Сергей Кулаков - Всемогущий
Это уже похоже на истину.
Но если это так, то почему все случилось именно сегодня, спросил себя Егор. Почему не раньше? Что произошло именно сегодня?
А сегодня, вспомнил он, я ушел от профессора.
Вот оно!
Тот, кто планировал этот удар, наверняка учел, что его не будет поблизости. Иначе Горин смог бы предугадать недобрый замысел и предотвратить его. Но ничего такого он не смог сделать – по той простой причине, что бросил профессора. Егор вспомнил, что тот был вчера грустен и держался только потому, что привык никогда не выказывать своей слабости.
У Егора сжалось сердце. Значит, все произошло по его вине? И пропажа отца, и похищение Жанны, и исчезновение профессора…
Но почему он ничего похожего не заметил вчера во время разговора с Жанной? Ведь он мог предвидеть это похищение, стоило ему лишь повнимательнее присмотреться к ней, а не наливаться токайским.
Впрочем, Егор почти никогда не видел ее будущего. Девушка умела так воздействовать на него, что его дар как бы замирал в ее присутствии. И он ничего не имел против этого, поскольку полагал, что видеть ее будущее сродни тому, как если бы он стал подсматривать за ней в замочную скважину. Они часто шутили по этому поводу, и ни разу Егор не подумал о том, что, помимо всего прочего, обязан заботиться о ее безопасности. Но он возложил эту заботу на нее и профессора Никитина – и вот что из этого вышло.
Егор посмотрел на часы. Жанна в плену, и чем больше проходит времени, тем меньше у него шансов помочь ей.
Решившись, он достал ключи и открыл дверь. Вошел в прихожую и прямиком направился в кабинет профессора, горя желанием найти способ связаться с ним и сообщить о Жанне.
Но то, что он увидел, поразило его.
Все комната была перевернута вверх дном. Книги, бумаги, вещи лежали вперемешку на полу, дверцы шкафов были открыты, ящики стола торчали наружу.
Егор замер, ошеломленный увиденным. Он всякого ожидал, но такого!..
Вдруг позади него послышался какой-то шорох. Горин стремительно обернулся, но успел увидеть только черный силуэт. Вслед за тем ему брызнули в лицо какой-то жидкостью, он порывисто вздохнул, отпрянул назад – и потерял сознание.
Правила игры
Это было довольно большое, примерно десять на пятнадцать метров, помещение. Потолки достигали высоты не менее пяти метров. И все – пол, стены, потолок – было отделано ноздреватыми звукоизолирующими панелями. Дверь была обита сталью и, должно быть, соответствовала по прочности двери банковского сейфа. Окно на всю стену было наглухо забрано жалюзи, так что помещение освещалось только посредством люминесцентных ламп.
Егор сидел точно посреди этого помещения. Его поместили в стоматологическое кресло, прихватив руки широкими кожаными хомутами. Все остальное, правда, могло двигаться и шевелиться беспрепятственно, но проку от этого было немного.
– Зачем вы меня привязали? – спросил он.
– Для вашего же спокойствия, – ответил стоящий перед ним мужчина.
Он был высок, строен, жилист и обладал режущей глаз офицерской выправкой. На нем были непроницаемые зеркальные очки, скрывающие пол-лица, но Егор определил, что лет ему никак не меньше пятидесяти. Говорил он отрывисто и точно, голосом, привыкшим отдавать команды. Руки держал преимущественно по швам, изредка засовывая левую в карман. На безымянном пальце правой руки тускло блестело потертое обручальное кольцо, выдавая семьянина со стажем. Строгий гражданский костюм смотрелся вполне уместно, хотя Егору все время казалось, что к этому костюму недостает хромовых сапог. Назвался мужчина Курбатовым, ни больше ни меньше.
Егор очнулся десять минут назад и обнаружил себя сидящим в этом кресле. У него ничего не болело, не кружилась голова, его не тошнило, и, если бы не привязанные руки, он с удовольствием встал бы и прошелся по комнате. Но руки были привязаны, а это означало, что по своей воле ему пока не гулять.
– Это вы похитили Жанну? – спросил Егор.
– Какую Жанну? – удивился Курбатов.
Очки прятали его глаза так же надежно, как если бы он находился за железобетонной стеной.
«Они все предусмотрели», – подумал Егор, тщетно пытаясь пробиться сквозь этот заслон.
Он улыбнулся:
– Вы знаете, о чем я говорю.
Курбатов помолчал:
– Допустим, знаю. Вам от этого легче?
– Действительно, – согласился Егор. – Не легче.
– В таком случае перестаньте задавать вопросы и слушайте, что я вам скажу.
– Хорошо, – не стал спорить Егор. – Но позвольте еще один вопрос.
– Да?
– Профессор Никитин тоже у вас?
