Джон Гришэм - Серая гора
— И очень умен, — с гордостью заметила Мэтти.
— Что верно, то верно.
— Так он выигрывал все дела? — спросила Саманта.
Они умолкли, обменялись неуверенными взглядами.
А потом Мэтти сказала:
— И да, и нет. Трудно тягаться в судах с угольными компаниями. Дерутся как черти, обманывают, лгут, прячут концы в воду, нанимают законников из крупных юридических фирм вроде твоей, а тем палец в рот не клади — просто крепостные стены возводят перед клиентами. Он и выигрывал, и проигрывал, но всегда боролся.
— И поэтому они его ненавидят, — добавил Честер.
— Да, что есть, то есть. Я вроде бы говорила, что Донован безжалостен, верно? Он не всегда играет по правилам. Считает, что угольные компании нарушают правила и тем самым вынуждают его поступать в точности так же.
— Это и привело к так называемым неприятностям? — спросила Саманта.
— Да, — ответила Мэтти. — Пять лет назад в округе Мэдисон, примерно в сотне миль отсюда, в Западной Виргинии, прорвало дамбу. И целая стена угольного шлама обрушилась в долину и накрыла собой маленький городок Прентис. Четверо погибших под завалами, практически все дома разрушены. Ужас! Что там творилось!.. Донован взялся за это дело, объединился с несколькими юристами по охране окружающей среды в Западной Виргинии и подал крупный иск на федеральном уровне. В газетах даже появились его снимки, об этом деле много писали. А сам он наговорил лишнего. Наряду со всем прочим назвал эту угольную компанию «самой грязной корпорацией в Америке». Ну тут и началось. Анонимные телефонные звонки. Письма с угрозами. Какие-то типы в тени за домом. Они начали его преследовать, и это продолжается до сих пор.
— Значит, Донована преследуют? — спросила Саманта.
— О да, — ответила Мэтти.
— Поэтому он и носит пистолет?
— Причем он у него не один. И он прекрасно знает, как пользоваться оружием, — вставил Честер.
— И вы за него боитесь?
Честер и Мэтти неуверенно заулыбались.
— Да нет, не то чтобы очень, — ответил Честер. — Он знает, что делает. И может о себе позаботиться.
— Как насчет того, чтоб выпить кофе на крыльце?
— Хорошая мысль. Пойду поставлю чайник, — сказал Честер, поднимаясь из-за стола.
Саманта прошла вслед за Мэтти на крыльцо, где уселась в плетеное кресло-качалку. К ночи сильно похолодало. На улице ни души; во многих домах света в окнах не было.
От вина Саманта окончательно осмелела и спросила Мэтти:
— И что же произошло с этим иском?
— Спорная ситуация разрешилась в прошлом году. Было достигнуто конфиденциальное мировое соглашение.
— Ну хорошо, если ситуация разрешилась, почему его до сих пор преследуют?
— Потому, что он их враг номер один. И когда его вынуждают, способен пустить в ход любые, даже самые грязные средства. И компании это знают.
Появился Честер, принес поднос с кофе, поставил на столик и ушел мыть посуду. Саманта, покачиваясь в кресле, отпила несколько глотков, потом почувствовала, что ее клонит в сон.
— У меня в машине сумочка с ночными принадлежностями, — сказала она. — Пойду принесу.
— Я с тобой, — сказала Мэтти.
— Но ведь нас пока вроде бы никто не преследует?
— Нет, дорогая. Мы в безопасности.
И обе они скрылись в темноте.
Глава 7
Двое джентльменов справа от нее глотали виски и лихорадочно обсуждали способы спасения Фанни Мэй.[8] Трое слева, по всей видимости, работали в Министерстве финансов, ставшем эпицентром коллапса. Они заливали в себя мартини без всякого уважения к налогоплательщикам. Во всех уголках бистро «Венеция» шли разговоры исключительно о конце света. Какой-то болтун у нее за спиной во весь голос пересказывал свой сегодняшний разговор со старшим советником по проведению предвыборной кампании с участием Маккейна и Пэйлин. Якобы он дал целую кучу ценнейших советов, но опасался, что их не примут в расчет. Два бармена сокрушались по поводу рухнувшего рынка ценных бумаг, словно сами потеряли миллионы. Кто-то вещал о том, что Федеральная резервная система могла бы предпринять те или иные шаги, что у Буша никуда не годные советники, Обаму интересуют лишь результаты экзит-поллов, «Голдман Сакс»[9] отчаянно нуждается в наличных, а заказы на промышленные товары в Китае резко сократились.
