KnigaRead.com/

Артур Хейли - В высших сферах

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Артур Хейли, "В высших сферах" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Зазвонил внутренний телефон, и Милли сняла трубку. Металлический голос Джеймса Хоудена произнес:

— Совещание состоится в зале Тайного совета. Я буду через минуту.

Милли заметила, как у министра финансов от удивления поехали вверх брови. Большинство малых совещаний — за исключением тех, когда собирался весь кабинет министров, — проходило в неформальной обстановке, в кабинете премьер-министра. Но группа покорно вышла в коридор и направилась в зал Тайного совета, находившийся на расстоянии нескольких ярдов.

Когда Милли закрывала дверь за Перро, который вышел последним, на башне Мира Бурбонский колокол пробил одиннадцать часов.

Вопреки обыкновению, Милли обнаружила, что не знает, куда себя девать. Работы накопилось предостаточно, но в канун Рождества ей не хотелось ничего начинать. Все связанное с праздником — положенные к Рождеству поздравительные телеграммы королеве, премьер-министрам Содружества и главам дружественных государств — было подготовлено и еще вчера отпечатано для отправки с утра сегодня. А все остальное, решила Милли, может подождать до окончания праздников.

Ее раздражали серьги, и она сняла их. Это были жемчужинки — маленькие и круглые, как пуговки. Милли никогда не увлекалась драгоценностями и понимала, что они не украшают ее. По опыту же знала, что — с драгоценностями или без — мужчин тянуло к ней, хотя и непонятно почему…

На ее столе зазвонил телефон, и она сняла трубку. Звонил Брайан Ричардсон.

— Милли, — спросил глава партии, — совещание по обороне уже началось?

— Все только что вошли в зал.

— А, черт! — Ричардсон немного задыхался, словно очень спешил. И вдруг спросил: — Шеф говорил вам что-нибудь про вчерашний скандал?

— Какой скандал?

— Явно не говорил. У генерал-губернатора произошла чуть ли не драка. У Харви Уоррендера слетела крыша — обильно пропитанная алкоголем, насколько я понимаю.

Потрясенная Милли спросила:

— В Доме Правительства? На приеме?

— Об этом говорит весь город.

— Но почему такое случилось именно с мистером Уоррен-дером?

— Мне тоже хотелось бы знать, — признался Ричардсон. — У меня есть предположение, что это могло произойти из-за кое-чего, сказанного мною на днях.

— Чего же?

— Насчет иммиграции. У департамента Уоррендера дурно пахнущая, плохая пресса. Я предложил шефу прекратить это, издав какой-нибудь закон.

Милли улыбнулась:

— Возможно, он издал что-то уж слишком строгое.

— Это не смешно, детка. Ссоры между министрами не способствуют успеху выборов. Я хотел бы поговорить с шефом, как только он освободится, Милли. И предупредите его еще об одном: если Харви Уоррендер быстро не перестанет бездействовать, у нас будут большие неприятности по части иммигрантов на Западном побережье. Я знаю, что многое сейчас бурлит, но это тоже важно.

— А что за неприятности?

— Мне только что звонил сегодня утром один мой человек, — сказал Ричардсон. — «Ванкувер пост» как будто напечатала репортаж о каком-то подонке-безбилетнике, который утверждает, что Иммиграционная служба несправедливо к нему относится. Мой человек говорит, какой-то чертов писака распустил нюни по всей первой странице. Как раз об этом я предупреждал всех.

— А к нему относятся по справедливости — к этому безбилетнику?

— Господи, да не все ли равно? — Голос главы партии загрохотал в трубке. — Я только хочу, чтобы его больше не было в «Новостях». Если мы можем заткнуть глотку газетам, лишь впустив этого мерзавца, надо впустить его и закрыть тему.

— Ну и ну! — произнесла Милли. — И в боевом же вы настроении!

— Если я в таком настроении, — рявкнул в ответ Ричардсон, — так это потому, что я порой выхожу из себя, когда дураки-провинциалы вроде Уоррендера накакают в политике, а мне потом убирай за ними.

— Если исключить вульгарность выражения, — беспечно произнесла Милли, — тут все-таки какое-то смещение понятий.

На нее освежающе действовала манера говорить и само присутствие Брайана Ричардсона по сравнению с профессиональной гладкостью и клише, которыми пользовалось большинство политических деятелей. Быть может, благодаря этому, подумала Милли, она в последнее время стала теплее относиться к Ричардсону, — собственно, куда теплее, чем когда-либо намеревалась.

