Хороший товар - Курланд Борис

Нечто подобное я увидел в квартире.

– Ну, что скажешь? – хозяин со злостью пнул пустую обувную коробку. – Я собираюсь позвонить своему адвокату. Пусть накатает жалобу в полицию за причиненный ущерб и несоблюдение контракта. Только за уборку придется заплатить несколько сот шекелей.

– Во сколько ты оцениваешь ущерб? Покраска стен, уборка, счета, что еще?

– Ты брат одной из них?

– Если узнаешь, куда они сбежали, позвони. – Я достал кошелек. – Ты наверняка знаешь местных риелторов, они приводят тебе клиентов. Заработаешь пару сот шекелей.

Подруги жили в Рамат-Гане, через год перебрались в северный район Тель-Авива. Снова пересекли город в противоположном направлении, южный, с плохой репутацией, видно, с деньгами стало совсем плохо. Затем арендовали подвальное помещение в Герцлии. Каждый раз, когда они сбегали, оставляя долги и проклятия хозяев, проблема улаживалась с помощью все того же кошелька с наличными.

– Так вот почему нас никто не преследовал! – Даша явно разозлилась. – Добрый дяденька оплачивал долги. Дася и Ася в бегах от алчных кредиторов. Страшно подумать, мы с Аськой боялись в определенных местах показываться. Ведь нам могли запросто морды набить или отволочь за волосы в полицию. И чем же мы должны тебя отблагодарить, тайный рыцарь? Как насчет групповухи? Мы с Аськой обслужим тебя по полной. За тобой гостиница, шикарный ужин при свечах, кровать необъятных размеров, остальное берем на себя.

Даша

Миша недовольно поморщился. Разговор явно катился не по тем рельсам. Вместо дружеского разговора, как он рассчитывал, получалась некое судебное заседание, где он выходил виноватым.

Непонятно для себя самой я разозлилась на бывшего соседа. Маменькин сыночек стал удачливым бизнесменом, нашел свое место под луной, знает, чего он хочет, не тратит время на пустяки.

А на что я трачу свое время? Беготня по учреждениям, грошовые заработки, ни карьеры, ни мужика нормального. Кроме колкого характера и хорошей внешности, ничего. Сионистскими идеалами и не пахнет. В синагоге вообще ни разу не была.

Вывод: не удалось прижиться – меняй страну. Податься в Германию мыть полы, благо опыт имеется, у какой-нибудь фрау Марианн фон Браун, в бытность Марина Коровина, недовольная очередной диетой и русской прислугой.

Из окна гостиницы видна прекрасная панорама – морской залив Хайфы, грузовые корабли в порту, уходящие вниз ступени Бахайского сада, ленточка морского побережья тянется дугой в сторону Акко.

Звучит незнакомая мелодия нового мобильника.

– Алло, – бормочу невыспавшимся голосом.

– Доброе утро. Спускайся в лобби. Заказал нам завтрак.

Шикарный мобильный телефон Миша подарил мне вчера за ужином в уютном ресторанчике. Он послал кому-то сообщение, не прошло и получаса, как подкатил мотороллер. Водитель в мотоциклетном шлеме привез несколько аппаратов, аккуратно уложенных в металлический ящик.

– Выбирай, какой понравится, – предложил Миша, – твоим старьем только гвозди забивать или использовать в качестве музейного экспоната. Подарок от меня в честь знакомства.

– Мы с тобой знакомы много лет.

– Ты сегодня не та девочка в аэропорту. Молодая женщина в расцвете сил.

– Воздержись от комплиментов, мне их не раз делали, обычно с целью уложить меня в кровать.

– Люди с годами меняются, затасканная фраза, но это так.

– Я умею лгать правдивым голосом.

– Я не детектор лжи. Предлагаю тебе остаться ночевать в Хайфе.

– Все сегодня ради того, чтобы заманить меня в постель.

– Я заказал отдельные номера.

Миша, привстав из-за стола, машет рукой, приглашая присоединиться. На нем новая рубашка, другие брюки. Где и когда он сумел обзавестись заменой? Бедная девушка одета в ту же одежку, что и вчера.

