Дэниел Силва - Посланник
– Она вам идет. – Премьер-министр слабо улыбнулся. – А знаете, вы даже начинаете походить на него.
– Это следует воспринять как комплимент?
– Он был очень хорош собой в молодости.
– Он никогда не был молодым, господин премьер-министр.
– Никто из нас не был. Мы все состарились раньше времени. Мы отдали свою молодость на создание этой страны. Шамрон ни одного дня не отдыхал с тысяча девятьсот сорок седьмого года. И чтоб такой конец? – Премьер-министр покачал головой. – Нет, он будет жить. Поверьте мне, Габриэль, я знал его дольше, чем вы.
– Шамрон вечен. Так говорит Джила.
– Возможно, не вечен, но, уж во всяком случае, не умрет от действий кучки террористов. – Премьер-министр, насупившись, посмотрел на часы.
– Вы хотели что-то обсудить со мной, сэр?
– Ваше назначение начальником Спецопераций.
– Я согласился занять этот пост, сэр.
– Мне это известно, но, возможно, сейчас не лучшее для вас время возглавлять отдел.
– Могу я спросить почему?
– Потому что все ваше внимание должно быть сосредоточено на том, чтобы выследить и наказать тех, кто нанес этот удар по Шамрону.
Премьер-министр неожиданно умолк, словно давая Габриэлю возможность выдвинуть возражение. Габриэль сидел неподвижно, глядя вниз, на свои руки.
– Вы удивляете меня, – сказал премьер-министр.
– Чем же?
– Я опасался, что вы предложите мне поискать кого-нибудь другого.
– От предложения премьер-министра не отказываются, сэр.
– Но конечно же, дело не только в этом.
– Я находился в Риме, когда террористы напали на Ватикан, и это я посадил сегодня вечером Шамрона в машину. И слышал, как взорвалась бомба. – Он помолчал. – Эту сеть – кто бы они ни были и каковы бы ни были их цели – необходимо вывести из строя… и как можно быстрее.
– Вы говорите так, точно жаждете отомстить.
Габриэль поднял глаза от своих рук.
– Хочу, господин премьер-министр. Возможно, в данных обстоятельствах я не гожусь для такого задания.
– На самом деле в данных обстоятельствах вы именно тот человек, какой нужен.
Это произнес Амос. Габриэль повернулся и впервые внимательно посмотрел на него. Это был невысокий широкоплечий мужчина, похожий на квадрат, с монашеской челкой темных волос и густыми бровями. Он по-прежнему имел чин генерала военной разведки, но был в светло-сером костюме. Его искренность была неожиданной и освежающей. Лев был как дантист – вечно проверял и выискивал слабые места и разложение; Амос же был подобен крепкому молотку. Габриэлю придется следить за каждым своим шагом, чтобы молоток не обрушился ему на голову.
– Лишь будьте уверены, что ваш гнев не затмевает ваших суждений, – добавил Амос.
– До сих пор такого никогда не было, – сказал Габриэль, выдерживая взгляд черных глаз Амоса.
Амос улыбнулся ему невеселой улыбкой, как бы говоря: «Во время моей вахты никакой стрельбы на французских вокзалах ни при каких обстоятельствах». Премьер-министр нагнулся и оперся на локти.
– Вы считаете, что за этим стоят саудовцы?
– У нас есть свидетельства того, что саудовцы связаны с Братством Аллаха, – рассудительно заметил Габриэль, – но нам нужно добыть побольше данных, прежде чем начать искать конкретно.
– Например, Ахмеда бин-Шафика.
– Да, господин премьер-министр.
– А если это он?
– Я считаю, что мы имеем дело с сетью, а не с движением. С сетью, питаемой саудовскими деньгами. Если мы отрубим голову, сеть умрет. Но это будет нелегко, господин премьер-министр. Мы очень мало о нем знаем. Даже не знаем, как он на самом деле выглядит. А кроме того, это будет политически сложно из-за американцев.
– Это вовсе не сложно. Ахмед бин-Шафик пытался убить моего ближайшего советника. И потому Ахмед бин-Шафик должен умереть.
– А что, если он действует по указанию принца Набиля или кого-либо из членов королевской семьи – семьи, исторически и экономически тесно связанной с важнейшим нашим союзником?
– Это мы достаточно быстро выясним.
Премьер-министр бросил искоса взгляд на Амоса.
– Адриан Картер из ЦРУ хотел бы переговорить с вами, – сказал Амос.
– Я вроде бы должен завтра вылететь в Вашингтон, чтобы сообщить ему все, что нам известно о нападении на Ватикан.
– Картер просил изменить место встречи.
– Где он хочет встретиться?
– В Лондоне.
– Почему в Лондоне?
