Майкл Ридпат - Реальность на продажу
Соренсон охотно согласился занять почетную должность. Виртуальная реальность была сверхмодной новой технологией, а от Гленротса до поля для гольфа в Сент-Эндрюсе всего сорок пять минут езды.
Ричард тогда признался мне, что видит в Соренсоне полезного советчика и воспринимает его, как источник вдохновения. И опыт «Фэрсистемс» мог в ближайшие несколько недель весьма пригодиться.
— Жаль, очень жаль вашего брата. Он был отличным парнем и блестящим ученым. Наша отрасль без него много потеряет. — Голос Соренсона звучал искренне, и я почувствовал прилив гордости за своего брата. — Я двадцать лет проработал с предпринимателями в Калифорнии и могу утверждать, что Ричард даже лучшим из них ничем не уступал.
— Спасибо.
— Думаю, вы понимаете, что известие о его смерти нанесло «Фэрсистемс» тяжелый удар. Они совершенно растерялись, не знают, что делать. Я поручил двоим сотрудникам администрации, Рейчел Уокер и Дэвиду Бейкеру, временно исполнять обязанности управляющих-содиректоров. — Деловой тон Соренсона вселял уверенность в той ситуации, которая особенно этого требовала. — Вам, вероятно, известно, что я постоянно живу в Штатах, однако на следующей неделе планирую приехать в Гленротс и во всем разобраться.
— Отлично, — обрадовался я.
— Теперь вы с вашим отцом являетесь самыми крупными акционерами. С положением дел в компании знакомы?
— Не очень, — признался я. — То есть я знаю, чем она занимается, но в Гленротсе никогда не бывал. Деньги в ее акции я вложил скорее для того, чтобы поддержать Ричарда.
— Ладно, по-моему, было бы неплохо, если бы вы приехали в Гленротс и провели с нами какое-то время. Сможете?
— С удовольствием. Я и сам собирался поехать туда на следующей неделе, чтобы разобраться с вещами Ричарда.
— Вот и славно. Я буду в Шотландии в воскресенье. Хочу поиграть в гольф в Сент-Эндрюсе. Может, присоединитесь? Там и познакомимся поближе.
— Договорились, — согласился я. — Значит, увидимся.
* * *В субботу я отправился на машине в Керкхейвен. В своем «БМВ» я чувствовал себя гораздо уютнее, нежели в переполненном самолете, где с обеих сторон меня окружали бы посторонние люди, не дающие остаться наедине с моим горем.
Боба Форрестера я предупредил, что не знаю, как долго буду отсутствовать на работе. Он не возражал против моего отъезда — откровенно говоря, пользы от меня сейчас было мало. Эду я оставил подробные инструкции, какие бумаги продавать если на рынке произойдут изменения в ту или иную сторону.
Когда я через мост Форт попал в Файф, солнце уже стояло совсем низко над устьем реки. Я миновал скучные серые ряды каменных коробок, которые именовались городом Коуденбитом, свернул к югу от Гленротса и, проехав еще с милю, очутился в Керкхейвене. По дороге заскочил в полицейский участок за ключами от дома Ричарда.
Добравшись до Инч-Лодж, отпер дверь, вошел и осмотрелся. Здесь все напоминало о брате. Безукоризненная чистота и порядок, ничего лишнего. Сначала я заглянул на кухню. Мебель там была старая и деревянная. Огромный дубовый стол, за которым по воскресеньям мы сиживали за неспешным завтраком, просматривая газеты и лениво болтая о том о сем. Через окно лились лучи вечернего солнца, отраженные слегка волнующимся морем. Я вернулся в прихожую, откуда пара ступенек вела в гостиную. Взгляд мой упал на камин, и при виде аккуратно сложенных в корзину наколотых дров лицо у меня невольно сморщилось, как от боли. Комната была обставлена предметами, которые я помнил еще с детства. Дедушкины часы, полка, письменный стол мамы — все перевезено из нашего дома на Бенбери-роуд после маминой смерти. Я провел рукой по стенке часов и улыбнулся, на ней еще сохранились зарубки, которыми я в шестилетнем возрасте отмечал дни, проведенные в плену у пиратов.
По стенам были развешаны фотографии морских птиц. Сам Ричард ими не интересовался, но они были предметом страстного увлечения нашего отца, и Ричард вместе с ним мерз в самых глухих уголках побережья, выслеживая пугливых голенастых цапель. Эти снимки отец дарил нам из года в год; у меня дома, правда, на стенах нет ни единого, свое равнодушие к птицам я не только не скрывал, но и демонстративно подчеркивал.
Среди этих фотографий встречались и другие. Свадебный снимок наших родителей. Портрет мамы, на нем она выглядит совсем больной и изможденной. Мы с Ричардом. Ричард со своей подружкой в Гималаях. Повсюду книги и журналы, в основном связанные с компьютерным делом.
