Карин Жибель - Укус тени
Первое, что он видит этим утром, — направленный на него пистолет.
Он медленно поднимается с пола. На его лице видны следы недельного пребывания в тюремных условиях. Он смотрит на оружие, потом переводит взгляд на золотисто-янтарные глаза той, которая держит его.
— Доброе утро, Бенуа… Ты, я вижу, хорошо выспался!
Бенуа ничего не отвечает. Когда на тебя направлен пистолет, лучше помалкивать.
— Я думала о тебе всю ночь, — продолжает Лидия. — Знаешь, а ведь сегодня воскресенье.
— Ну и что? Мы пойдем на воскресную мессу?
— А ты разве веришь в Бога?
— Нет, — вздохнув, признается Бенуа.
— Я тоже не верю. Если бы Бог существовал, разве он стал бы создавать таких чудовищ, как ты?
Бенуа предпочитает отмалчиваться, стоически ожидая, что же будет дальше.
— Нет, мы не пойдем на мессу — мы пойдем на исповедь! Мы ведь так много можем рассказать друг другу… Точнее говоря, это ты очень во многом должен признаться. Исповедаться передо мной… Разве не так, Бен?
— Да, так… Я могу исповедаться перед тобой в том, что хочу есть. И еще в том, что мне ужасно надоело торчать в этой конуре. А еще…
— Нет, все это меня не интересует, — прервала его Лидия. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о шестом января… Конечно же, я имею в виду шестое января тысяча девятьсот девяностого года…
— Тысяча девятьсот девяностого года? Прошло уже столько лет!..
— Да, но… Иногда происходят события, о которых невозможно забыть даже пятнадцать лет спустя…
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты превосходный комедиант, Бенуа! Неудивительно, что тебе удавалось дурачить свою жену на протяжении стольких лет! Ты умеешь изобразить невинность и запросто ввести в заблуждение кого угодно… Но только не меня… Не меня!
— У меня невинный вид, потому что я невиновен! Такая мысль тебе в голову не приходила?
— Твоя ложь меня раздражает, Бен…
Лидия отходит назад, к своему стулу. Там, укрывшись в темноте и словно бы отойдя от входа в преисподнюю, она закуривает сигарету.
— А у тебя не найдется сигаретки и для меня? — отваживается спросить Лоран.
— Нет. Я лучше объясню тебе, что с тобой будет происходить дальше… Ты находишься у меня в качестве задержанного.
Бенуа грустно улыбается.
— Сообщаю тебе, — спокойно произносит он, — что в роли задержанного человек может пребывать не дольше сорока восьми часов! Получается, что ты очень сильно превысила предусмотренный законом срок задержания!
— Ну что ж, тогда будем считать, что ты являешься задержанным с этого самого момента!
— У меня есть право на адвоката, разве не так? И на медицинское обслуживание. Не говоря уже о двухразовом приеме пищи в день!
— У тебя нет никаких прав. Ты даже не можешь решать сам, жить тебе или умереть… Это, надеюсь, тебе понятно?
Бенуа сидит не шевелясь на своем шерстяном одеяле цвета хаки.
— Ну вот и хорошо… — усмехается Лидия. — Ты, возможно, прав. Считай, что срок твоего задержания закончился. Против тебя имеется достаточно много улик, чтобы перейти непосредственно к судебному заседанию.
— А где же судьи?
— Никаких судей! Твое дело будет разбирать суд присяжных! Дела об убийствах рассматривает суд присяжных, Бен. У тебя что, пробелы в знании права?!
— Очень хорошо, но где же тогда присяжные?
— Перед тобой.
— Понятно!
— Ты готов?.. Подсудимый, встаньте!
Он отвечает ей жестом. Весьма неприличным. И тут же замечает, что из полумрака на него смотрит дуло пистолета.
— Подсудимый, встаньте! — сурово повторяет Лидия.
Бенуа вынужден подчиниться. Он встает, заводит руки за спину и прислоняется к светлой бетонной стене. Сейчас он — прекрасная мишень.
— Первый вопрос, господин Бенуа Лоран! Почему вы убили Орелию Эноден?
— Я не убивал Орелию Эноден. Я вообще никого не убивал.
— Плохой ответ, Бен… Ты ее изнасиловал, прежде чем убить?
— Нет. Я ее не насиловал и не убивал.
— Тогда как ты объяснишь тот факт, что я обнаружила медальон у тебя?
— Этого не может быть.
— Между прочим, медальон был тщательно спрятан в сарае за твоим домом… Том самом, в котором ты хранишь всякое барахло. Теперь тебе понятно, о чем я говорю?
Бенуа несколько минут растерянно молчит.
