Тодд Лерой - Жаклин Врана
– Мы можем и завтра, – сказала Жаклин.
– Я не могу завтра, – снова подскочил его голос.
– А мы можем, – настойчиво повторила она и добавила.
– Ладно, благодарим за содействие, – кивнул на дверь напарнице Уве. – Вот телефон нашей конторы. Позвоните, когда узнаете имя этой женщины.
– Всенепременно, – улыбнулся мужчине хозяин и спрятал карту в ящике стола.
– И пусть земля вам будет пухом, – вспомнила очередную всплывшую фразу она и повернулась к выходу с чувством выполненного долга.
– Откуда ты только это взяла? – негодовал мужчина, занимая пассажирское место.
– Что именно?
– Этот вежливый бред. Спасибо за внимание, пусть земля… Что за чертовщина?
– Это не чертовщина. Это из книги, которую ты мне подарил на прошлое Рождество.
– Верно, – вспомнил Уве. – Но комментарии к этим фразам тебе бы тоже не помешало запомнить. К тому же не обязательно их лепить куда надо и нет.
– Но ведь ты так постоянно делаешь, – справедливо отметила Жаклин.
– Возможно, – неохотно согласился мужчина и уронил голову на кресло. – Подвези меня.
Раньше все штрафы за ее лихие гонки приходили на его счет. Эту привилегию он отменил только два года назад, когда понял, что пришло время отвечать за свои ошибки ей самой. Он и так тратил значительную сумму капитала на помощь дочери. Кларисса оказывалась к тюрьме далеко ни раз. И первый из них за употребление кокаина в школе. В дальнейшем о причинах ее задержания он слышать не хотел. И вовсе не потому, что, как она думала, отца не интересовала ее жизнь. Просто за каждый подобный проступок его и так с головой пожирало чувство вины за отсутствие времени на воспитание, а комментарии бы окончательно его уничтожили.
Когда вернулась Жаклин, сестра уже спала на ее кровати. Несмотря на отчетливый запах спирта, одежда оказалась аккуратно сложенной на кресле, а выстиранное нижнее белье развешено на облезлых батареях в ванной. Даже в трезвом состоянии Жаклин с такой чистоплотностью соревноваться не могла. Более того, чувствовала себя такой усталой, что не могла позволить себе даже раздеться или хотя бы снять обуви, поэтому в кровать рядом с сестрой легла в полном обмундировании. Единственное, что ей удалось – так это стянуть пальто. С тяжелым стуком ударился о пол пистолет. Грянул выстрел. Софи резко подскочила. От неожиданности она не сумела издать даже крика.
– Это я, – сообщила Жаклин, возвышаясь над сестрой тощим пугалом.
– Так ласково меня еще никогда не будили, – упала на подушки со вздохом та и потерла опухшие глаза. – Ну как все прошло? С Ингрид, – подсказала она, прочитав замешательство на ее лице.
– Мы пили кофе, – вытянулась на спине струной она и положила руки на грудь, словно покойник.
– И как? Понравилось? – привстала на локте Софи.
– Отличный кофе, – призналась Жаклин.
– А у меня кофе был отвратительный, – поморщилась сестра. – Короткий как никогда.
Жаклин легла рядом, и это навеяло времена, когда они лежали под открытым небом в детстве. Тогда Жаклин не была настолько закрытой, а Софи такой распутной.
– Ночи доброй, – отвернулась на бок Жаклин.
– Однажды я вернулась из школы, а ты встретила меня с рассеченной бровью. Ты не обращала внимания на кровь и уводила меня все глубже в лес. Мы шли к маяку, и я слышала в голове голос отца. Он винил мать во всех грехах. Оказывается, это она позволяла ему себя бить, – горько усмехнулась Софи, – Она неумелая хозяйка и вообще не достойна иметь детей, а мы вдвоем – главная ошибка в их жизни. Я не знаю, почему она выбрала меня. Правда, не знаю…
Жаклин показалось, будто сестра плачет, и закрыла голову подушкой.
– Иногда мне кажется, что ты ненавидишь меня за это. Должна ненавидеть. Мы так испугались, когда навещали тебя впервые. Ты лежала в больнице с тяжелой травмой, а мама сказала, что ты просто споткнулась и упала с лестницы. Я была слабее, и поэтому она…
Дыхание Софи становилось тише и спокойнее, а вскоре совсем выровнялось.
Утром Жаклин проснулась раньше. Она рассматривала такое похожее на свое лицо сестры. Без косметики отличить его от собственного было труднее.
– Собирай вещи, – заявила она, как только сестра проснулась. – У меня много дел. Мне нужно съездить в школу, опросить учеников, которые знали Николаса…
– Что ты там бормочешь? – прошептала Софи, надевая полупрозрачную водолазку.
