Нора Робертс - Большой риф
— Тейт.
Она остановилась у двери, обернулась. Но что он мог сказать ей?
— Нет, ничего. Встречаемся через десять минут.
Спустя полчаса они уже были в больнице. Увидев их, Рэй и Мариан поднялись с банкетки, стоявшей у двери в палату интенсивной терапии.
Мэта всегда удивляло, что в любых обстоятельствах Бомонты были аккуратно одеты и тщательно причесаны. Теперь их одежда была измятой, а щеки и подбородок Рэя покрывала щетина. За все недели, что они работали вместе, Мэт никогда не видел Рэя небритым и сейчас, сам не зная почему, сосредоточился на этом крохотном факте — Рэй не побрился… а Мариан не причесалась.
— Персонал не очень разговорчив, — начал Рэй. — Нам только сказали, что Бак провел беспокойную ночь.
— Каждый час нас на несколько минут впускали в палату. — Мариан сжала руку Мэта. — Ты отдохнул, милый?
— Да. — Мэт откашлялся. — Я хочу сказать, как благодарен вам за…
— Не смей оскорблять нас, Мэтью Лэситер, — возмутилась Мариан. — Можешь говорить таким тоном с чужими людьми, но не с друзьями, которые тебя любят.
Никому никогда не удавалось так пристыдить и так тронуть его одновременно.
— Я имел в виду, что рад видеть вас здесь.
— Мне кажется, Бак выглядит получше. Порозовел немного. — Рэй обнял жену. — Правда, Мариан?
— Да. И медсестра сказала, что скоро его посмотрит доктор Фардж.
— Мама, мы с Мэтью вас сменим. Я хочу, чтобы вы позавтракали и поспали.
Рэй вгляделся в лицо дочери и кивнул.
— Хорошо. Позвоните в отель, если будут какие-то новости. Если нет, мы вернемся к полудню.
Когда родители ушли, Тейт взяла Мэта за руку.
— Пойдем к Баку.
Может, он действительно немного порозовел, думал Мэтью, стоя у дядиной кровати. Лицо осунувшееся, но ужасающая серость с него исчезла.
— Его шансы увеличиваются с каждым часом, — напомнила Тейт. — Он выдержал операцию и пережил ночь.
— Он крепкий. Видишь этот шрам? — Мэтью провел кончиком пальца по неровному шраму на правом предплечье Бака. — Барракуда. Юкатан. Бак поднялся в лодку и сам заштопал рану. А через час вернулся. У него еще есть отметина на бедре…
— Мэтью… Мэтью, он сжал мою руку.
— Что?!
— Он сжал мою руку. Смотри, кажется, он приходит в себя. Поговори с ним.
Мэтью замер, увидев дрогнувшие пальцы Бака, и перевел взгляд на его лицо. Веки слегка трепетали.
— Черт побери, Бак, я же знаю, что ты меня слышишь. Я не собираюсь болтать сам с собой.
Веки Бака снова затрепетали.
— Дерьмо…
— Дерьмо, — повторила Литц и тихо заплакала. — Мэтью, ты слышал? Он сказал «дерьмо».
— Конечно. — Мэтью сжал руку Бака. — Ну же, старый трус, просыпайся.
— Я не сплю. Господи… — Бак открыл глаза и увидел расплывчатые дрожащие силуэты. Затем его зрение прояснилось, он различил лицо племянника. — Какого черта! Я уж подумал, что помер.
— Значит, нас таких двое.
— Она не схватила тебя, правда? — Бак с трудом выговаривал слова. — Эта гадина не достала тебя?
— Нет. — Чувство вины снова пронзило Мэта. — Нет, она меня не достала. Это была тигровая акула, футов в десять длиной. Мы ее убили. Тейт и я. Теперь ее доедают рыбы.
— Хорошо. — Глаза Бака снова закрылись. — Ненавижу акул.
— Я позову медсестру, — прошептала Тейт.
— Ненавижу, — повторил Бак. — Безобразные гадины. В следующий раз обязательно возьмем петарды. — Он снова открыл глаза и только сейчас заметил аппараты и трубки. И нахмурился. — Это не «Дьявол».
— Да. Ты в больнице.
— Ненавижу больницы. Чертовы доктора. Мальчик, ты же знаешь, что я ненавижу больницы.
— Знаю. — Мэтью попытался преодолеть собственный страх, заметив панику, промелькнувшую в глазах Бака. — Пришлось привезти тебя сюда, Бак. Акула ранила тебя.
— Пара швов…
— Не волнуйся, Бак. Ты не должен волноваться.
Но Бак уже начал вспоминать. В его глазах застыли страх и боль.
— Она меня схватила.
Он вспомнил, как болтался в отвратительной пасти. Вспомнил беспомощность и ужас, вспомнил, как захлебывался собственной кровью. И последнее ясное воспоминание — черные безжалостные глаза акулы.
— Эта сука меня схватила. Что? Что она сделала со мной, мальчик?
— Успокойся. Ты должен успокоиться. — Как можно осторожнее Мэтью удержал Бака. — Если будешь брыкаться, врачи опять тебя вырубят.
