Уоррен Мерфи - Седьмой камень
– Какие-то ребята из армии вчера вошли туда, но вернулись обратно уже не на своих двоих, – предупредил один из часовых.
– Я не из армии, – ответил Римо.
– Они там довольно крутые ребята.
– Ну, какие уж там крутые, – возразил Римо с легкой улыбкой. – Это же цветочки.
– Эй, а где твой фонарь?
– Мне он не нужен.
– Ты не хочешь оставить мне твои денежки? – спросил один из часовых.
– Зачем?
– Ты все равно назад живым не выйдешь, а я смогу найти им применение, – жизнерадостно пояснил часовой.
– Я вернусь, – заверил его Римо.
Внутри он позволил темноте заполнить его существо. Реакцией обычного человека на темноту бывает, как правило, беспокойство, от которого невольно напрягается вся нервная система. Страх делает темноту еще темнее. При рассеянном свете Римо мог так сфокусировать глаза, чтобы видеть нормально. В полной темноте он использовал иной способ видения. Оно не походило на обычное зрение с его цветами и очертаниями, скорее напоминая подсознательное знание.
Контейнеры были аккуратно уставлены плотными квадратами. Римо стоял спокойно и расслышал тихое торопливое шуршание на расстоянии сотни ярдов. Хорошо, подумалось ему. Раз мыши живы, газ не улетучивается. Некоторые из этих газов, изготовленных в пятидесятых годах, могли проникать сквозь кожу. Здесь были газы Первой и Второй мировых войн, газ Корейской войны, вьетнамский газ. Химия убивает лучше всего.
Под землей было влажно, в темноте ощущалась какая-то тяжесть. Вдохнув воздух, Римо попробовал его на вкус. Как и всегда под землей, он был густым.
Римо попробовал двигаться между контейнерами согласно карте и потерялся. Карта оказалась бесполезной. Но пространства, уставленные контейнерами, имели свои границы, и они были отнюдь не необъятны; поэтому Римо мысленно разбил все хранилище на квадраты и принялся обшаривать их глазами и руками в поисках чего-либо, напоминающего бомбу или указывающего на то, что он наткнулся на контейнер с выпиленным куском, тем самым, который убил людей в государственных почтовых отделениях.
Поиск шел очень медленно. Римо пробыл в хранилище два дня. Четыре раза открывались двери, пропуская пронзительный до болезненности яркий свет, Римо окликали, спрашивали, все ли у него в порядке.
– Ага, у меня все нормально. Закройте дверь.
Управление по делам индейцев заявило, что он не должен здесь находиться. За это отвечает армия.
– Закройте дверь, – ответил Римо.
Когда-то он и сам был солдатом, задолго до того, как прошел свое обучение, и теперь он подумал о той зависимости от инструментов, которой подвержено большинство людей. Сначала человек взял в руки дубину, потом отточенный камень, а теперь использовал космические лазеры. И с каждым новым инструментом человек все меньше и меньше использовал свои собственные способности, таким образом у современного представителя гомо сапиенс большинство чувств и мышц оказались столь же бесполезны, как и аппендикс. Используй то, что тебе дано от природы – таков был один из секретов Синанджу.
Римо обнаружил место гибели разведчиков. Он почувствовал, где впивались в землю каблуки, как, сражаясь за уходящую жизнь, отчаянно содрогались мускулы, которые никогда раньше не использовались и вдруг вынуждены были вступить в бой.
А потом воздух внезапно снова стал легким, тяжесть покинула его. Открылся еще один проход. Римо застыл. Он слышал их дыхание, слышал, как ловкие пальцы нащупывают проход между контейнерами, эти уверенные пальцы хорошо знали, что делают.
Они безусловно очень хорошо знали подземелье, ведь люди не могут так быстро передвигаться в полной темноте в незнакомом месте, где никогда не бывали. Потом они остановились. Они ждали его, ждали, чтобы он издал хоть малейший шум.
В темноте разведчики оказались в страшно невыгодном положении по сравнению с этими людьми, прекрасно знавшими свой путь. Римо слышал перешептывания врагов.
– Я не слышу его.
– Ш-ш-ш-ш.
– Он еще тут?
– Да как же он мог бы выбраться?
– Тогда почему от него нет ни звука?
– Может, он спит.
И тогда очень ясно Римо произнес:
– Нет, дорогуша, он не спит. Иди сюда и поймай меня.
Он слышал, как они передвигались. Гораздо тише, чем обычные люди. Наверное, это индейцы. Индейцы умеют здорово двигаться, хотя большинство из них слишком тяжелы. Римо передвигался в том же ритме, что и противник, так что услышать его они практически не могли. Потом Римо скользнул за спину одного из них, очень аккуратно выломал ребро незнакомца и вонзил ему же в аорту. Обычно сердце не может нормально биться, если в нем торчит кость. В темноте Римо мягко и бесшумно опустил на землю свою первую жертву.