– Так предложил Картер, – сказал Амос. – Он хочет, чтобы это было в удобном нейтральном месте.
– С каких это пор конспиративная квартира ЦРУ в Лондоне стала нейтральным местом? – Габриэль посмотрел сначала на премьер-министра, потом на Амоса. – Я не хочу уезжать из Иерусалима… пока мы не будем знать, что Шамрон выживет.
– Картер говорит, что это срочно, – настаивал Амос. – Он хочет видеть вас завтра вечером.
– В таком случае пошлите кого-нибудь другого.
– Это невозможно, – отрезал премьер-министр. – Приглашены только вы.
Глава 11
Лондон
– Как там старик? – спросил Адриан Картер.
Они шли рядом по Итон-плейс под зонтом Картера, прикрываясь от мелкого вечернего дождя. Они встретились пять минут назад как бы случайно на Белгрейв-сквер. Картер был в макинтоше и с газетой «Индепендент» в руке. Он был крайне ортодоксален в соблюдении законов профессии. Остряки в Лэнгли утверждали, что Адриан Картер делает мелом заметки на столбике кровати, когда собирается заняться любовью со своей женой.
– По-прежнему без сознания, – ответил Габриэль, – но он продержался ночь и кровотечение прекратилось.
– Выживет?
– Вчера вечером я бы сказал «нет».
– А сейчас?
– Сейчас меня больше беспокоит, в каком состоянии он окажется, когда выберется. Если у него окажется поврежденным мозг или тело перестанет слушаться… – У Габриэля сел голос. – В жизни Шамрона существует лишь одно – работа. Если он не сможет работать, будет глубоко несчастен… как и все вокруг него.
– Ну а какие еще новости? – Картер бросил взгляд на дверь дома номер 24 в георгианском стиле. – Квартира находится здесь. Давайте еще раз обойдем квартал, хорошо? Я люблю делать все по правилам.
– Вы разве не слышали, Адриан? Советский Союз распался несколько лет назад. КГБ больше не существует. Вы и русские теперь друзья.
– Осторожность никогда не помешает, Габриэль.
– Разве ваши охранники не установили маршрут наблюдения?
– У меня нет охранников, Габриэль.
– Эта конспиративная квартира принадлежит управлению?
– Не совсем, – сказал Картер. – Она принадлежит одному другу.
– Другу управления?
– Собственно, другу президента.
Картер слегка дернул Габриэля за рукав и повел по темной улице. Они медленно обошли Итон-сквер, где было тихо – лишь с Кингс-роуд доносился грохот вечернего транспорта. Картер шагал тяжело, словно направлялся на встречу, которой хотел бы избежать. А Габриэлю не давала покоя одна-единственная мысль: почему замдиректора по операциям Центрального разведывательного управления хочет разговаривать с ним в таком месте, где его собственное правительство не может его услышать?
Они пошли назад, на Итон-плейс. На этот раз Картер повел Габриэля вниз по ступенькам, ко входу в подвал. Картер стал вставлять ключ в замок, а Габриэль тихонько приподнял крышку контейнера для мусора и убедился, что там пусто. Картер открыл дверь, и они вошли внутрь, в своего рода кухню, какую в брошюре, рекламирующей недвижимость, именуют «для гурманов». Кухонные столы были выложены гранитными плитами и приятно освещены галогенными лампами, скрытыми под шкафчиками. Пол был выстлан иерусалимским известняком, который так нравится английским и американским снобам, жаждущим показать свою связь со Средиземноморьем. Картер подошел к стальному стеллажу и наполнил электрический чайник водой, не потрудившись спросить Габриэля, не хочет ли он чего-нибудь покрепче. Он знал, что гость лишь иногда выпивает бокал вина и никогда не смешивает алкоголь с делом – разве что для прикрытия.
– Это двухэтажная квартира, – сказал Картер. – Гостиная наверху. Поднимитесь туда и устраивайтесь как дома.
– Разрешаете мне оглядеться, Адриан?
Картер в этот момент с озадаченным видом хлопал дверцами шкафчика. Габриэль подошел к кладовке, нашел там коробку чая «Эрл Грей» и, перебросив ее Картеру, отправился наверх. Гостиная была достаточно уютно обставлена, но в ней не чувствовалось ничьего присутствия, как это обычно и бывает во временном жилище. Габриэлю подумалось, что никто тут никогда не любил, или не ссорился, или не страдал. Он взял со столика фотографию в рамке, на которой был изображен грубовато-простодушный процветающий американец с тремя откормленными детьми и женой, явно не раз побывавшей в руках пластического хирурга. На двух других фотографиях американец стоял по стойке «смирно» рядом с президентом. Обе были подписаны: «Биллу в знак благодарности».
