Уилбур Смит - Золото
– Так оно и есть. – Харри ждал, что еще она скажет.
Питер убрал тарелку Терри, предоставив ей так необходимые несколько секунд. Она вдруг поняла, что назначение Рода на должность генерального директора не является окончательно решенным. В действительности Попс уже выбрал на эту должность краснолицего Пламмера. Короткое раздумье, и она решилась. Она пойдет на что угодно, используя даже запрещенные приемы, лишь бы Рода не обошли вниманием.
Питер подал холодного лангуста, а когда он ушел, Терри посмотрела Харри прямо в глаза. Она так искусно умела увеличивать свои и без того огромные глаза, а сейчас они к тому же наполнились слезами. Эффект был просто потрясающим.
– Знаешь, Попс, он так мне напомнил фотографии отца.
Полковник Бернард Хершфилд – отец Терри – сгорел в танке у Сиди-Резех. Она увидела, как лицо Харри исказила гримаса боли, и почувствовала себя виноватой. Стоило ли прибегать к столь сильному оружию?
Харри ковырял лангуста вилкой, так низко опустив голову, что она не видела его лица. Терри коснулась ладонью его руки.
– Попс… – прошептала она.
Он поднял голову, и она увидела, как возбужденно горят его глаза.
– Ты совершенно права! Он немного похож на Берни. А я рассказывал тебе, как мы с твоим отцом однажды…
Терри облегченно вздохнула. «Я не обидела его, не причинила боль, – подумала она. – Ему самому понравилась идея, действительно понравилась». Чисто женским чутьем она выбрала единственно возможный способ убедить его и заставить изменить свое решение.
32
Манфред Стайнер застегнул пристежные ремни и откинулся в кресле «Боинга-707». Его немного мутило, так сильно было чувство облегчения.
Айронсайдс получил назначение, а сам он был в безопасности. Харри Хершфилд вызвал его два часа назад, чтобы пожелать счастливого пути и удачи на переговорах. Манфред стоял перед ним и лихорадочно размышлял, как естественно перевести разговор в нужное ему русло. Харри сам спас его:
– Кстати, я отдаю «Сондер дитч» Айронсайдсу. Думаю, пора внести свежую струю в высшие эшелоны.
Все очень просто. Манфред до сих пор не мог поверить, что кошмары и тревога за собственную жизнь, преследовавшие его последние четыре дня, закончились. Айронсайдс получил назначение. Он мог сказать им в Париже: «Айронсайдс получил назначение. Мы готовы начать работу».
Звук двигателей изменился, «боинг» покатился вперед. Манфред повернул голову и посмотрел в иллюминатор. Он не смог разглядеть Терри на смотровой площадке аэропорта Яна Смутса. Затем вид заслонил огромный «боинг» компании «Пан-Ам», и он отвернулся от иллюминатора. Вдруг ноздри его раздулись, и он быстро огляделся вокруг.
Пассажир в соседнем кресле снял пиджак. Это был грузный человек, который явно не пользовался дезодорантом. Манфред в отчаянии оглядел весь салон. Самолет был полон, вероятность поменяться с кем-нибудь местами весьма невысока. К его ужасу, сосед достал из кармана пачку сигарет.
– Вы не можете курить, – закричал Манфред. – Знак еще не погас.
Запах смеси табачного дыма и пота будет просто невыносимым.
– А я и не курю, – ответил пассажир. – Пока. – Он зажал сигарету губами и уже приготовил зажигалку.
«Почти две тысячи миль до Найроби», – в отчаянии подумал Манфред, чувствуя подступающую к горлу тошноту.
33
– Терри, дорогая, объясни, почему я должна ехать в Китченервилль и смотреть на толпу скачущих дикарей?
– Джой, сделай мне одолжение, – взмолилась Терри в трубку.
– Это нарушает все мои планы на уик-энд. Я отвезла детей к бабушке, специально купила книгу «Маленький городок в Германии», собиралась славно провести время за чтением и…
– Джой, умоляю, ты моя последняя надежда.
– Когда мы вернемся домой? – Джой уже сдавалась, и Терри, почувствовав слабину, безжалостно бросилась в атаку.
– Возможно, ты встретишь настоящего мужчину, и он увлечет тебя…
– Нет, спасибо, – прервала ее Джой. Она развелась год назад, но до сих пор не оправилась от потрясения. – Сыта настоящими мужчинами по горло.
– Джой, не собираешься же ты тосковать всю оставшуюся жизнь. Взбодрись, заеду за тобой через полчаса.
Джой обреченно вздохнула:
– Я тебя проклинаю, Терри Стайнер.
– Через полчаса, – повторила Терри и быстро положила трубку, пока подруга не передумала.
– Я играю в гольф. Сегодня суббота, и я играю в гольф, – упрямо повторил доктор Дэниел Стандер.