— Да-да, именно там я и нашла медальон, — говорит Лидия и добавляет: — В металлической коробке… Впрочем, мне подсказали, где я смогу его найти.
— Кто? Кто тебе подсказал?
— Не важно. Важно то, что медальон Орелии находился у тебя. Он был на Орелии, когда она исчезла, и ты, стало быть, виновен в ее смерти.
Бенуа отталкивается от стены и, скрестив руки на груди, начинает ходить взад-вперед вдоль решетки, чиркая носками по шершавому цементному полу.
— Это какой-то бред!
— Бред?! У меня имеются необходимые доказательства, Бен. Тебе нечем их опровергнуть! Я ведь, да будет тебе известно, нашла в той коробке не только этот медальон. Там были и кое-какие другие предметы. Думаю, ты снимал их с еще теплых трупов своих жертв…
— Моих жертв?
Лидия берет с одного из стеллажей полиэтиленовый пакет и достает из него упомянутые ею предметы. Один за другим она показывает их Бенуа.
— Трусики шестилетнего ребенка… Пара сережек маленькой девочки… Кукла… Браслет для часов, на котором выгравировано имя Вильям. Ты насиловал еще и мальчиков, Бен? А я поначалу думала, что тебя интересуют только девочки…
Лидия внимательно наблюдает за выражением лица своего пленника. Пока что он изображает удивление, причем очень искусно.
Но она от него ничего другого и не ожидала. В течение трех месяцев она наблюдала со стороны, как Бенуа обманывал людей, и удивлялась тому, насколько умело он это делал. Что ни говори, а у него в этом отношении — настоящий талант.
— Я не имею возможности уделить внимание всем тем ангелочкам, которых ты погубил… Однако, отомстив за Орелию, я отомщу и за них. А теперь вернемся к тем вопросам, которые меня больше всего интересуют. Итак, ты похитил Орелию. Что было дальше? Ты, вероятно, отвез ее в уединенное место…
— Я ничего подобного не делал! — кричит Бенуа. — Абсолютно ничего! Я никогда не видел всех этих вещей! Не может быть, чтобы они находились у меня!
— Ты отвез ее в уединенное место и затем, по-видимому, надругался над ней… Как можно было изнасиловать одиннадцатилетнюю девочку, Бен?
Бенуа стоит не шевелясь и с нескрываемым ужасом смотрит на Лидию. Он словно лишился дара речи.
— Понятия не имею, — наконец шепчет он. — Потому что я этого не делал…
— Ты отнекиваешься. Это вполне естественно. Но мне придется заставить тебя признаться в совершении этого преступления…
— Я не совершал никаких преступлений!
— Что ж, напоминаю тебе, что медальон Орелии был найден в твоем саду. В сарае, которым пользуешься только ты.
— Хорошо… Предположим, что ты и в самом деле нашла эти вещи у меня в сарае… Ну в таком случае вызови полицию! Пусть меня арестуют!
Лидия начинает смеяться.
— Ну и хитрец же ты, Бен! Срок давности данного преступления уже давно истек!..
— Ошибаешься! — оживившись, возражает Бенуа. — Статья 7 Уголовно-процессуального кодекса, госпожа судья! Вам следовало бы освежить свои знания в области юриспруденции! Срок давности уголовного преследования лиц, совершивших преступления, упомянутые в статье 706—47 Уголовного кодекса, — то есть убийства, сопряженные с изнасилованием или совершенные с особой жестокостью, — составляет двадцать лет, причем течение давности начинается с того момента, в который пострадавший, будь он живым, достиг бы совершеннолетия. Двадцать лет, начиная с момента достижения совершеннолетия, госпожа судья! Следовательно, срок давности этого преступления еще не истек! Орелия родилась в феврале 1978 года, не так ли? Февраль 1978 года… Получается, что течение срока давности началось в 1996 году. Следовательно, виновного можно привлечь к уголовной ответственности не позднее 2016 года! Вот так-то, госпожа судья!
— Ты опять лжешь!
— Нет! Можешь это проверить, моя милая! В прошлом году в закон были внесены изменения. Если хочешь, убедись в этом сама…
«Обвинение», слегка растерявшись, молчит. «Защита» — тоже.
Затем Бенуа подходит к решетке и берется руками за прутья.
— Ну и почему же ты не вызываешь полицию, Лидия?
— Ты — один из них, и они тебя выпустят…
— Если я виновен, меня привлекут к уголовной ответственности!
— Ты виновен. Но судить тебя буду я. Я вынесу приговор и приведу его в исполнение.
Лидия кладет пистолет на стул и направляется в сторону лестницы.
— Судебное заседание переносится на другое время… — объявляет она.
Жереми только что уснул. Обычный послеобеденный сон.
