Мартин О'Брайен - Убийство по французски
— Это мы обнаружили на трупе. Карно не отреагировал.
— И?..
— И мы полагаем, что вы можете знать, кто это.
— Я уже сказал...
— У вас есть минута? — оборвал его Жако. — Может, пройдем в госпиталь и посмотрим? Произведем опознание? Знаете, на всякий случай?..
Жако надеялся, что Карно не станет блефовать так явно, во всяком случае, когда тело жертвы находится в двух часах на север, в холодильной камере морга в Салон-де-Витри.
Карно опять взял фотографию и еще раз взглянул на нее.
— Она мертва?
Имя девушки было Вики Монель, так сказал Карно. Жила неподалеку от Гар-Сен-Шарля, в спокойном квартале возле станции. Может быть, все еще там. Не видел ее год, может, два во всяком случае, после того, как была сделана татуировка.
Они сидели в машине Карно, пропитанной цитрусовы запахом лосьона после бритья. Карно поигрывал ключом зажигания, то включая, то выключая, как и освещение приборов, словно ему не терпелось уехать. Темнело, зажглись уличные фонари и, помигивая, постепенно разогревались, чтобы разгореться во всю мощь.
Имя, думал Жако. Вики Монель. Еще одно имя. Еще одно направление расследования. Может, от этой жертвы будет больше проку, чем они смогли получить от двух предыдущих. Что-нибудь, что хоть куда-то приведет.
— Адрес? Номер телефона?
Карно покачал головой:
— Никогда туда не ездил.
— Как вы с ней познакомились? — спросил Гасталь с заднего сиденья.
— Не знаю. Вечеринка где-то. Не помню.
— Местная девушка? — спросил Жако.
— Тулон? Йер, возможно, — ответил Карно, словно его не волновало, так будет или иначе.
— Она работала? — продолжал Жако.
Карно пожал плечами.
— Она одна из ваших девушек, Жан? — Опять Гасталь.
Сидя рядом с Карно, Жако увидел, что тот сжал челюсти.
Интересно, не он ли утопил Вики Монель? И Грез? И Баллард? Трудно сказать. Связь точно есть. Довольно крепкая и довольно значительная.
— Слушайте... — Карно заерзал на сиденье.
— Продолжайте, Жан, — вновь подал голос Гасталь. — На листочке эта Вики Монель, и вы с ней знакомы. Она работала на вас. Одна из ваших девушек. Правильно?
Карно был уже близок к тому, чтобы кивнуть.
— Значит, она доставляет вам неприятности, или что? Здесь урвет, там, и думает, вы не заметите?
— Может, привязать ее к стулу, Карно, — добавил Жако, — выбить у нее пару зубов.
— Клянусь, я не знаю, что... Уже примерно год прошел, больше, с тех пор как я ее видел. Она была мне подружкой, понимаете, но недолго. Наркотики. На нее было не напастись...
— Где вы были последние пару недель? — спросил Гасталь.
— Здесь. Там. Поблизости. — Карно нахально посмотрел на них.
Жако понимал, в каком направлении работают мозги Карно. «У них на меня ничего нет, — думает он. — Если бы они подозревали меня, то все это было бы проделано в полицейском управлении. Им просто нужна информация».
— Вне города? — продолжал Гасталь.
— Нет. Здесь все время.
— Вы знаете кого-нибудь, кто мог сделать это? Карно покачал головой. Теперь ему было понятно, что о не на крючке.
— Я уже сказал, она постоянно сидела на наркотиках. Могла кого-нибудь подцепить. Разозлить...
— Ну так расскажите нам о фотографиях, — вздохнул Жако.
Они продержали Карно в машине с час. Изводили его, пытаясь получить больше информации. Но Карно держался своего. Мол, не видел Вики Монель больше года. Она был наркоманкой. Непредсказуемой. Последнее, что он слышал ней, — она позировала для порносайта в Интернете. Он начал ее раскручивать, но Вики выбрала свободу, отстранила его от дел. Тем хуже, пожал он плечами; она неудачница.
Они взяли его адрес, записали данные водительских прав, сказали, чтобы он не покидал города, и отпустили.
В управлении пока Гасталь искал в Интернете адрес, который дал им Карно, Жако проверил Вики Монель по архиву. Расспросил некоторых уголовников и отдел по пропавшим лицам. Чтобы заполнить бланк, ему не потребовалось много времени — от нее не осталось ни следа. Потом он поискал ее им в телефонном справочнике. Если она там значится, то и адрес они получат. Тогда найдут кого-нибудь, кто ее знает — соседа, друзей, семью. Но по Марселю она не значилась. Значит придется искать по закрытым справочникам со всем последующим шумом. И если там ничего не обломится, надо будет пройти те же процедуры по Тулону, Йеру. Может, по Салой де Витри.
Жако наливал себе кофе из автомата на лестничной площадке, думая, что все подождет до утра, когда услышал донесшийся из комнаты, которую занимала группа, вопль Гасталя: «Попалась!»
