Дэниел Силва - Убийство в Вене
Он вошел в свой отель, попросил портье подготовить ему счет и направился наверх в свой номер. Дверь в его номер, несмотря на то, что на ручке висела бирка «Не беспокоить», была приоткрыта, и Габриель услышал доносившиеся изнутри голоса. Он тихонько открыл ее пошире. Двое мужчин в гражданском платье приподнимали с кровати матрац. Третий, явно их начальник, сидел у письменного стола и наблюдал за происходящим со скучающим видом болельщика на спортивном матче. При виде Габриеля, стоящего в дверях, он медленно поднялся. Чаша весов не выдержала.
– Добрый день, Аллон, – сказал Манфред Круц.
11
Вена
– Если вы думаете удрать, то все выходы под нашим контролем, а весьма внушительный мужчина, который стоит внизу лестницы, с удовольствием смирит вас. – Круц стоял боком к Габриелю. Он смотрел на него как фехтовальщик – через плечо, подняв руку ладонью вперед. – Нет нужды устраивать скандал. Входите в комнату и закройте дверь.
Голос его звучал все так же – тихо и неестественно спокойно, словно это был гробовщик, советующий расстроенному родственнику, какой выбрать гроб. За эти тринадцать лет он постарел – больше появилось шрамоподобных морщин вокруг его лукавого рта и прибавилось несколько фунтов к его тощей фигуре, – и судя по покрою костюма и уверенному поведению, получил повышение.
Габриель смотрел прямо в черные глаза Круца. Он чувствовал, что за его спиной кто-то стоит. Он шагнул через порог и захлопнул за собой дверь. Он услышал, как что-то тяжело стукнуло и кто-то ругнулся по-немецки. Круц снова поднял вверх ладонь. На этот раз он давал знать Габриелю, чтобы тот остановился.
– Вы вооружены?
Габриель устало покачал головой.
– Вы не возражаете, если мы проведем досмотр – для собственного успокоения? – спросил Круц. – А то ведь у вас есть определенная репутация.
Габриель поднял руки вверх. Офицер, стоявший за его спиной в коридоре, вошел в комнату и провел досмотр – профессионально и очень тщательно. Круц, казалось, был разочарован результатом.
– Снимите куртку и опустошите карманы.
Габриель повиновался не сразу и получил болезненный удар по почкам. Он расстегнул молнию на куртке и протянул ее Круцу – тот проверил карманы и прощупал подкладку, нет ли в ней скрытого кармана.
– Выверните карманы брюк.
Габриель повиновался. Поиск принес несколько монет и трамвайный билет. Круц посмотрел на двух офицеров, державших матрац, и велел им привести кровать в порядок.
– Мистер Аллон – профессионал, – сказал он. – Мы ничего не найдем в его номере.
Офицеры уложили матрац в раму кровати. Круц мановением руки приказал им выйти из комнаты. Он снова сел за письменный стол и указал на кровать.
– Устраивайтесь поудобнее.
Габриель продолжал стоять.
– Сколько времени вы находитесь в Вене?
– Это вы мне скажете.
Круц поблагодарил за комплимент профессионалу сухой улыбкой.
– Вы прибыли в аэропорт «Лодь» позапрошлым вечером. Зарегистрировавшись в этом отеле, вы отправились в венскую Общую больницу, где провели несколько часов со своим другом Эли Лавоном.
И Круц умолк. Интересно, подумал Габриель, как много знает Круц о том, что он еще делал в Вене. Знает ли он о встречах с Максом Клайном и Ренате Хофманн? О его разговоре с Людвигом Фогелем в кафе «Централь» и его поездке в Зальцкаммергут? Если Круц и знал больше сказанного, то едва ли станет об этом говорить. Он не из тех, кто без причины будет выдавать себя. Габриелю он представлялся холодным и бесстрастным игроком.
– Почему вы не арестовали меня в больнице?
– Я и сейчас вас не арестовываю. – Круц закурил сигарету. – Мы готовы были не обратить внимания на то, что вы нарушили наше соглашение, так как считали, что вы приехали в Вену, чтобы быть рядом с вашим пострадавшим другом. Но довольно быстро стало ясно, что вы намерены вести частное расследование взрыва в «Рекламациях за период войны и справках». По очевидным соображениям я не могу это допустить.
– Да, – признал Габриель, – по очевидным соображениям.
Круц с минуту смотрел на дымок, вившийся от горящего кончика его сигареты.
– Мы с вами заключили соглашение, мистер Аллон. Вы ни при каких условиях не должны были возвращаться в нашу страну. Вы здесь нежелательны. Вы не должны быть здесь. Мне наплевать, горюете ли вы по вашему другу Эли Лавону. Это наше расследование, и нам не нужна помощь ни от вас, ни от вашей службы. – Круц взглянул на часы. – В три часа из «Швехата» вылетает самолет компании «Эль-Аль». Вы полетите на нем. Я побуду с вами, пока вы будете собирать свои вещи.