– У нас, – отрезал Курбатов. – Теперь слушайте меня.
Егор в знак внимания приподнял брови.
– Вы должны выполнить для нас некоторую работу, – сказал Курбатов.
– Я догадываюсь какую, – усмехнулся Егор.
– Тем лучше, – кивнул Курбатов. – В зависимости от того, как вы будете выполнять эту работу, мы будем строить наши взаимоотношения с вами.
– Во-первых, кто такие эти «мы»? Во-вторых, о взаимоотношениях можно поподробней?
– Мы – это мы, – в лапидарной армейской манере заявил Курбатов. – И это вас не касается. По поводу взаимоотношений могу сказать следующее: чем лучше вы работаете, тем больше свобод у вас появляется.
– О, как интересно, – поднял бровь Егор. – И какие же это свободы? Вы позволите мне самостоятельно почистить зубы? Или дадите покататься на роликах – не выходя, само собой, за пределы этой милой комнатушки?
– Перестаньте, – резко оборвал его Курбатов.
Под черными дугами очков вспухли и опали острые, как радиаторы отопления, желваки.
«Поддается эмоциям, – подумал Егор. – Учтем».
– Тогда объясните, какие свободы вы имеете в виду? – спросил он миролюбивым тоном.
– Вас не будут связывать, – отчеканил Курбатов. – Вы сможете беспрепятственно перемещаться по этажу. Вам дадут смотреть телевизор, позволят пользоваться компьютером, вы сможете писать.
– Какая роскошь! – воскликнул Егор. – Вы меня просто осчастливили. А прогулки? Забыли? Я без свежего воздуха не могу, прошу это учесть.
– Этот вопрос также будет решен, – сказал Курбатов.
– Вот спасибо!
– Теперь о работе.
– Валяйте, – вздохнул Егор.
Курбатов помедлил, собираясь с мыслями.
– Мы будет показывать вам определенных людей, а вы будете говорить нам, что их ждет, – сформулировал он свое пожелание. Точнее, не свое, учитывая его предыдущие обмолвки о неких загадочных «мы», инкогнито которых Егору очень хотелось бы раскрыть.
«Пора позлить этого дурака, – подумал Горин. – Вдруг что-нибудь да откроется».
– Что именно вы хотели бы узнавать из того, что их ждет? – спросил он с самым вежливым выражением лица, на какое только был способен.
– Как? – удивился Курбатов. – Всё.
– Что – всё? Их кулинарные пристрастия через пять-десять лет, сексуальные интересы, манеру скрывать пускание ветра в присутствии окружающих, карьерный рост, старческие болезни – что?
Егор смотрел так простодушно, что Курбатов не смог сразу понять, говорит тот серьезно или издевается над ним. Он озадаченно молчал, глядя на Егора, и молодой человек решил, что сейчас самое время нанести первый удар.
– А хотите, я скажу вам, когда умрет ваша жена? – спросил он вдруг таким тоном, от которого Курбатов вздрогнул. – Это произойдет очень скоро. И если вы хотите помочь ей, вы должны помочь мне.
Говоря это, Егор смотрел прямо в лицо Курбатову, в черную перемычку очков.
Тот, загипнотизированный его взглядом и особенно словами, молчал, не зная, что предпринять. В другое время Егор пожалел бы его, его чувства к жене – видимо, очень сильные и нежные, как это бывает у подобного сорта людей, сцементированных годами совместной жизни, которые не предполагают жизни одного супруга без другого и вызывают глубочайший шок при вести о возможности близкой кончины самого дорогого на земле человека. Но сейчас Горину было не до жалости. Его бесила эта огромная бетонная клетка, бесило кресло, в которое его засадили, бесил этот солдафон, который высился над ним и отдавал приказы, точно новобранцу, лишенному права голоса; бесила сама мысль о том, что он должен подчиняться чьей-то воле, в то время как все должно было происходить отнюдь не по такому сценарию.
«Стоило уходить от профессора, чтобы попасть в лапы к каким-то таинственным негодяям, – мелькнула в голове несимпатичная мысль. – Ну, ничего. Сейчас товарищ Курбатов уяснит, что я ему сказал, и быстренько меня отпустит».
– Так мы договоримся? – спросил он. – Или вы дадите своей жене досрочно умереть?
Лицо Курбатова окаменело.
– Откуда вы знаете? – выдавил он.
– А вы думаете, раз на вас эти очки, я ничего не вижу? – улыбнулся Егор. – Ошибаетесь, любезный. Давайте-ка, снимите с меня эти хомуты, и пойдем отсюда…
Он пошевелил руками и подался вперед, как бы собираясь встать.
Но тут ему на плечо опустилась чья-то совершенно непомерная по весу рука и вдавила его в кресло, как лягушонка.
