, что делать дальше. Выплюнуть его обратно в чашку было невозможно, и Холмс сделал мучительный глоток.
— Хорошо. — Хаттон отошел от стола.
— Да, — попросил Холмс, — из чистого любопытства… Вы не позволили бы мне взглянуть на вашу студию? Я, кажется, никогда еще не был у профессионального фотографа.
Хаттон посмотрел на Кристину, которая спрятала улыбку за пальцами с сигаретой.
— Разумеется, — ответил он. — Проходите.
* * *Комната была большая, но в целом, за исключением одной существенной детали, выглядела так, как и ожидал Холмс. На треножниках стояло несколько фотоаппаратов разного вида и размера, три стены были сплошь завешаны фотографиями, а четвертую покрывало белое полотно, подозрительно напоминавшее простыню. Перед простыней стояли две высокие стойки, выкрашенные в розовый цвет: декорации очередной «художественной» серии Хаттона.
Между ними находился стул, и рядом со стулом стоял, сложив руки, молодой блондин со скучающим лицом.
Совершенно голый.
— Детектив Холмс, это Арнольд, — представил их друг другу Хаттон. — Арнольд — модель. Надеюсь, вас это не смущает?
Холмс постарался отвести взгляд от Арнольда. Кровь приливала к его лицу. Он повернулся к Хаттону.
— Нет, отчего же.
Хаттон подошел к одному из аппаратов и направил видоискатель в сторону Арнольда. Гораздо ниже уровня головы.
— Мужская обнаженная натура может быть великолепна, — пояснил он. — Один из самых легких объектов для фотосъемки.
Он щелкнул, перемотал кадр, щелкнул еще раз и посмотрел на Холмса, улыбаясь его смущению.
— А что вы будете делать с… — Холмс не мог найти подходящего слова. — Для чего это?
— Фотография — это искусство, я же сказал. Для показа возможным клиентам.
— Понятно, — кивнул Холмс.
— Надеюсь, в этом нет ничего противозаконного?
— Думаю, что нет. — Он подошел к занавешенному окну и выглянул, отодвинув край драпировки. — Если это не беспокоит ваших соседей.
Хаттон рассмеялся, и даже мрачное лицо модели на секунду повеселело.
— Они выстраиваются в очередь. — Хаттон подошел к окну и выглянул наружу. — Вот почему мне пришлось завесить окно. Просто одолели. Женщины и мужчины только что не вываливались через подоконник. — Он показал на верхний этаж соседнего дома. — Как-то я щелкнул их пару раз. Им это не понравилось.
Холмс пошел вдоль стены, показывая то на одно, то на другое фото и одобрительно кивая. Довольный Хаттон включился в экскурсию, разъясняя отдельные тонкости и приемы.
— Вот интересный снимок. — Холмс показал на фотографию Эдинбургского замка, окутанного туманом.
Это был почти тот же кадр, что он видел в газете, и очень похожий на фотографию в спальне Ронни.
Хаттон пожал плечами.
— Ничего особенного. — Он положил руку Холмсу на плечо. — Взгляните лучше на мои снимки обнаженной натуры.
Он подвел его к серии отпечатков десять на восемь, приколотых к стене в углу. Мужчины и женщины, не все молодые и красивые, но снятые со вкусом.
— Это лучшие, — пояснил Хаттон.
— Те, что вам больше всего по душе? — Холмс постарался, чтобы его суждение не прозвучало слишком резко, но чувство юмора все же Хаттону изменило. Он подошел к высокому комоду, открыл нижний ящик, вытащил пачку снимков и бросил их на пол.
— Смотрите! — сказал он. — Порнографии вы не найдете. Ничего непристойного. Просто позирующие тела.
Холмс, казалось, не обращал внимания на снимки на полу.
— Простите, я совершенно не хотел…
— Ничего. — Хаттон отвернулся и потер глаза. — Я просто устал.
Холмс взглянул на Арнольда через плечо Хаттона и, поняв, что ему все равно не удастся сделать это незаметно, нагнулся, поднял один из снимков и сунул в карман пиджака. Прежде чем Хаттон обернулся, Холмс успел только заговорщицки подмигнуть Арнольду.
— Люди думают, что щелкать фотоаппаратом целый день очень просто, — продолжал Хаттон.
Холмс отважился еще раз бросить взгляд к дальней стене и увидел, как Арнольд грозит ему пальцем. И хитро улыбается. Выдавать Холмса он явно не собирался.
— А надо постоянно думать. Каждую минуту, при взгляде на любую новую вещь, на любого нового человека художник должен мыслить, отбирать материал.
Холмс уже стоял у дверей и не хотел задерживаться.
— Не буду дольше отнимать у вас время.
— Да-да… — Хаттон как будто очнулся от сна. — Конечно.
— Огромное спасибо за помощь.
— Не за что.
— До свидания, Арнольд, — добавил Холмс и закрыл за собой дверь.
— Продолжим. — Хаттон остановился над кучей фотографий. — Помоги мне убрать это, Арнольд.
— Как скажете.
Когда они складывали снимки в ящик, Хаттон заметил:
— Вполне симпатичный юнец для легавого.
— Да, — отозвался Арнольд, подавая последнюю пачку, — не похож на этих ищеек в грязных плащах. — И хотя Хаттон переспросил, что он имеет в виду, Арнольд только пожал плечами. Все это его не касается. А коп — просто дурак: интересоваться бабами, когда перед ним такой красавец…
* * *На улице Холмс постоял несколько минут, слегка дрожа, словно внутри у него сбился какой-то моторчик. Он приложил руку к груди. Небольшой шум в сердце, ничего особенного. У кого их не бывает? Он чувствовал себя преступником, каким, вероятно, и был. Присвоил чужую собственность без согласия владельца. Мальчишкой он таскал вещи из магазинов, хотя потом всегда выбрасывал их. Разве не все дети так поступают?
Он достал из кармана свою добычу. Фотография свернулась в трубочку, и он расправил ее. Проходившая мимо женщина с коляской прибавила шагу и с отвращением оглянулась. Все в порядке, мэм, я офицер полиции. Он улыбнулся про себя и снова стал рассматривать снимок обнаженной женщины. Ничего непристойного: снятая сверху молодая женщина лежала, раскинув руки, на шелковом или атласном покрывале. Не очень умелая имитация чувственного экстаза: приоткрытые губы и опущеные веки. Все это выглядело довольно обычно. Интереснее была личность модели.
Холмс не сомневался, что эта девушка — Трейси, фотографию которой он снял со стены пустого дома. Та, о ком он должен был разузнать. Подруга покойного позировала перед аппаратом без одежды и без всякого смущения.
* * *Что заставляло его снова и снова возвращаться в этот дом? Этого он сам не знал. Ребус направил фонарик на стену с рисунком Чарли, пытаясь разгадать его смысл. Почему от старается отыскать логику в поступках запутавшегося юнца? Может быть, из-за не покидающего его чувства, что тот определенно замешан в деле.
