Дэвид Балдаччи - Верблюжий клуб
– До прибытия первой группы, – сказал, поднимаясь, Капитан Джек, – осталось совсем немного времени.
– Мы успеем, если будем работать двадцать четыре часа в сутки, – заявил Ахмед.
– Не забывай, что ты еще и студент, – сказал Капитан Джек.
– Всего лишь вечерник.
– Бреннан, Пенсильвания, – произнес второй афганец, – а я-то думал, что только деспоты называют города своими именами.
– Это сделал не Бреннан, – в очередной раз улыбнулся американец. – Это люди так назвали город в его честь. Ведь как-никак у нас демократия.
– Но разве Бреннан перестает быть диктатором?
– Мне на вашу философию глубоко плевать, – очень серьезно ответил Капитан Джек и добавил: – Еще раз хочу вам напомнить: это наш единственный шанс.
А в это время на противоположной стороне улицы по коридору больницы Милосердия рядом с больничным администратором шагал доктор из отделения неотложной помощи. В больнице медик появился недавно, чем страшно обрадовал руководство: лечебное заведение страдало от нехватки кадров. Доктор бросил тревожный взгляд на стоящего в коридоре вооруженного охранника:
– Неужели это необходимо?
– Боюсь, что так, – пожал плечами администратор. – За последние полгода нашу аптеку грабили дважды. Мы не можем допустить очередного налета.
– И почему мне никто об этом не сказал до того, как я сюда прибыл?
– Честно говоря, это не те события, которые нам хочется предавать огласке.
– Но я думал, что Бреннан – город тихий.
– Так оно и есть. Но вы же знаете, какой проблемой являются наркотики. Но теперь, когда нас охраняют, можно не беспокоиться.
Медик бросил взгляд через плечо на неподвижно стоящего у стены часового. Судя по выражению лица доктора, он не разделял положительных эмоций коллеги.
Когда они скрылись из виду, облаченный в униформу и вооруженный до зубов Аднан аль-Рими (после «смерти» в Виргинии его внешность претерпела серьезные изменения) отправился патрулировать другие отделения больницы. По улицам Бреннана в этот час бродило множество таких же «мертвецов»…
Глава двенадцатая
На самой окраине Бреннана располагался находящийся при последнем издыхании торговый мол, где действовали лишь ломбард, несколько семейных лавчонок, контора охотника за несостоятельными должниками и забегаловка, в который потчевали жареными курами. Все остальные помещения стояли невостребованными. Исключением был лишь один офис. Окна в нем были наглухо заколочены, поскольку еще не закончилась наружная отделка помещения. По правде говоря, работы еще не начались, да и вряд ли должны были бы когда-либо начаться.
В самой дальней комнате, за самодельной дощатой перегородкой нашли себе убежище два араба – спец по медицинскому оборудованию и химик. Были им не чужды и познания в некоторых иных областях. Третий человек – отставной национальный гвардеец – сидел на стуле и в беспокойстве поглядывал на длинный стол у стены с аккуратно разложенными на нем инструментами, среди которых были гаечные ключи, электрические отвертки, пучки проводов и иные, более сложные приборы. Гвардеец то и дело переводил взгляд на обрубок своей правой руки. Некоторое время назад с культи сделали слепок, и теперь сюда прикрепили металлический манжет с имитацией пальцев.
– Расслабьтесь и успокойтесь, – сказал химик, ласково положив руку на плечо охваченного тревогой гвардейца.
Второй достал из продолговатой коробки какой-то предмет, похожий на человеческую руку.
– Сделано из силикона, – сказал он. – Мы воспроизвели рисунок ваших вен, подогнали цвет под цвет вашей кожи и даже попробовали учесть цвет вашего кожного волосяного покрова. Металлический манжет и внутренняя рука соединены проводами, которые при помощи электричества обеспечивают подвижность всем пяти пальцам. Старая модель позволяла двигаться лишь большому, указательному и безымянному. Кроме того, нам удалось уменьшить объем проводки, так что размер протеза почти приблизился к размеру обычной руки. – Он приложил ладонь к силиконовому чуду и добавил: – Видите, он длинней лишь на дюйм!
Бывший национальный гвардеец кивнул и улыбнулся. Представить ход его мыслей было совсем не сложно. Протез действительно выглядел совсем как настоящая рука.
– Нам очень поможет то, что у вас крепкий запястный сустав и на запястье сохранилось достаточно мышц, – сказал химик. – Электроды внутренней руки будут отлично связаны с мышечной тканью.
– Да, значит, можно сказать, мне страшно повезло, – с горечью произнес американец.