— Скажи мне… — Бак вцепился в рубашку племянника, но его хватка была такой слабой, что Мэтью мог бы легко высвободиться, только у него не хватило духу. — Скажи, что эта гадина со мной сделала?
Между ними случалось всякое, но они никогда не лгали друг другу. Мэтью накрыл ладони Бака своими и посмотрел ему прямо в глаза.
— Она отхватила тебе ногу, Бак. Эта гадина отхватила твою ногу.
ГЛАВА 8
— Ты не должен винить себя.
Тейт перестала метаться по коридору и села на банкетку рядом с Мэтью. Прошли сутки с тех пор, как Бак пришел в себя, и чем лучше становился прогноз врачей, тем глубже Мэтью погружался в депрессию.
— Я не вижу никого вокруг, на кого можно было бы переложить вину.
— Иногда некого винить в случившемся. Мэтью… То, что произошло, ужасно, но ты не мог это остановить. Ты не можешь ничего изменить сейчас. Все, что ты можешь, что мы можем сделать, это помочь ему справиться с несчастьем.
— Тейт, он потерял ногу. И каждый раз, когда Бак смотрит на меня, мы оба понимаем, что это должен был быть я.
Эта страшная мысль мучила и ее.
— Глупости. — Устав от уговоров, измученная непрерывной борьбой с собственными страхами, Тейт прислонилась к стене. — Бак измучен, сердит, подавлен. Но он не винит тебя.
— Неужели? — Мэтью поднял на нее полные горечи и скорби глаза.
— Бак тебя не винит, потому что он не такой ограниченный и самодовольный, как ты. Все! Я иду к нему. А ты можешь сидеть здесь и жалеть себя.
Высоко подняв голову, Тейт гордо прошествовала к дверям палаты, но, как только оказалась вне поля зрения Мэта, остановилась, чтобы взять себя в руки и нацепить на лицо веселую улыбку… затем отдернула занавеску.
Раньше Бак всегда встречал ее шутками, подмигивал. Сейчас его глаза за толстыми линзами очков были тусклыми.
— Эй! — Тейт чмокнула его в щеку. — Я слышала, что через день-два вас переведут в обычную палату. С телевизором и хорошенькими медсестрами.
— Может быть. — Бак поморщился от фантомной боли в ампутированной ноге. — Думал, что вы с мальчиком вернулись на яхту.
— Нет. Мэтью сидит в коридоре. Хотите его видеть? Бак отрицательно замотал головой.
— Рэй заходил, сказал, что в Чикаго есть хороший специалист. Только никто не вернет мне ногу.
— Но, может, он сделает ногу лучше старой. — Тейт понимала, что ее бодрость слишком фальшива, но ничего не могла с собой поделать. — Бак, помните телешоу с роботом? Мне очень нравилось, когда я была маленькой. Вы станете Роботом Баком.
Уголки его рта слегка дернулись.
— Ну да. Робот Бак, король калек.
— Если вы будете так говорить, я уйду.
Бак дернул плечом. Он слишком устал, чтобы спорить. Слишком устал, чтобы жалеть себя.
— Лучше вернись на яхту, девочка, Надо спрятать сокровища, пока кто-то другой это не сделал.
— Не тревожьтесь. Мы же подали заявку.
— Ничего ты не понимаешь! — рявкнул Бак. — Вот в чем беда любителей. Все уже пронюхали о сокровищах. Особенно после этого. Нападение акулы всегда привлекает внимание, тем более в туристской зоне. — Он забарабанил пальцами по матрацу. — Ты заперла то, что мы уже подняли? Куда-нибудь в надежное место?
— Я… — Тейт уже двое суток не вспоминала о сокровищах, но пришлось солгать. — Да-да. Конечно, Бак, не беспокойтесь.
— Надо побыстрее поднять остальное. Я говорил это Рэю? — Веки опустились, и Бак с трудом снова открыл глаза. — Я ему говорил? Каша в голове от этих лекарств. Надо все поднять. Все золото. Оно для пиратов, как кровь для акул. — Бак горько рассмеялся и повторил: — Как кровь для акул. Ну, разве не смешно? Я нашел сокровище и расплатился собственной ногой. Поднимите все, девочка, и заприте получше. Обязательно.
— Хорошо, Бак, — Тейт ласково погладила его лоб. — Я позабочусь об этом. Отдыхайте.
— Не погружайся одна.
— Нет, конечно, нет, — прошептала она, снимая с него очки.
— «Проклятие Анжелики». Это оно виновато. Будь осторожна.
— Буду. Отдыхайте.
Когда Бак заснул, Тейт тихонько вышла из палаты. Мэтью в коридоре не было, а до прихода родителей оставалось около часа.
После секундного колебания Тейт решительно направилась к лифтам. Она обо все позаботится сама.
Кто-то, наверное, мама, вымыл палубу «Приключения». Никаких следов крови. Все снаряжение аккуратно сложено. Кругом ни пылинки. Камбуз безупречно чист… Нет, что-то не так. На столе нет ни оставленного ею блокнота, ни последних находок… ничего.