Жаклин вернулась и осмотрела с головы до ног свою неточную копию.
– Переоденься, – вынесла вердикт она.
– Что? Почему?
– Это и мое тело. Не стоит так его выставлять, иначе мне будет казаться… Все узнают, что у меня под пальто.
– Поверь мне, это уже многие знают. Не думала, что ты читаешь, – обратила внимание на книги она, – детективы.
– Ты ей перезвонишь?
– Да. Я не люблю хранить чужие вещи, поэтому верну, как только изучу материал.
– Это ведь… – помедлила Софи. – Это ведь художественная… Жаклин, ты вообще знаешь, что такое художественная литература? Насколько я помню, в детстве ты читала только энциклопедии. Такие книги называют кастратами. Коллажами.
– Неправда, – твердо заявила Жаклин. – Я читала кодексы. Это целостные документы.
Софи поторопилась к выходу. Жаклин ее вид сзади вызвал еще большее отвращение, чем спереди.
– Я хочу попробовать что-нибудь традиционное, – защебетала девушка, устраиваясь на пассажирском сидении. – Ты съехала на встречную, – предупредила Софи. – Я и раньше понимала, что ты опасный водитель. Игнорируешь знаки, штрафы, камеры. Останови здесь, мне нравится это место.
Несмотря на ранний час, пейзаж за окном кафе на вышке светом не радовал. За волнами автомобилей стелились волны гор и блекло – голубая полоса неба. Где-то на горизонте пробивался истерически оранжевый, однако мрачную картину он существенно не менял.
Прежде чем дегустировать блюдо, Софи настороженно к нему принюхивалась и крутила перед глазами на протяжении минуты.
– Я в еде не привередливая, – выдавила она. – Однако эта сладкая селедка окончательно убедила меня в том, что шведская кухня… специфична, – подыскала правильное слово она и притянула тарелку с десертами. – Может, это истоки прежних времен? Когда сахар позволяли себе только богачи. Современное поколение компенсирует его недостаток в прошлом, поэтому подслащивает даже соленое. В некоторых странах ситуация обратная. Вот ты пробовала кофе с солью? Моя подруга из Франции говорит, что по-другому пить его не может. Якобы соль убивает лишнюю горечь, а вот по мне, так просто соленый кофе. Каким же приторным должен быть этот пирог, – набралась мужества она и поместила в рот кусок штруделя.
Жаклин вынула мобильный размером с ладонь и набрала номер Софи.
– В каком институте учился Николас? – избегая столь нелюбимых приветствий, спросила она.
– Не в институте, а в школе. Высшей музыкальной.
– Это ровным счетом ничего мне не говорит, – не без отвращения сказала девушка.
Она испытывала неприязнь ко всему, что было связано с образованием прямо или косвенно. Она сменила три школы: две в Исландии, одну в Норвегии. Университет она не хотела даже начинать. Однако с появлением нового увлечения решилась попробовать силы в Королевском техническом институте. Несмотря на то, что отборочный тур она прошла, продолжить ей не позволили по необъяснимым причинам.
– Так вот это очень престижное заведение. Его он бросил на втором курсе. Думаю, из-за нехватки денег. Между прочим, дочь Уве там учится.
– Вышлите мне адрес по навигатору.
– Уве сейчас нет. Он как раз поехал забирать девочку. Думаю, он и тебя может подбросить. Позвони ему.
– Я и сама в состоянии добраться. Встречу его там.
***
Здание академии совершенно ее не впечатлило. Задерживаться у дверей она не стала, устраивать самостоятельную экскурсию по внутренностям тоже. Вместо этого обратилась к охраннику с требованием отвести к ректору. Он перевел поручение секретарше, и та указала номер кабинета.
Какофония звуков из коридора сдавливала виски. Жаклин не стала задерживаться в кабинете долго. Никто из учеников мальчика давно не видел. Многие неохотно признали, что он был одним из лучших музыкантов на факультете. Первый год он усердно посещал занятия и получал только самые высокие баллы. Однако на втором курсе положение юноши здорово пошатнулось. Он много прогуливал и пытался вылезти за счет прошлых успехов. Не менял и, казалось, даже не стирал джинсового костюма.
Некоторые утверждали, будто видели его в переулках с открытым кейсом для сбора денег. Будто он пользовался положением инвалида и воровал в магазинах. Один из бывших напарников клялся, что видел, как тот прятал пачку печенья под куртку и вышел, не заплатив. Сигнал у дверей сработал, но охранник арестовывать мальчика не стал, потому как имел представление о его скудном положении.
