Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство
— Дело не только в этом, — бросил Мессина. — Он полагал, что смог бы выбить правду из этого ублюдка, но тут ворвался ты и остановил его. Может, он был прав, и тогда мы имели бы шанс найти мальчика. Кто знает?
— Никто не знает! — заявил Фальконе с таким жаром, какого Коста уже давненько не наблюдал. — Ни вы, ни я. В подобных ситуациях мы имеем дело с полной уверенностью, а не с догадками. Лудо Торкью зверски избили в камере, в нашей собственной квестуре, после чего тот умер. И как нам было закрыть на это глаза? Закон есть закон. И не нам выбирать, на кого он распространяется и при каких обстоятельствах.
Неожиданно Тереза Лупо подняла мощную руку в знак несогласия. Ее бледное расплывшееся лицо, насколько Ник мог судить, выражало живую заинтересованность. Она всегда была в курсе расследуемых дел, особенно таких трудных.
— Но если Браманте считал, что…
— Никому из нас не дано знать, что он там считал! — решительно отрезал Фальконе. — Самолично присутствовал на его допросе после этого. Это я сообщил ему, что Лудо Торкья умер. Просто сообщил то, что сказал мне врач «скорой помощи» — у этого парня сломано несколько ребер. Самое жестокое избиение, какое я только видел в своей жизни; его били не спеша, обдуманно, намеренно. И что же Джорджио Браманте? А он вел себя так, словно это просто обычное событие, какие случаются каждый день. Не имею понятия, что он тогда думал или считал. После всего этого убийца едва пару слов вымолвил. Ни с кем не разговаривал: ни с нами, ни с женой, ни с прессой — ни с кем. Да-да, я знаю, что вы хотите сказать. Он был в горе, в состоянии аффекта. Возможно. Но мы все равно так и не поняли, что там произошло. И это неоспоримый факт.
Мессина наклонился вперед и похлопал Фальконе по колену.
— А я скажу вам, что там произошло. Вы стали инспектором полиции. Моего отца выперли вон. После тридцати лет службы. Но пока что оставим это в стороне. Просто не надо самому себе дурить голову. Эти подонки были каким-то образом виновны в смерти мальчика. Не мой отец. Не Джорджио Браманте. Если не считать Лудо Торкью, они все убрались оттуда, избежав какого-либо наказания. Поменяли фамилии, большинство. Выросли, повзрослели, нашли себе место в жизни, по большей части там, где никто не знал, кто они такие. И уже считали, что все кончено, ушло как дурной сон, от которого ночью просыпаешься в холодном поту, но который без следа исчезает наутро.
— Ну, насколько это касается их, все и впрямь кончено, — заметил Фальконе. — Таков закон.
Мессина достал из своего вместительного портфеля несколько папок:
— Но не для Джорджио Браманте. Для него ничего еще не кончилось.
ГЛАВА 14
Видимо, Бруно Мессина знал всю историю Браманте с того момента, когда тот сел в тюрьму.
— Он помогал другим заключенным в работе. Учил их читать и писать. Консультировал, как развязаться с наркотиками. В общем, всеми средствами зарабатывал себе хорошую репутацию. Образцовый заключенный. Через три года наш убийца досрочно получил разрешение на день отпуска из тюрьмы, но ни разу не общался с прессой. Так что не было никаких оснований сомневаться в том, что бывший профессор — всего лишь несчастный отец, не сдержавший эмоций. При таких обстоятельствах большинство людей только посочувствуют бедолаге.
— И что? — спросил Фальконе заинтересованно.
— Там было шестеро студентов, в этих катакомбах, когда Алессио пропал без вести. Торкья умер. Еще один, Сандро Виньола, потом перебрался в Апулию, но однажды, через три года после этого дела, приехал в Рим, всего на один день. Нам неизвестно зачем, но больше его никто не видел. А из остальных четверых…
Бруно достал из папки несколько листов и стал просматривать.
— Андреа Гуэрино. Сын крестьянина. Сменил фамилию. Перебрался в окрестности Вероны и завел небольшую ферму — выращивал фрукты. Обнаружен мертвым у себя в поле, убит выстрелом из охотничьего ружья в июне три года назад. Местная полиция выяснила, что за день до этого пропала его жена, но потом нашлась, живая. Парню картечью снесло полчерепа, и она была так напугана, что ни словом не обмолвилась о том, где пропадала, с кем и почему. Ни словом. Местные полицейские отнесли это на счет какого-нибудь любовного треугольника с печальным концом, но так никого и не нашли, кому можно было бы предъявить обвинение.