Это чувство появилось полгода назад, когда глава партии начал назначать ей свидания. Сначала, не будучи уверена, нравится он ей или нет, Милли соглашалась встретиться с ним из любопытства. А потом любопытство сменилось приязнью, а приблизительно месяц назад, вечером у нее на квартире, возникло и физическое влечение.

Милли обладала здоровым сексуальным аппетитом, по не огромным, что, по ее мнению, было хорошо. У нее появилось несколько мужчин после года, прошедшего в лихорадке страсти с Джеймсом Хоуденом, но их встречи у нее в спальне были редки — и то лишь с теми, к кому Милли действительно тянуло. Она никогда не придерживалась — как некоторые — той точки зрения, что постель должна быть чем-то вроде благодарности за проведенный вечер, и этот ее принцип — «Попробуй завладеть мной» — привлекал к ней мужчин не меньше, чем ее сексуальное обаяние. В любом случае вечер с Ричардсоном, столь неожиданно окончившийся, не так уж ее и удовлетворил — лишь показал, что грубость Брайана Ричардсона не ограничивается его языком. Потом она решила, что это заключение ошибочно…

С тех пор они больше не встречались; тем временем Милли твердо решила, что второй раз не влюбится в женатого мужчину.

А теперь Ричардсон по телефону произнес:

— Если бы все они были такими умными, как ты, куколка, у меня была бы не жизнь, а мечта. Кое-кто из них считает, что отношения с общественностью все равно что половая связь с массами. Так или иначе, попроси шефа позвонить мне, как только закончится совещание, хорошо? Я буду у себя в кабинете.

— Будет сделано.

— И еще, Милли.

— Да?

— Что, если я заеду вечером? Скажем, около семи.

Молчание. Затем Милли неуверенно произнесла:

— Я не знаю.

— Что значит — не знаю? — Тон Ричардсона не допускал возражений — это был тон человека, который не собирается отступать. — У тебя что-то запланировано?

— Нет, — сказала Милли, — но… — И, помедлив, добавила: — Разве канун Рождества традиционно не проводят дома?

Ричардсон расхохотался, но смех получился неискренний.

— Если только это заботит тебя — забудь. Могу заверить: у Элоизы собственные планы на канун Рождества, и мне в них нет места. Она будет даже благодарна, если ты обеспечишь мое отсутствие.

Тем не менее Милли медлила, помня о принятом решении. Но теперь… она заколебалась: ведь может получиться большой перерыв… Стараясь выиграть время, она сказала:

— Разумно ли это? У операторов ведь есть уши.

— В таком случае нечего давать им пишу, — отрезал Ричардсон. — Так в семь?

— Хорошо, — наконец произнесла Милли и положила трубку. Закончив разговор по телефону, она по привычке надела серьги.

Минуту-другую она не отходила от стола, держа руку на телефоне, словно сохраняя связующую нить. Затем подошла задумчиво к высокому арочному окну, выходившему во двор перед зданиями парламента.

Небо потемнело, и пошел снег. Теперь столицу уже накрывало толстое белое одеяло. Из окна Милли виден был центр: башня Мира, высокая и стройная на фоне свинцового неба, возвышающаяся точно пусковая башня над палатой общин и сенатом; квадратные готические башенки Западного блока, а за ним — здание Конфедерации, вздымающееся огромным горбом словно мрачная крепость; колонны клуба «Ридо», стоящего бок о бок с белокаменным зданием американского посольства, а перед всем этим — Веллингтон-стрит, по обыкновению, с заторами в движении. Порой пейзаж выглядел суровым и серым, что, как думала иногда Милли, характерно для климата и природы Канады. А сейчас, в зимнем одеянии, угловатость и жесткость линий сглаживались. Прогноз погоды был правильный, подумала Милли. Оттаву ждет снежная зима.

Серьги снова причиняли ей боль. И она вторично их сняла.

2

Джеймс Хоуден с серьезным видом вошел в высокий, с бежевым ковром зал Тайного совета. Остальные члены совета — Каустон, Лексингтон, Несбитсон, Перро и Мартенинг — уже расселись ближе к концу большого овального стола, окруженного двадцатью четырьмя стульями из резного дуба с красными кожаными сиденьями, на которых было принято большинство решений, повлиявших на историю Канады с тех пор, как она вошла в состав Конфедерации. В стороне, за гораздо меньшим столом, появился стенографист — маленький скромный мужчина в пенсне, с открытым блокнотом и упаковкой заточенных карандашей.

При появлении премьер-министра пятеро сидевших в зале встали, но Хоуден жестом усадил их обратно и прошел к похожему на трон креслу с высокой спинкой, стоявшему во главе стола.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*