Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись
– Что?
– То, что ты сказал. Это мерзко. Ты ведешь себя мерзко.
– Ничего подобного.
– Ты все еще на меня злишься. Из-за сегодняшнего. Случившегося в магазине.
Я промолчал. В ее словах была частичка правды. Я много чего хотел сказать по дороге домой, но сдержался. Хотел сказать, что с меня достаточно. Что пора Синтии сдвинуться с мертвой точки. Она должна принять как факт, что ее родители умерли и брат тоже, и ничего не изменилось в связи с двадцатипятилетней годовщиной их исчезновения или неожиданным интересом второразрядной новостной передачи. И хотя она потеряла свою семью много лет назад, что само по себе большая трагедия, теперь у нее другая семья, и если она хочет жить в настоящем для нас, а не в прошлом ради семьи, которой скорее всего уже нет на свете, тогда…
Но я ничего не сказал. Не мог произнести все эти слова. Утешить ее, когда мы вернулись домой. А звонок с идиотского телевидения разозлил меня еще больше. Я направился в гостиную, включил телевизор, прошелся по каналам, не задерживаясь больше чем на три минуты. Синтия впала с уборочный раж – пылесосила, чистила ванную комнату, переставляла банки в кладовке. Лишь бы только не разговаривать со мной. Ничего хорошего из нашей ссоры не вышло, но по крайней мере дом выглядел теперь так, что его можно было фотографировать на разворот в «Хоум энд Гарден». Но я все же сказал:
– Я вовсе не сержусь. – И пальцем пробежал по стопке сочинений, которые еще предстояло проверить.
– Я тебя знаю, – отмахнулась она. – Знаю, когда ты злишься. Мне жаль, что все так случилось. Из-за Грейс. Из-за тебя. Из-за того мужчины, которого я поставила в дурацкое положение. Я поставила в идиотское положение себя и всех нас. Чего еще ты от меня ждешь? Что еще я должна сказать? Не пора ли мне к доктору Кинзлер? Что мне нужно сделать? Ходить к ней каждую неделю, а не два раза в месяц? Или лучше подсесть на какое-нибудь лекарство, которое приглушит боль, заставит забыть все, когда-то со мной происшедшее? Тогда ты будешь счастлив?
Я отбросил свою красную ручку и воскликнул:
– Господи, Синтия!
– Ты стал бы счастливее, если бы я просто ушла? – спросила она.
– Не говори глупости.
– Ты уже не в состоянии все это выдерживать, и знаешь что? Я тоже больше не могу. Мне хватит по уши. Ты думаешь, меня радует идея встретиться с ясновидящей? Думаешь, я не понимаю, каким отчаянием от всего этого несет? Как жалко я буду выглядеть, поехав туда и слушая ее речи? Но что бы ты сделал на моем месте? Если бы речь шла о Грейс?
Я взглянул на нее:
– Никогда не смей так говорить.
– Что, если мы ее потеряем? Если она вдруг исчезнет? Положим, ее не будет месяцы, годы? И никто не узнает, что с ней случилось?
– Я не хочу, чтобы ты так говорила!
– А потом тебе, допустим, позвонили бы и сказали, что у кого-то было видение или кто-то видел Грейс во сне и знает, где она находится. Ты полагаешь, что отказался бы слушать?
Я сжал зубы и отвернулся.
– Ты бы так поступил? Потому что не захотел бы выглядеть дураком? Побоялся бы попасть в неловкое положение, показать свое отчаяние? Но если есть хоть маленький шанс на миллион, и эта женщина что-то знает? Если она вовсе не экстрасенс, просто так думает, а на самом деле что-то заметила и восприняла это как видение? И таким способом мы и в самом деле сможем найти ее?
Я схватился руками за голову, уставившись в строчки:
– Самое знаменитое произведение мистера Уитмена «Листья травы», причем многие считают, что это про марихуану. Но это не так, хотя трудно поверить, будто парень, написавший «Воспою тело электричеством», не был обдолбан, по крайней мере какое-то время.
На следующий день, столкнувшись с Лорен Уэллс, я заметил, что она сменила традиционный спортивный костюм на облегающую черную футболку и модельные джинсы. Синтия за двадцать шагов определила бы имя дизайнера. Однажды вечером мы смотрели шоу «Американский идол» на нашем небольшом экране с невысоким разрешением, и она показала на участницу соревнования, верещавшую «Ветер под моими крыльями» Бетт Мидлер:
– На ней джинсы «Севенс».
Я не знал, носила Лорен «Севенс» или нет, но выглядела она мило, так что вся мужская половина учащихся сворачивала себе шеи, чтобы полюбоваться на ее зад, когда она шла по коридору.
Я шел с другой стороны, и она остановила меня:
– Как сегодня дела? Лучше?
