Дэвид Уилсон - Нечестивый Грааль
— Не поймите меня превратно. Я не стану оспаривать мнение церкви без веских оснований. То же самое я говорю и своим ассистентам: не спешите создать прецедент — заручитесь сначала фактическим преимуществом. Кажется, они уже научились моему главному принципу: «Ни тени сомнения». — Он вскинул брови: — Особенно если кто-то хочет оспорить каноническое Писание. Все-таки две тысячи лет христианство худо-бедно простояло на своих ногах.
— Вспоминается изречение Джорджа Айлза о том, что «сомнение есть начало, а не конец мудрости».
— Верно подмечено, — ответил священник.
Бритт увидела в его глазах мимолетный блеск, и профессор Джозеф Романо вновь поднялся в ее мнении на должную высоту. Возможно, теперь наступал подходящий момент, чтобы спросить его о двух иезуитах. Она сочла, что крест будет для этого удачным предлогом.
— Простите за отход от темы, — обратилась она к Романо, — но меня чрезвычайно заинтересовал крест, который был на вас в лечебнице. В нем скрыт какой-то особый смысл?
Казалось, подобный вопрос застал священника врасплох. Он озадаченно посмотрел на Бритт и, поколебавшись, ответил:
— Это подарок. От одного священника на принятие мной обета. — В его взгляде мелькнуло подозрение: — Почему вы интересуетесь?
— Несколько дней тому назад я видела точно такой же у священника-иезуита в Испании. Я ездила к нему на встречу. Отец Хуан Маттео — может, слышали?
По лицу Романо пробежала странная тень — смесь удивления и недоверия.
— Отец Хуан Маттео умер.
Хэймар разинула рот и в изумлении уставилась на собеседника.
— И мой друг — тот, что подарил мне крест, — тоже скончался, — продолжил Романо. — Я об отце Тэде Метьюсе.
Бритт ощутила, как по всему ее телу словно пробежал электрический разряд, а потом наступило общее онемение. Она пыталась заговорить, но не могла выдавить ни слова. Романо, заметив ее состояние, всполошился:
— Что с вами?
— Я беседовала и с отцом Метьюсом… Всего пару дней назад. Что же с ними случилось? Отчего они умерли?
— Отца Метьюса нашли мертвым вчера утром. А зачем вы с ними встречались?
— Мне их порекомендовали. Это для моей книги.
— Господи, и ФБР уже в курсе, — вырвалось у Романо. — В Бюро считают, что эти случаи как-то связаны. Но почему именно они? И кто их вам рекомендовал?
Бритт опустила голову и сжала виски. Ей стало дурно.
— Вы не дадите мне воды? Пожалуйста…
— В коридоре есть сифон. Я быстро.
Пока Романо ходил за водой, Бритт, чтобы поскорее прийти в себя, выпрямилась и сделала несколько глубоких вдохов. Следовало вести себя осторожнее — и поскорее собраться с мыслями. Развязка близка, как никогда: всего через три дня она получит последнее доказательство — узнает правду о Святом Граале. Но смерть священников и покушение на нее выходили далеко за рамки прежних договоренностей. А где-то за всем этим маячила фигура Вестника.
* * *Набирая воду в стакан, Романо не переставал удивляться, почему известие о смерти Тэда и Маттео так ошеломило Бритт. Для чего она с ними встречалась? Он поспешил со стаканом обратно в кабинет. Его гостья выпила воду в один присест, запрокинула голову и перевела дыхание. Он дождался, пока она немного овладеет собой, и потом нетерпеливо спросил:
— Для чего вы виделись с отцом Маттео и с отцом Метьюсом?
— Я хотела проверить полученные мной сведения, что оба эти человека как-то связаны с Le Serpent Rouge.
— И как они связаны? — заинтересовался Романо.
— Они якобы что-то знали о родословной и могли предоставить мне ценную информацию.
— Ничего подобного, — возразил Романо. — Отец Метьюс был моим наставником и близким другом, почти отцом. О родословной Христа он ничего не знал и даже задумываться бы не стал над этой темой. Он был очень предан церкви — да что там говорить! — придерживался общепринятых взглядов на религию. То есть — очень консервативных.
— Имел ли он доступ к тайным архивам Ватикана, к конфиденциальным научным исследованиям внутри церкви?
Романо не улавливал, к чему она клонит, но решил удовлетворить ее любопытство. Возможно, наводящие вопросы Бритт натолкнут его на искомый ответ, позволят понять, почему тело Тэда Метьюса сейчас кромсают в морге.