Саманта находилась в эпицентре этой бури, пила диетическую колу и ждала отца, который уже довольно сильно опаздывал. Вдруг она подумала о том, что, пожалуй, ни один из жителей Брэйди не имеет ни малейшего представления о том, что мир находится на грани финансовой депрессии. Возможно, именно горы защищают это место, надежно изолируют его от всей остальной страны. Или же они уже настолько давно живут в этом депрессивном состоянии, что еще одна катастрофа для них ничего не значит. Тут у нее завибрировал мобильник, и она достала его из кармана. Звонила Мэтти Уатт.
— Как доехала, Саманта? — спросила она.
— Отлично, Мэтти. Я уже в Вашингтоне.
— Хорошо. Послушай, мы только что провели совещание, и все члены совета единодушно проголосовали за тебя. Сегодня днем провела собеседование еще с одним претендентом, довольно нервным молодым человеком. Да, он тоже из твоей фирмы, но, думаю, нам не подходит. У меня сложилось впечатление, что он просто уселся в машину и поехал куда глаза глядят, лишь бы убраться подальше от Нью-Йорка. И я не уверена в его стабильности. Ни я, ни Донован не увидели в нем потенциала, и ему отказали почти сразу. Когда сможешь приступить к работе?
— А с Роуми он не сталкивался?
Мэтти усмехнулась и ответила:
— Нет, не думаю.
— Мне еще нужно съездить в Нью-Йорк, уладить там кое-какие дела. Так что смогу быть в понедельник.
— Вот и отлично. Только предупреди меня накануне. Позвони.
— Ладно, спасибо, Мэтти. Ну, до встречи.
Саманта увидела отца и отошла от стойки бара. Официантка подвела их к столику в углу, подала меню. Народу в ресторане было полно, отовсюду доносились нервные, возбужденные голоса. Минуту спустя к ним подошел управляющий во фраке и мрачно заявил:
— Прошу прощения. Но этот столик занят.
Маршал грубо рявкнул в ответ:
— Извини, приятель, не понял?
— Прошу вас, сэр, пожалуйста, не могли бы вы пересесть за другой столик?
В этот момент на улице, рядом с рестораном, остановился караван черных внедорожников. Дверцы распахнулись, из машин высыпала целая армия агентов. Саманта с Маршалом отошли от столика и вместе с другими посетителями наблюдали за этим цирком через витрины. Такое шоу — явление в Вашингтоне довольно обычное, и в тот момент все лишь гадали, кто же приехал. Может, сам президент? Или Дик Чейни? Что за шишка, о которой потом можно будет рассказать, что они удостоились отобедать с ней в одном ресторане? Наконец VIP-персона вышла из машины и ее провели внутрь, а остальные так и застыли, разинули рты и ждали.
— Кто это, черт возьми? — спросил кто-то.
— Никогда прежде не видел.
— Вроде бы тот парень из Израиля, ну, посол.
По ресторану пронесся вздох разочарования — посетители поняли, что весь этот сыр-бор поднялся из-за какой-то второсортной знаменитости. Но несмотря на то, что ее никто не узнал, по всему было видно, что человек это не простой. Его столик — то есть прежний столик Коферов — отодвинули в самый дальний угол и прикрыли взявшейся неведомо откуда ширмой. Но ведь в любом солидном ресторане округа Колумбия непременно должны храниться раздвижные ширмы, разве нет? VIP прошел со своей спутницей к столику, по мере сил стараясь выглядеть естественно — обычным парнем, заскочившим перекусить. Тем временем его телохранители патрулировали тротуар и осматривали улицу в поисках террористов-смертников.
Маршал послал управляющего куда подальше и обернулся к Саманте:
— Пошли отсюда. Знаешь, временами я просто ненавижу этот город.
Они прошли три квартала по Висконсин-авеню и нашли паб, судя по всему, не пользующийся популярностью у джихадистов. Саманта заказала себе еще одну диетическую колу, Маршал попросил принести двойную водку.
— Ну, как там все прошло? — спросил он у дочери. Он уже допытывался по телефону, что да как, но ей хотелось приберечь самое интересное до встречи.
Саманта улыбнулась и начала с Роуми. И вдруг где-то на середине неожиданно для себя поняла, что это приключение ей даже понравилось. Маршал пришел в бешенство, грозился подать в суд неизвестно на кого, но затем, выпив еще немного водки, успокоился. Они заказали пиццу, и Саманта принялась описывать ужин с Мэтти и Честером.
— Но ведь не всерьез же ты собралась там работать? — осторожно спросил отец.
— Меня взяли на работу. Попробую продержаться несколько месяцев. Если надоест, вернусь в Нью-Йорк и попробую устроиться на должность продавщицы обуви в «Барнис».[10]