Вряд ли я признавался, что чувствовал себя неважно в последний раз, когда мы разговаривали, но сказал:
– Да, все в порядке. А ты?
– О'кей, – ответила она. – Хотя я едва не отпросилась сегодня с работы. Одна девушка, с которой я училась в средней школе, погибла в автомобильной катастрофе в Хартфорде пару дней назад, моя другая подруга только что мне об этом рассказала, и я ужасно расстроилась.
– Наверное, близкая подруга? – спросил я.
Лорен слегка пожала плечами.
– Ну, я не сразу сообразила, о ком она говорит, услышав имя. Нельзя сказать, что мы с ней дружили. Пару раз в классе она сидела за мной. Но понимаешь, это все равно шок – узнать подобное о знакомом тебе человеке. Заставляет думать, переоценивать ценности, вот почему я едва не осталась дома.
– Переоценка, – повторил я, не уверенный, что затруднения Лорен требуют большого сочувствия. – Такое случается. – Как и любой другой, я огорчаюсь, узнав, что кто-то погиб в автокатастрофе, но Лорен отнимала у меня время, говоря о человеке, которого и я не только не знал и она, как выяснилось, едва помнила.
Мы стояли в центре холла, а мимо проходили дети, обтекая нас с обеих сторон.
– Так какая она на самом деле? – спросила Лорен.
– Кто?
– Паула Мэллой. С телевидения. Такая же красивая, как на экране?
– У нее прекрасные зубы. – Я поднял руку, коснулся ее плеча и направил Лорен к шкафчикам, где мы не мешали бы движению.
– Послушай, вы с мистером Кэрратерзом большие друзья, не так ли? – спросила она.
– Ролли и я? Ну да, мы давно знаем друг друга.
– Мне довольно неловко спрашивать, но позавчера в учительской, мне кажется, он видел, как я положила что-то в твою ячейку, а позднее вытащила?
– Ну, как бы это сказать…
– Понимаешь, я действительно туда кое-что положила, но затем передумала, решив, что это плохая идея, и забрала назад. Но потом я сообразила: прекрасно, если мистер Кэрратерз видел, то наверняка сообщит тебе, и подумала, черт, лучше уж мне это там оставить, поскольку тогда по крайней мере ты будешь знать, что там написано, вместо того чтобы гадать…
– Лорен, не беспокойся. Ничего страшного.
Я вовсе не был уверен, хочу ли знать, что написано в записке. В настоящий момент мне меньше всего требовались дополнительные осложнения в жизни. И я был убежден, что не хочу никаких осложнений с Лорен Уэллс, даже если моя оставшаяся жизнь будет гладкой как стекло.
– Это было всего лишь приглашение тебе и Синтии когда-нибудь заглянуть. Я собиралась позвать несколько друзей и решила, что, возможно, вам тоже захочется отвлечься от своих забот в последнее время. Но потом решила, что, наверное, слегка навязываюсь, понимаешь?
– Ну, очень мило с твоей стороны, – сказал я. – Когда-нибудь заглянем. – Что касается меня – ни за какие коврижки.
– Кстати, – подняла брови Лорен. – Ты сегодня идешь на почту? У них там звезды из последних серий «Остаться в живых» будут давать автографы.
– Понятия не имел, – признался я.
– Я пойду, – сообщила она.
– Мне придется пропустить. Мы с Синтией едем в Нью-Хейвен. Насчет того телевизионного шоу. Ничего особенного. Просто продолжение.
Я сразу же пожалел о своих словах. Она просияла и потребовала:
– Обязательно мне все завтра расскажешь.
Я только улыбнулся, сказал, что мне пора в класс, и, едва отошел от нее подальше, еле заметно покачал головой.
Мы пообедали рано, чтобы съездить в Нью-Хейвен, пригласив к Грейс няню, но Синтия сказала, что позвонила всем, однако никого из наших постоянных помощниц не застала.
– Я и одна могу посидеть дома, – заявила Грейс, которая никогда еще не оставалась дома одна, и мы уж точно не собирались делать именно этот день ее первым выступлением соло. Может быть, лет через пять-шесть.
– Никоим образом, подруга, – возразил я. – Бери с собой свою новую книгу про космос или какое-нибудь рукоделие, чтобы занять себя, пока мы будем там находиться.
– А я смогу послушать, что скажет эта леди? – спросила Грейс.
– Нет, – ответила Синтия, прежде чем я произнес то же самое.
Во время обеда Синтия явно нервничала. Я уже перестал злиться, так что это было не моих рук дело. Я отнес ее волнение к ожиданию встречи с ясновидящей. Попытки прочесть судьбу по ладони, предсказать будущее, раскладывая карты Таро, могут показаться забавными, даже если ты во всю эту муть не веришь. В обычных обстоятельствах. Но сегодня не тот случай.