— В молодости, уже приняв сан, отец Метьюс некоторое время провел в Ватикане, — пояснил Романо. — С тех пор прошло более тридцати лет. Вполне возможно, что он посещал и архивы — не могу ручаться наверняка. Но поверьте, он не располагал никакими тайными сведениями о родословной Иисуса.
— Вы не можете этого утверждать, — не согласилась Бритт. — Вы сами сказали, что отец Метьюс был очень набожным человеком. Если бы он узнал нечто такое, что повредило бы церкви, он оградил бы от этого остальных верующих.
— Послушайте, сама идея такой родословной просто смешна! Вы как уважающий себя ученый не можете придавать этому вздору никакого значения.
— Мое предположение опирается на очевидный факт, а вовсе не на вздор. — Бритт указала на репродукцию Пуссена: — А это как назвать? Вы тоже исследуете всякие вздорные догадки об этой картине? Ищете Святой Грааль?
— Я взял этот случай как пример, — парировал Романо, — чтобы показать студентам, как из обрывков и кусков информации можно слепить нелепый домысел, который потом разрастется в совершенно абсурдную гипотезу. Для меня тут загадок нет: надпись на камне «Et in Arcadia ego» может значить только одно: «Я в Аркадии», то есть в мире идиллического блаженства.
— Где же тогда место для интуиции и изобретательности? — осведомилась Бритт.
— Это вотчина моих ассистентов. Пусть делают свои умозаключения, опираясь на интуицию и изобретательность. Однако их выводы тоже должны опираться на факты, и только на факты. А что можете предоставить вы, чтобы доказать состоятельность своих взглядов на родословную?
Бритт потупилась, тяжело вздохнула и словно бы погрузилась в себя. Наконец она потерла лоб и в упор взглянула на Романо:
— У меня есть фрагмент манускрипта.
— Подлинник Иакова?
— Углеродный анализ подтвердил подлинность. — Она глядела священнику прямо в глаза: — Это папирус времен Христа. В рукописи говорится о двух близнецах, родившихся у Марии Магдалины. О мальчике и девочке.
Пораженный Романо не мог вымолвить ни слова. До сих пор он был непогрешимо уверен, что все басни о манускрипте Иакова — чистой воды вымысел, сплетня, растиражированная таблоидами.
— Как он к вам попал? — Он наконец оправился от замешательства.
— Так же, как вы сами надеялись его получить, — ответила Бритт. — От анонима.
— Возможно, этот самый человек и стрелял в вас. И он же мог убить отца Тэда.
— Не думаю, — покачала головой Бритт. — Человек, приславший манускрипт, звонил мне и раньше. Я хорошо запомнила его голос — такой сдержанный, любезный. Это он посоветовал мне встретиться с отцом Маттео и с отцом Метьюсом. А тот, кто приглашал меня на Гранд-Централ… голос у него был совсем другой. Хриплый. Резкий.
Романо принялся вспоминать, как с ним разговаривал неизвестный.
— Вы знаете, мой аноним по описанию совпадает с вашим. — Он попытался восстановить в памяти всю беседу. — И вот еще что… Он сказал: «Приходите на вокзал Гранд-Централ». Вас тоже пригласили именно на вокзал?
Бритт прикрыла глаза:
— Кажется, да, на вокзал.
И она снова поглядела на священника.
— У нас в Нью-Йорке все говорят «станция Гранд-Централ» или просто «Гранд-Централ». — Романо с сомнением покачал головой: — Возможно, он…
— Здесь наверняка не обошлось без вмешательства церкви, — перебила Бритт. — Подумайте сами: священник из Испании, священник из Пенсильвании, и мы оба — исследователи жизни Христа. Все указывает именно на церковную организацию.
— Вряд ли, — усомнился Романо. — Вы каким-либо образом посвящали церковь в ваши изыскания? Знакомили с ними кого-нибудь из служителей?
— Напрямую — нет. Все подробности моей работы известны только издательству.
— В таком случае я считаю ваш намек необоснованным. После вашего интервью многие посторонние люди помимо церкви узнали из прессы, что вы проводите в жизнь экстремистскую теорию о какой-то родословной. Уверяю вас, большинство фундаменталистов не погладило бы вас по головке за то, что вы отзываетесь об Иисусе как о некоем подлоге.
— Это вы так считаете! — огрызнулась Бритт и откинулась на спинку стула, сверля Романо гневным взглядом: — Не судите о моем труде огульно, ведь вы его еще не читали. В книге есть и другие теории относительно Христа. Там представлен очень широкий спектр религиозных воззрений.
— А мне кажется, что само ее название — «Подложный Иисус» — уже создает некий перекос, — возразил Романо.