На софе обложкой вверх лежала раскрытая биография Билла Гейтса, миллиардера и основателя компании «Майкрософт». Я поднял книгу. Ричард добрался до третьей главы.
Из окна мне были видны Инч и на ее противоположном берегу приземистая церковь могучей каменной кладки, с острым шпилем. Вид этот частично заслоняла задняя стена лодочного сарая. Я отправился в прихожую на поиски ключа. Там, где ему положено быть, на крючке возле двери, я его не нашел. Полицейские, конечно, не знали, куда им следует повесить ключ от мастерской. Обнаружил я его на одной из кухонных полок. Вышел на улицу, обогнул дом и направился к светлеющему недавней побелкой строению. На пороге остановился и набрал полную грудь воздуха.
Когда я вошел в сарай, в глаза мне сразу бросилось пятно серого бетона в шести футах от двери, где я почти неделю назад в последний раз видел Ричарда. Кусок покрывающего пол вытертого ковра в этом месте был вырезан. Я отвел глаза и осмотрел мастерскую. Несмотря на то, что здесь поработала полиция, в ней по-прежнему царил полнейший кавардак: груды макетных плат и монтажных стендов, мониторы, разъемы, разобранные головные телефоны и компьютеры, обрывки и мотки проводов, бумаги, бумаги, бумаги… Я-то знал, что это — тщательно организованный хаос. Еще несколько лет назад Ричард с гордостью провел меня по мастерской, подробно объясняя, что и где у него лежит. Он любил думать среди этого беспорядка, торопливо записывая мысли на клочках бумаги, хватая в руки паяльник, чтобы перенести пришедшую в голову схему на макетную плату, отлаживая разработанную программу. У окна стоял компьютер «Компак-486», потемневшая клавиатура истерта от частого употребления. Я представил себе, как Ричард, просиживая за ним часами, бился над какой-нибудь немыслимой проблемой, которая большинству из нас недоступна даже для понимания, не говоря уже о решении. Многие знаменитые компьютерные компании, в том числе «Хьюлетт — Паккард» и «Эппл компьютер», начинали свой путь в гаражах. Ричард не хотел следовать их примеру, «Фэрсистемс» родилась в лодочном сарае.
Внезапно меня охватил озноб. Я вышел из мастерской и тщательно запер за собой дверь. Больше возвращаться сюда я не хотел.
Глава 6
Мяч ударился в вековой дуб в семидесяти ярдах слева от меня и, к моему величайшему облегчению, отскочил обратно на лужайку. В игре в гольф я, надо признаться, не силен. Поэтому всегда стараюсь отправлять мяч по прямой и недалеко от себя, стремясь уложиться в семь ударов на каждую лунку и избежать ненужных осложнений. Обычно такая стратегия себя оправдывает, если только мяч не улетает безвозвратно. Пока у меня все идет хорошо. Шестая лунка, и ни одного потерянного мяча.
Соренсон, разумеется, играет в гольф значительно лучше. Однако ведет себя как настоящий спортсмен, постоянно меня подбадривает и подсказывает в том или ином затруднительном случае наиболее удачное решение. Однако подозреваю, что, если бы наши силы не были столь неравными, игра проходила бы в куда менее доброжелательной атмосфере.
Не виделись мы с ним со времен моего раннего детства. Он высок ростом, широкоплеч, щеголяет калифорнийским загаром. Крупные неправильные черты лица, кривоватый нос, густые кустистые брови, одна выше другой. Лицо, в общем, грубоватое, но симпатичное. Могучая шея без единой жировой складки, тренированная подтянутая фигура. Выглядит он так, словно хоть сейчас может вновь выйти на футбольное поле, однако аккуратный зачес седых волос и дорогой костюм для гольфа сразу выдают преуспевающего американского бизнесмена. В нем чувствуется сила. Не та, что дается богатством или властью над тысячами подчиненных, а дарованная природой. Сила плоти и духа, которой пользуются лишь в случае необходимости. Соренсону она придает неотразимое обаяние.
Нас окружал великолепный пейзаж. С берегов Тэй тянул свежий ветерок, серые дома Сент-Эндрюса заливало прозрачное сияние северного солнца, к которому я стал уже привыкать. Здесь, на мысе в восточной части Файфа, бок о бок стояли огромный серый собор Сент-Эндрюс, одно из древнейших культовых сооружений Шотландии, и церковь Олд-Корс, место паломничества последователей современной религии. Если бы мне не приходилось неотвязно думать о том, как ловчее ударить по мячу и не опозориться, картина наверняка доставила бы мне эстетическое наслаждение.