Подавшись вперед, прикрыв жирными пальчиками мышку, Гасталь чуть ли не прилип к монитору компьютера.
— Ты нашел ее? — спросил Жако, наклоняясь через его плечо.
— О да. — Гасталь отодвинулся, чтобы дать место Жако. — Та, что в центре.
На экране три молодые женщины лежали рядком, задрав разведенные ноги так, что они скрещивались, и придерживая их за колени руками. Учитывая угол съемки, их лиц было не видно.
— Как ты узнал, где она? — спросил Жако.
Гасталь ткнул в экран между средней парой ног, где виднелась маленькая черная отметка, скорее синяк, чем тень.
— Можешь это сделать поотчетливей? — спросил Жако.
Гасталь хихикнул, выбрал на контрольной панели крестик, выделил квадрат вокруг метки, выбрал увеличение и два раза кликнул мышкой. Через секунду экран стал расплывчатым, затем фокус восстановился. Все же немного размытый из-за увеличения, но достаточно четкий, чтобы Жако увидел три слова, хоть они и были изображены вверх ногами.
— Лица к этому не нашел? — спросил Жако.
Гасталь закрыл изображение, появились снова три девицы на кровати, потом кликнул, выходя из этого кадра. Через мгновение на экране всплыло другое изображение. Кровать и обои на стенках были теми же, что и на предыдущей картинке, поэтому Жако решил, что и три девицы — брюнетка и две блондинки — те же. На этот раз брюнетка сидела на краешке кровати и, расставив ноги, смотрела прямо в камеру, а ее партнерши, стоя на коленях рядом с ней, гладили и лизали ее груди.
Гасталь повторил операцию с крестиком, направив его между ног брюнетки. На экране материализовалась та же татуировка. Он снова кликнул мышкой, и вернулось прежнее изображение. Он выделил квадрат вокруг головы брюнетки, кликнул опять, и ее лицо заполнило экран — губы приоткрыты, глаза сонные, пальцы запутались в волосах.
Гасталь нацелился в нее пальцем, как пистолетом.
— Бах-бах.
21
Немногим больше чем в часе езды на север от Марселя Макс Бенедикт свернул с Роксабенской дороги и поехал по ухабистому проселку, оставляя за собой хвост из клубов меловой пыли. Низкое солнце заливало окрестности теплым золотым сиянием с тенями в ложбинах, куда его свет больше не доходил. Через открытое окно до Бенедикта долетал аромат розмарина, сосны и дикого укропа, а впереди, за покатым капотом машины, он увидел дом, мелькающий за деревьями, — его черепичные крыши и каменные стены цвета меда, голубые ставни на окнах и спрятанную за брызгам; золотой мимозы большую дубовую дверь.
Бенедикт прибыл в Париж в тот же день, пролетев накануне из Палм-Бич на север, в нью-йоркский аэропорт Ла-Гуардиа. Не дав о себе знать никому из друзей в городе, он прямиком поехал в «ДФК» и пересел на последний трансатлантический рейс «Эр Франс». Услужливая стюардесса узнала его и, когда они поднялись в воздух, пригласила в первый класс. В Париже — в висках давило, голова плохо соображала от слишком большого количества выпитого на борту самолета кларета — он на такси добрался до вокзала Гар-де-Лион и сел в поезд, идущий на юг, в Экс. Спустя три часа взял напрокат джип и проехал тридцать километров на северо-запад, к Кавайону. Потом повернул в горы Люберона, следуя указателям на Сен-Бедар-ле-Шапитр, Шан-ле-Неф и Роскабен. По мере того как дорога сужалась, похмелье становилось переносимым, плечи казались шире, а чувство разочарования отступало. Когда он проезжал мимо последней группки сосен, прежде чем въехать на посыпанный гравием двор своего дома, Палм-Бич вдруг показался неизмеримо далеким.
Бенедикт провел три месяца в том приморском раю для богатых и знаменитых, присутствуя на процессе над одним из самых известных людей города, сыном сенатора, которого обвиняли в изнасиловании при отягчающих обстоятельствах и в угрозах физической расправой. Это было его профессией — сообщать о происходящем в журнале, посвященном тем самым богатым и знаменитым и предназначенном специально для них, особенно когда избалованные люди их круга сбивались с пути и при этом считали себя выше закона. Что, к великому неудовольствию Бенедикта, и подтвердил процесс об изнасиловании в Палм-Бич. После трех выпусков «Писем из зала суда», опубликованных подряд в трех номерах журнала, подсудимый был оправдан по всем выдвинутым против него обвинениям, невзирая на доказательства отделения. Это были отрезвляющие три месяца обманутых ожиданий, и Макс Бенедикт, ветеран криминальной журналистики и разъездной редактор, решил, что ему нужно отдохнуть. И здесь единственное место на Земле, где он мог это сделать.