Я усаживаюсь и сразу перехожу к выяснению ситуации:

– Миша, объясни, почему мы здесь. Со вчерашнего утра я пытаюсь понять, разобраться, откуда такое пристальное внимание ко мне. Давай начистоту, иначе я встаю, сажусь на поезд или автобус до Тель-Авива и больше мы никогда не встретимся.

– Ты права. Я не разыскивал тебя под влиянием эротических снов. Ты нравилась мне, но есть большая разница между детской влюбленностью и отношениями между зрелыми людьми.

– Продолжай.

– Я предлагаю тебе деловое сотрудничество. Работа необычная, рискованная, связана с переменами места жительства, заменой паспортов, умением преображаться, держать язык за зубами, в случае необходимости применять силу. Твоим широко открытым глазам отвечу: речь идет о больших деньгах, которые ты сможешь заработать. Десятки тысяч евро, в зависимости от проделанной работы.

– Какая это работа, ты, конечно, не скажешь, пока не дам ответ.

– Я дам тебе время на размышление. Двадцать четыре часа.

– Жесть. Завтрак я могу съесть?

– Конечно, но не наедайся. Сразу после него мы едем в гости к моей маме. Она очень хочет тебя видеть. Специально к твоему приходу приготовила оладьи с шоколадным сиропом.

Мири

Эйтан спит рядом. Ощущение давней близости не покидает меня с той минуты, как мы взлетели. Какая-то дура вешалась в аэропорту ему на шею. Я вовремя отогнала назойливую муху в дешевых шмотках, прическа столетней давности, ужасающая косметика вдобавок к уродливой внешности. Крашеные блондинки считают, что все они неотразимы, как Мэрилин Монро. Стоит им только похлопать ресницами, сказать пару слов томным голосом, улыбнуться улыбкой Джоконды, как мужики тут же падут на колени, протягивая коробочку с кольцом.

Да, мы с Эйтаном ссорились, и не раз. Иногда не разговаривали по нескольку дней, самый длительный перерыв до «окончательного» разрыва две недели. Причин для ссор хватает. Совместная жизнь, как новая машина, требует обкатки. Машине требуется проехать пять, десять тысяч километров, чтобы составные части мотора начали работать слаженно, коробка передач почувствовала руку хозяина, тормоза приладились к дискам. Так же и семейная жизнь: пока обе стороны присмотрятся, принюхаются, как собаки, друг к другу, поймут, когда надо уступить, а когда надо настоять на своем, чтобы поведение в дальнейшем не расценивалось как слабость. Сколько на это потребуется времени? Ответ однозначен: никто не знает. Жизнь не медовый месяц, а медовый месяц – это еще не жизнь.

Для себя я давно решила: Эйтан – мой до конца жизни. Звучит эгоистично, согласна, но мне плевать. На небесах написано: мы должны быть вместе. Ценность совместного бытия похожа на разорванную пополам денежную банкноту, каждая половинка которой бесполезный кусок бумаги.

Мое детство похоже на сказку. Просторная комната, набитая игрушками, шкаф, переполненный одеждой на все сезоны года, просторная кровать с множеством подушек, розовая ванная, няня круглосуточно рядом. Принцесса.

Мне исполнилось лет десять, когда у мамы начались странности в поведении. Ранее она приходила ко мне каждое утро. Притворяясь спящей, я наблюдала через неплотно сжатые веки, как она строит смешные гримасы – кривит нос, высунув язык, дергает себя за уши. Дождавшись улыбки на моем лице, она ласково говорила: «Вот моя притворушка проснулась». Мама научила меня читать задолго до школы. Сказки мы читали вдвоем: она начинала, а я продолжала, по ходу чтения мы разыгрывали героев повествований, вместе просматривали диснеевские фильмы про Белоснежку, Бэмби и другие.

Сказки обычно заканчиваются счастливо. Моя же подошла к печальному концу. Предварительные симптомы у мамы я наблюдала и раньше, но распознать ума не хватило. Она постепенно перестала уделять мне внимание, вела себя странно, разговаривала сама с собой, стала одеваться неряшливо, разгуливала по дому в старых тапочках, однажды вышла из дому в домашнем халате, гувернантка побежала за ней вернуть обратно.