Габриель обвел глазами комнату, где по полу была разбросана его одежда. Он поднял крышку чемодана и увидел, что подкладка отодрана. Круц передернул плечами: мол, чего же вы ожидали? Габриель нагнулся и стал собирать свои вещи. Круц встал у французского окна, смотрел на улицу и курил.
Через какое-то время Круц спросил:
– Она еще жива?
Габриель медленно повернулся и пристально посмотрел в маленькие черные глазки Круца.
– Вы имеете в виду мою жену?
– Да.
Габриель медленно покачал головой.
– Не смейте говорить о моей жене, Круц.
Круц невесело улыбнулся:
– Вы же не собираетесь снова угрожать мне, Аллон? Я ведь могу посадить вас и провести более подробный допрос относительно вашей деятельности здесь.
Габриель промолчал.
А Круц раздавил свою сигарету.
– Пакуйте свои вещи, Аллон. Вы же не хотите опоздать на самолет.
Часть вторая
Зал жертв
12
Иерусалим
Огни аэропорта «Лодь» прорезали тьму, царившую на Прибрежной равнине. Габриель прислонил голову к окошку самолета и смотрел, как посадочная полоса медленно поднимается навстречу им. Под вечерним дождем гудрон блестел, как стеклянный. Когда самолет остановился, Габриель заметил человека с бульвара Царя Саула, стоявшего под зонтом у лесенки. Габриель постарался выйти последним.
Они вошли в здание аэропорта через особую дверь, какой пользуются ответственные правительственные чиновники и приезжие официальные лица. Мужчина из Управления был учеником Льва, уважал корпоративный дух и высокие технологии, держался как член правления и был убежден, что оперативные сотрудники – это просто фишки, передвигаемые более высокоорганизованными существами. Габриель шел на шаг впереди него.
– Босс хочет вас видеть.
– Не сомневаюсь, но я два дня не спал и очень устал.
– Босса не интересует то, что вы устали. Кого, черт побери, вы из себя строите, Аллон?
Габриель был недоволен, когда пользовались его настоящим именем, даже в святилище аэропорта «Лодь». Он круто повернулся. Мужчина из Управления, сдаваясь, поднял вверх руки. Габриель снова повернулся и пошел дальше. У мужчины из Управления хватило ума не следовать за ним.
На улице дождь барабанил по тротуару. На стоянке не было ни одного такси. Наверняка все это Лев подстроил. Габриель укрылся на автобусной стоянке и стал думать, куда ехать. Дома в Израиле у него не было, – единственным его домом была Контора. Обычно он останавливался на конспиративной квартире или на вилле Шамрона в Тибериасе.
Черный «пежо» повернул на круг. Тяжесть брони пригибала его к земле. Автомобиль остановился перед Габриелем. Пуленепробиваемое стекло в заднем окне опустилось. Габриель почувствовал знакомый горький запах турецкого табака. Затем он увидел руку с голубыми жилами, испещренную печеночными пятнами, устало взмахнувшую, показывая, чтобы он садился, а не стоял под дождем.
Машина рванулась вперед прежде, чем Габриель успел закрыть дверцу. Шамрон никогда не принадлежал к тем, кто долго простаивает. Он ради Габриеля затушил сигарету и на несколько секунд опустил стекла, чтобы проветрить. Когда окна были снова закрыты, Габриель рассказал ему о недружелюбном приеме, устроенном Львом. Сначала он говорил по-английски, потом, вспомнив, где находится, перешел на иврит.
– Судя по всему, он хочет вызвать меня на ковер.
– Да, я знаю, – сказал Шамрон. – Он и меня хотел бы видеть.
– Как он узнал про Вену?
– Похоже, Манфред Круц после твоей депортации отправился с визитом вежливости в посольство и закатил что-то вроде истерики. Мне сообщили, что это было некрасиво. Министерство иностранных дел в ярости, и весь верхний этаж на бульваре Царя Саула жаждет моей крови… и твоей.
– Что они могут мне сделать?
– Да ничего, потому-то ты и мой идеальный сообщник… поэтому и благодаря твоим талантам, конечно.
Машина выскочила с территории аэропорта и свернула на шоссе. Габриеля удивило то, что они направлялись в Иерусалим, но он был слишком измотан, чтобы это его сильно взволновало. Через некоторое время машина стала подниматься в Иудейские горы. Вскоре в машине запахло эвкалиптами и мокрой сосной. Габриель посмотрел в забрызганное дождем окно и попытался вспомнить, когда в последний раз был на своей родине. После дела Тарика аль-Хурани он провел месяц на конспиративной квартире у стен Старого города, поправляясь после пулевого ранения в грудь. Это было более трех лет назад. Он почувствовал, что нити, связывающие его с этим местом, обрываются. Не получится ли с ним, как с Франческо Тьеполо, что он умрет в Венеции и будет бесславно похоронен на материке.