— Теперь еще один, Рауль Белуччи. Пятнадцать месяцев назад. Он работал таксистом во Флоренции, тоже под другим именем. И вот кто-то звонит ему домой. Говорит, что его дочь похищена, и требует выкуп, иначе ей конец. И этот идиот, конечно же, не обращается к нам. Видимо, опасается, что мы узнаем, кто он такой. И на следующий день Белуччи находят мертвым в каком-то парке на окраине города, где любят собираться шлюхи. И полиция, — тон Мессины зазвучал особенно ядовито, — приходит к заключению, что раз у жертвы горло перерезано от уха до уха да еще отрезаны гениталии, это работа какой-нибудь банды африканцев. Большая часть тамошних шлюх — из Нигерии.
— А что сегодня? — Тереза явно очень заинтересовалась. Лупо ведь только что жаловалась на отсутствие интересной работы.
— А сегодня, вернее, вчера ночью, насколько нам известно, очередь дошла до Тони Ла Марки, единственного, кто остался жить в Риме. Он сын какого-то мафиози из Неаполя. Может, именно поэтому парень и считал, что у него все будет по-другому. Поганый малый, был связан с наркотиками и проституцией в районе Термини. Вряд ли стоит его оплакивать. А история повторилась. Ну почти повторилась. Ну очень похожая. Дружка Ла Марки — он тинейджер — похитили по пути домой из кино. Нынче утром он как-то умудрился выбраться из притона в районе Клодио, где его держали, и помчался прямо к нам. Ничего особенного рассказать не мог. Ну и не надо быть гением, чтобы догадаться, что произошло потом. Кто-то позвонил Ла Марке. Вероятно, насчет выкупа. И бывший студент пошел на встречу…
— Комиссар, — вмешался Перони, — как я понял, вы сказали, что Браманте сидел в тюрьме и вышел только два месяца назад. Может, он и впрямь имел возможность похитить приятеля Ла Марки и убить его самого, но остальные-то?..
Мессина достал очередную папку и сунул ее Джанни:
— Я уже говорил об этом. Джорджио Браманте был образцовым заключенным и получал любые поблажки, какие хотел. Его даже отпускали на целый день под честное слово и время от времени разрешали выполнять разные работы на стороне. Ничего незаконного. Ничего такого, что не было бы зафиксировано. Когда Виньола пропал, нашего профессора отпустили из тюрьмы по семейным обстоятельствам: поехал навестить заболевшую мать. Здесь, в Риме. Когда погиб Гуэрино, он тоже был на свободе — получил отпуск из тюрьмы на весь уик-энд. Полно времени, чтобы сделать все, что хочешь. То же самое с Раулем Белуччи.
— Но ведь все эти ребята жили под другими фамилиями? — спросила Тереза. — Как же он, черт возьми, умудрился их разыскать?
— А это вам предстоит выяснить, — ответил Мессина, после чего засунул бумаги обратно в портфель. — И вот еще что. Мать пропавшего мальчика передала его майку в одну жутковатую маленькую церквушку в Прати. У них там имеется коллекция всякой дряни, которая очень нравится разным психам. Она сказала, что вскоре после того, как пропал Алессио, а Лудо Торкья был признан умершим, нашла эту майку у себя дома. Со свежим кровавым пятном на груди. Как будто эти два события как-то связаны между собой. Церкви, видимо, очень по нраву подобные штучки.
Тереза нахмурилась:
— Нет уж, избавьте меня от этого. Я все-таки человек науки и всяким там колдовством и ведовством не занимаюсь. Может, у кого-то просто кровь пошла носом?
— Ничего подобного, — буркнул комиссар. — На этой майке потом появлялись еще кровавые пятна, в разные годы; правда, мы об этом узнали только нынче утром. Смотритель церкви старался держать язык за зубами, но он отлично все помнит, все даты. Догадки у кого-нибудь имеются?
Все переглянулись, но ничего не ответили.
— Первое пятно появилось сразу после исчезновения Сандро Виньолы. Потом, следом за каждой новой смертью, через день, максимум два, этот смотритель обнаруживал на майке Алессио Браманте новое пятно крови. Ну, это не трудно: никакой охраны там нет. Любой может зайти, открыть витрину и вымазать майку чем угодно. Никакой магии для этого не нужно. А сегодня утром…
Бруно замолчал и посмотрел в окно. Наконец выбрались на улицу Авентино. Ехать осталось немного.
— Сегодня утром, около половины восьмого, в церковь явился посетитель. Один. Внешне очень похож на Браманте. После чего на майке появилось несколько новых пятен. Больших пятен на сей раз, что уже невозможно замолчать. И еще появилась надпись. Потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, что она означает, но в конечном итоге след привел нас именно сюда. Нет, к сожалению, уже после того, как заявилась хранительница этой церкви. С ней сейчас беседует Роза Прабакаран.