И пошел за вторым. Тот останавливался каждые несколько шагов и прислушивался, ища намеченную жертву. Римо останавливался вместе с ним.
Наконец Римо шепнул:
– Угадай, кто?
Кравшийся в темноте индеец завопил от неожиданности и попытался спастись бегством. Но его схватили за шею и придавили к земле.
– Привет! Я великий белый дух, пришел проломить тебе башку, – сказал Римо. – Но я обещаю тебе одно. Скажи, кто заплатил тебе, и я позволю тебе навечно поселиться в тех краях, где реки текут свободно и небеса чисты.
– Эй, приятель, да нам просто монета была нужна. Кока ведь стоит дорого. Мы не знаем, кто стоит за всем этим. Нам только сказали, что сюда будут приходить люди из армии, а мы должны убивать их, а потом придет еще один парень, и мы должны отделаться и от него, если сумеем.
– Кто вам все это говорил?
– Да один псих. Сказал, что мы получим десять кусков, если тебя убьем, и еще сто кусков, если точно расскажем, как нам это удалось.
– Как он выглядел? – спросил Римо.
– Не знаю. Мы так, за здорово живешь, денежки получили, и тут как раз тот парень и позвонил. Мы объявление дали, что можем быть вроде как гидами по этим местам. Ну вот, поговорили с ним по телефону, а он и скажи: скоро, дескать, приедут эти разведчики или кто они там, велел приготовиться, и черт подери, когда получаешь по почте семьдесят пять сотенок, то уж хошь не хошь, а послужишь такому парню.
– Ты должен знать еще кое-что, – настаивал Римо.
– Это все. Ты ж понимаешь, мы всего лишь только индейские проводники для публики. И не привыкли задавать много вопросов. Заработаем десятку или двадцатку, ну, если повезет, спихнем туристу дерьмовое одеялко. А тот человек о больших деньгах говорил.
– Ладно. Спасибо за помощь. По-моему, ты сказал правду, – одобрил Римо.
– Так отпусти меня. Я ведь тебе все сказал.
– Нет, я тебя убью, – ответил Римо. – Это индейская страна, но в обычае белого человека не держать своего слова.
– Но ты ведь обещал, что слово твое будет стоять столько, сколько течет вода.
– Угу, – отозвался Римо, резким безболезненным щипком перерывая нервы, идущие от мозга. – Это старая отговорка. Мы ей часто пользовались.
Римо продолжил поиски бомбы и наконец обнаружил ее в четырнадцатом по счету квадрате. Но то была не бомба. Пальцы его нащупали гладкую пластиковую массу, накрывавшую несколько контейнеров. Это липкое вещество оказалось толстым, как бейсбольная перчатка, что было весьма кстати, ибо оно не пропускало воздуха. Собственно говоря, любое отверстие в контейнере надежно прикрывалось этой пленкой. Люди, которые тут потрудились, хорошо знали свое дело. Римо нашел и контейнер с отверстием. Пленка-гель плотно прилегала к краям бреши, надежно удерживая внутри жидкий газ. Честно говоря, как раз эти контейнеры не принадлежали к числу самых опасных, как предупредил его Смит. Они, наоборот, были из самых надежных, так как не могли дать случайной протечки.
Но внутри бомбы не оказалось. Надо было спросить индейца. И почему только он поторопился убить этого несчастного? Когда убиваешь кого-нибудь, непременно надо сначала узнать от него все, что тебе может потребоваться. Ведь другой возможности уже не будет.
Когда Римо снова вышел на дневной свет, ему пришлось плотно закрыть глаза, солнечные лучи, точно струи из огнемета, жгли ему зрачки. Он услышал доносящееся издали пение. Оно напоминало протестующие выкрики.
– Смерти – нет, нет, нет! Химии – нет, нет, нет! США – нет, нет, нет! США убирайся прочь! США убирайся прочь!
Римо услышал, как рядом с ним двигается один из часовых.
– Это местные индейцы? – спросил Римо.
– Нет, эти явились из Кармеля, что в Калифорнии. Они собираются здесь потребовать от правительства, чтобы оно перестало помыкать индейцами.
– А индейцы среди них есть?
– Нам не говорят. Начальство не позволяет нам даже приближаться к ним.
Когда глаза Римо потеряли свою ночную чувствительность, он разглядел телевизионные камеры, развернувшиеся к ряду мужчин и женщин, многие из которых были одеты весьма модно и небедно.
– Янки, убирайся прочь! Янки, убирайся прочь!
На демонстрантами кольцом стояли автомобили, точно прикрывающие их с тылу фургоны пионеров. Небо было высокое и голубое с легкими белоснежными облачками, а воздух такой легкий. Как хорошо стоять на земле! Наверное поэтому Римо подумал, что женщина, беседовавшая с телерепортером, так красива. Она показалась ему знакомой.
