Андреас Винкельман - Слепой инстинкт
— И как, вам понравилось мое выступление?
— Да, вы отлично сражались! Я не сомневалась в том, что вы победите де Мартэна, он слишком неопытен. На самом деле, не стоило ему вступать с вами в поединок, разве что для спарринга… — Франциска рассмеялась.
Макс почувствовал, что немного расслабился. Эта женщина разбиралась в боксе — точно такие же слова мог бы произнести и Колле.
— Только не подумайте, что я вытащила вас сюда для того, чтобы взять автограф… — Отложив слойку, Готтлоб посмотрела на него. — Я очень удивилась, наткнувшись на ваше имя в ходе расследования.
Да уж, Макс тоже удивился. С одной стороны, его поразила столь быстрая смена темы, а с другой — слова собеседницы.
— Мое имя? В ходе расследования? — ошарашенно повторил он.
Привычным движением отбросив со лба непослушный локон, комиссар кивнула.
— Наверное, мне стоит объяснить вам, о чем идет речь.
— Да, пожалуйста.
— В ночь с субботы на воскресенье из интерната для детей-инвалидов под Ганновером пропала восьмилетняя девочка. Мы уверены, что девочку похитили. Никто ничего не видел, но малышка Сара исчезла бесследно.
— И эта девочка была слепой, верно? — севшим голосом переспросил Унгемах.
— Да, слепой от рождения, — кивнула Франциска. — Я искала похожие случаи и обнаружила дело о пропаже вашей сестры. Конечно, натолкнувшись на ваше имя, я очень удивилась. В конце концов, я только за день до этого видела вас по телевизору!
Перегнувшись через стол, Франциска смерила его испытующим взглядом, исполненным сочувствия.
— Я надеюсь, мы можем поговорить об этом.
— Несомненно, — Макс кивнул. — Я только не понимаю, в чем причина вашего интереса.
Он не отводил взгляда. Обычно Унгемах нервничал в присутствии самоуверенных женщин, теряя всю свою хваленую отвагу. Но с этой Франциской все обстояло иначе. Макс был очарован ею и не стыдился того, что откровенно любуется ее обворожительными зелеными глазами.
Наконец девушка отвела взгляд.
— Видите ли, в делах о пропаже вашей сестры и Сары прослеживаются определенные параллели. Обеим девочкам на момент их исчезновения было по восемь лет. У Сары тоже были рыжие волосы. Ну и конечно, врожденная слепота.
— Но с тех пор прошло уже десять лет!
— Да, это большой срок. И все-таки вполне возможно, что сейчас действует тот же самый преступник. Я не считаю правильным раздумывать над тем, почему прошло столько времени после предыдущего похищения, — все это я смогу выяснить, когда найду Сару. Сейчас мне нужно получить зацепку. И в дело вступаете вы, господин Унгемах.
В мире бокса Макса называли только по имени, и слышать теперь свою фамилию ему было неприятно. Было в ней что-то мрачное, угрожающее, недопустимое как на ринге, так и в частном разговоре[6]. Но он пока не решался предложить комиссару перейти на ты.
— Каким образом? — поинтересовался он.
— Если вы не против, я задам вам пару вопросов по поводу исчезновения вашей сестры. Я знаю, прошло уже много времени, но может быть, вам что-нибудь придет в голову. Часто бывает, что мы вспоминаем о подробностях через много лет после того, как произошло какое-то событие. Наша память — ненадежная штука.
— Не знаю… — Макс пожал плечами. — Я и тогда не очень-то помог следствию.
— Вам тогда было пятнадцать лет, верно?
— Это произошло за два дня до моего шестнадцатого дня рождения.
— Вы были подростком. Вам не показалось, что следователь, который занимался этим делом, не воспринимает ваши показания всерьез?
Макс нахмурился. Теперь, когда эти слова были произнесены, он вспомнил, что именно так все и обстояло. Полицейский, который его допрашивал, вел себя очень нагло.
— Возможно. Скорее всего. — Макс покачал головой.
— Я так и думала. Я сразу заметила это, читая дело. Ваши показания ограничиваются всего парой строк, поэтому я не смогла с ними нормально поработать. Теперь я надеюсь узнать у вас больше.
Макс задумчиво покрутил в руках стаканчик из-под кофе.
— Я все прекрасно помню. Каждую проклятую подробность. События того дня словно отпечатались у меня в голове.
Франциска проникновенно посмотрела на него.
— Рассказывайте.
Глава 11
— Ты будешь сидеть со своей сестрой, и все тут!