– Ты помнишь, как я поехал в Блумфонтейн, чтобы только… – начал было Род, но Дэн прервал его:
– Хорошо, хорошо, я помню. Не стоило снова напоминать об этом.
– Ты многим обязан мне, Стандер, – напомнил Род. – А я прошу всего лишь провести со мной один субботний день. Для тебя это слишком много?
– Я не могу обманывать ребят. Давно обещал им, – пытался выкрутиться Дэн.
– Я уже позвонил Бену, он с удовольствием заменит тебя.
Воцарилась зловещая тишина, которую нарушил Дэн:
– А на что хоть похожа эта птичка?
– Прекрасная богатая нимфоманка, к тому же владелица пивоварни.
– Да, конечно, – с издевкой произнес Дэн, – ты наговоришь. Хорошо, я согласен, но официально заявляю, что все мои обязательства и долги теряют силу.
– Дам тебе расписку.
Дэн все еще хмурился, когда к дверям клуба шахты подкатил «даймлер». Они с Родом стояли в «Ледис-баре» и ждали своих гостей.
Дэн как раз заказал третье пиво.
– Вот они, – сказал Род.
– Это они? – спросил Дэн. Его плохое настроение улетучилось, как только он увидел девушек сквозь цветное стекло бара. Обе были одеты в цветастые брючные костюмы, обе – в темных очках.
– Они, – подтвердил Род.
– Ничего себе. – Дэн восхищенно присвистнул, что случалось с ним крайне редко. – А которая из них моя?
– Блондинка.
– Ха! – Он улыбнулся впервые за все утро. – А какого дьявола мы здесь стоим?
– Действительно. – Желудок Рода и так был завязан узлами, которые затянулись еще туже, когда он стал спускаться по ступеням навстречу Терри.
– Миссис Стайнер, я так рад, что вы смогли приехать. – Он с восторгом понял, что чувство не исчезло, как показалось ему, оно по-прежнему было в ее глазах и улыбке.
– Благодарю вас, мистер Айронсайдс. – Она снова почувствовала себя смущенной маленькой школьницей. – Позвольте представить вам миссис Олбрайт. Джой, это Родни Айронсайдс.
– Привет. – Он легонько пожал ее руку. – Думаю, пора выпить джина.
Дэн ждал их в баре, и Род представил его девушкам, а девушек ему.
– Джой просто сгорала от нетерпения увидеть эти танцы, – сказала Терри, когда все устроились за стойкой. – Целыми днями не давала мне покоя.
Джой на несколько мгновений лишилась дара речи.
– Вам понравится, – произнес Дэн, придвигаясь к ней поближе и беря за локоть. – Лично я не променяю это зрелище ни на что другое.
Джой была высокой стройной девушкой, с длинными, падающими на плечи золотистыми волосами, с кажущимися холодными зелеными глазами, но с теплыми и мягкими губами. Она улыбнулась, глядя Дэну прямо в глаза.
– Я тоже, – ответила она, и Род с облегчением понял, что спокойно может уделить все свое внимание Терри Стайнер. Джой Олбрайт не будет страдать от недостатка внимания. Он заказал напитки, и все резко потеряли всякий интерес к танцам.
Через некоторое время Род сказал Терри Стайнер:
– Сегодня вечером я поеду в Йоханнесбург. Нет смысла держать вашего шофера целый день. Отпустите его, я довезу вас до дома.
– Отлично, – мгновенно согласилась Терри. – Скажите ему об этом сами.
Когда Род в очередной раз взглянул на часы, была уже половина четвертого. Он не заметил, как пролетело время.
– Боже праведный! – воскликнул он. – Если не поторопимся, ничего не увидим.
Дэн и Джой, мило беседовавшие, едва не прижавшись щеками, неохотно отодвинулись друг от друга.
В зале они попали в самую толпу, кричащую, жестикулирующую, возбужденную чувственным зрелищем танцев, позабывшую все запреты, как часто происходит на корриде.
Род и Дэн с трудом пробили для девушек дорогу в толпе и подвели к забронированным местам в первом ряду. Все четверо возбужденно смеялись, зараженные общим настроем толпы и испытывая эмоциональный подъем, усиленный алкоголем.
Толпа возбужденно гудела.
– Шангааны! – раздался громкий голос ведущего, и все зрители как один наклонились вперед. На арене появились барабанщики, вставшие кругом, с длинными деревянными барабанами, висевшими на кожаных ремнях.
Тап-тап-тап – заиграл один из них, и гомон толпы стих.
Тап-тап-тап – задали ритм танцу практически голые, в одних набедренных повязках, склонившиеся над зажатыми между колен инструментами барабанщики. Это был рваный, волнующий ритм, который дрожал как разорванный нерв. Повелительный, требовательный звук – пульс континента и его народа.