Силиконовую руку натянули на металлический протез и закрепили на манжете. Затем испытуемому предложили выполнить несколько простеньких упражнений.
– Как только вы напряжете мышцы запястья, рука раскроется, – сказал специалист по медицинскому оборудованию, – когда расслабите – закроется. Попрактикуйтесь немного.
Американец с десяток раз проделал упражнение, в то время как эскулапы внимательно следили за его манипуляциями.
– Отлично! – удовлетворенно кивнув, сказал химик. – У вас получается. Но вы должны постоянно практиковаться. Очень скоро вы будете делать это автоматически, не думая.
– Тот, кто будет пожимать вам руку, догадается, что она не настоящая – из-за низкой температуры и необычной текстуры. Во всем остальном рука ничем не отличается от естественной, – сказал спец по механизмам.
Это пояснение, казалось, несколько разочаровало национального гвардейца. Он оторвал взгляд от протеза.
– Рука никогда не будет такой, какой была от рождения, – без всяких экивоков рубанул химик. – Но она, во всяком случае, лучше того протеза, который вы носили до этого. Если хотите, мы можем сделать вам и другую руку.
Американец покачал головой и поднял крюк, заменяющий кисть другой руки:
– Нет, это я хочу сохранить. Я не желаю забывать того, что со мной произошло.
– У вас сохранился мундир? – спросил механик.
Гвардеец кивнул и поднялся со стула, продолжая работать новой конечностью.
– Это еще одно напоминание, но в нем я, честно говоря, не нуждаюсь.
– В каком вы были звании?
– Сержант Национальной гвардии, – ответил инвалид, работая пальцами. – А что будет, когда все это кончится?
– О вас позаботятся. Как и было обещано.
– Хорошо, что по отношению ко мне кто-то наконец проявит заботу.
– Свяжемся по обычным каналам, – сказал химик. Они обменялись рукопожатиями.
– Как приятно, что я снова могу потрясти чью-то лапу, – сказал сержант.
После того как он ушел, двое вернулись к своей работе. На столе стояла еще одна коробка – с надписью на арабском языке. Химик открыл ее и извлек оттуда завернутый в пластик цилиндр из нержавеющей стали. Внутри цилиндра оказался наполненный жидкостью флакон. Химик достал его и посмотрел на свет.
По классификации ФБР тремя наиболее смертельными субстанциями являются плутоний, токсин ботулизма и рицин. Именно в таком порядке. Жидкость в стеклянном флаконе была далеко не столь опасной, как упомянутые вещества. Однако она действовала по-своему и тоже весьма эффективно. Внутри руки, которую они только что соединили с культей отставного сержанта, имелась полость. В тот момент, когда будет нажата крошечная, вделанная в ткань протеза кнопка, а кости запястья примут определенное положение, емкость откроется и находящаяся в ней жидкость выступит наружу через искусственные поры.
– А этот национальный гвардеец жуть как обозлен! – заметил химик, не отрываясь от работы.
– А как бы ты себя чувствовал на его месте? – отозвался второй.
Глава тринадцатая
Вернувшись в свою скромную квартиру возле Капитолийского холма, Том Хемингуэй первым делом сбросил костюм и влез в шорты и футболку с короткими рукавами. Несмотря на поздний час, усталости он не чувствовал. Том ощущал, как по его жилам разливается адреналин. Он только что получил сообщение: Патрик Джонсон мертв. Хемингуэй не чувствовал ни малейшего сожаления. Парню некого винить, кроме самого себя. Но имелись свидетели убийства, которым, увы, удалось скрыться, что грозило радикально изменить ситуацию.
Том босиком прошлепал в спальню, где из скрытого в полу сейфа достал папку, и, пройдя в кухню, уселся за стол. В папке находились фотографии более двух десятков мужчин и женщин. Все они были мусульманами. Представители власти назвали бы их врагами Америки. На то, чтобы собрать этих людей, Том Хемингуэй потратил два года своей жизни. А для тех из группы, кто оказался не в ладах с законом, Том совершил чудо. Он сделал так, что вполне здравствующие люди стали считаться мертвецами. Отец Тома Хемингуэя, почтенный Франклин Т. Хемингуэй, был «государственным деятелем» еще в то время, когда данное словосочетание сохраняло какую-то толику своего первоначального смысла. Он был карьерным дипломатом, став в конечном итоге послом США в самых сложных для дипломатии странах мира. Перед своей безвременной кончиной посол Хемингуэй был признан величайшим миротворцем и бесконечно преданным своей стране гражданским служащим.