— Но тренер же сказал…
— А мне плевать, что там говорит твой тренер. И если ты не оставишь меня в покое, я тебе так залеплю, что не поймешь, где пол, где потолок. Убирайся в свою комнату, прежде чем я выйду из себя! — Отец навис над Максом.
Он не кричал, но голос повысил, и с каждым произнесенным им словом Макс чувствовал, как на него веет пивным духом. В желудке все перевернулось: мальчик ненавидел запах пива, ненавидел этот звук — хлопок, с которым отец открывал бутылки, одну за другой, одну за другой, и так целый день.
— Что стоишь?! Я невнятно сказал?!
— Нет. — Понурившись, Макс побрел в свою комнату.
Он не решился хлопнуть дверью, как бы ему ни хотелось.
Так он мог бы хоть немного сорвать злость… Плюхнувшись животом на кровать, паренек зарылся лицом в подушку и беззвучно зарыдал.
Это несправедливо, так несправедливо!
Прошло уже две недели каникул, а он еще ни разу не смог погулять с друзьями! Ребята ждали его на футбольном поле. Они играли там почти каждый день, готовясь к новому сезону. Но ждали не только ребята! Ждала и Эмили! На уроки физкультуры она всегда надевала шортики, впрочем, как и другие девочки, но ни у кого не было таких стройных ножек, как у нее. На эти ножки глазели все мальчишки без исключения. Макс даже видел, как на Эмили украдкой поглядывал учитель физкультуры. Но дело было не только в ножках. У Эмили были прелестные кудряшки, своевольно торчавшие во все стороны, ярко-синие глаза, а еще улыбка, от которой начинало сладко ныть внизу живота. Макс разрывался на части. С одной стороны, мысли об Эмили немного успокаивали его, с другой же — он вновь приходил в ярость, думая о том, что ему отсюда не выбраться. Судя по тому, как обстояли дела, ему придется сидеть здесь до конца каникул. Черт, черт, черт! Он просто не мог этого допустить! Всхлипнув, мальчик перевернулся на спину, подложил руки под голову и уставился в потолок.
На кухне ссорились родители. Сегодня суббота, у мамы выходной, но ей даже в голову не приходило, что можно пару часов позаниматься Синой. Максу казалось, что мать тоже начала пить. За последние месяцы она похудела, выглядела изнуренной, порой из нее и слова вытянуть было нельзя. Впрочем, сейчас она на слова не скупилась. Как всегда, родители ругались из-за денег. После обеда, когда мать приляжет отдохнуть, а отец окончательно напьется, станет спокойнее.
В эти «часы покоя», как говорила Сина, родители не обращали внимания на то, что происходит в доме. Макс мог бы просто ускользнуть и поиграть с друзьями в футбол. Но тогда ему придется оставить Сину одну в этой гнетущей тишине. Он даже думать не хотел о том, каково это, сидеть здесь, ничего не видя и не слыша, и так целый вечер. Нет, так нельзя!
Паренек подумывал и о том, чтобы взять Сину с собой на футбол. Она наверняка пойдет братику навстречу и спокойно посидит на краю поля, ожидая конца игры. Но Макс знал, что произойдет потом. Некоторые мальчишки не удержатся от своих дурацких шуток, да и сам он не сможет сосредоточиться на игре, будет постоянно поглядывать на сестренку и станет пропускать гол за голом. Ему нужна собственная жизнь, свое личное время! Ну почему мама с папой этого не понимают? Вот пакость!
В дверь тихонько постучали.
В этом доме так стучал только один человек, и его Максу видеть сейчас не хотелось. Он не ответил.
— Макс? — Сестренка не унималась.
— Заходи! — Он вытер глаза, садясь на кровати. Она все равно не отстанет.
Осторожно открыв дверь, Сина проскользнула внутрь и остановилась.
— Я на кровати. Иди сюда! — Мальчик похлопал по одеялу.
Сина пошла на звук. В его комнате она ориентировалась как в своей. Подойдя к кровати, сестра забралась на покрывало с ногами и устроилась рядом с Максом. На девочке было белое летнее платье с цветочным узором и, конечно, бантики в косах.
— Не могут они без этого, да? — шепнула Сина. Внизу что-то загрохотало, отец матерился. — Это все из-за папиной работы и денег, да?
— Да, конечно… — На самом деле Макс не был уверен в этом. Никто не заставлял родителей пить.
— Ты плакал, — заметила сестра.
На это мальчик ничего не ответил. И так было ясно, что она сразу это поймет. Иногда его слепая маленькая сестричка начинала действовать ему на нервы.
