Алекс Норк - Кто здесь
Хак вспомнил все сразу. Как будто последняя его ночь там, в древнем Дели, была действительно только вчера. Конечно! Все именно так! Создатель, правящий всем земным бытием, волей своей снова вернул его, дав иное тело во времени, но сохранив первозданную душу. Душа бессмертна и Высшим решением направляется в ад за содеянные грехи или, выполнив свою земную миссию, в райские чертоги. А если она опять возвращается на землю, то только чтобы довершить несделанное. Время, прошедшее на земле, не имеет в таком случае никакого смысла для того, кто вернулся. Смысл сохраняется прежний, и он не зависит от прошедших столетий. Смысл, Хаку давно предуказанный. Власть над миром! Та, что принадлежит ему согласно Священным законам.
Неисповедимы пути Всевышнего, и не там, в тьме прошедшего, он решил дать исход собственному замыслу, а здесь и теперь. Мир стал больше, поменялся в разнообразии людских оболочек. Но остались прежними души. Значит, остались в нем и души храбрых конников его брата, души людей его рода, многие-многие. Но разве для завоевания мира нужны очень многие? Совсем нет. Нужны настоящие! А остальные… Они неплохие, неглупые, хотя ужасно любят довольствоваться пустяками. Великое, конечно же, им недоступно… во все времена.
Но есть и другие души. Души врагов. Юдуфа и его подлых холопов. Теперь Хак умеет распознавать и обнаруживать их. Своих и чужих. Только нет нигде души его брата… Да, так и должно быть. Души праведных мучеников в раю у Всевышнего. Зато он уже знает, где, в ожидании своей гибели, поместилась душа Юдуфа!
Он вспомнил все сразу в свои девятнадцать лет, исполнившиеся ему здесь, а не там.
Его мать говорила: в том месте, где линия человеческого хребта, продолжаясь, проходит через затылок, в девятнадцать лет открывается то главное окошко, которое соединяет каждого с Высшей небесной сферой. Но только избранные среди людей имеют силу им пользоваться. «Ты избранный, Хак!», — говорила она. Та, настоящая мать, а не эта добрая женщина, полагающая, по простоте, его собственным сыном. Но он все равно будет всю жизнь заботиться о ней. И о таком же «отце». Как когда-то заботился и жалел делийского кузнеца, тоже ставшего его приемным родителем.
Как быстро здесь пролетели десятилетия. В потоке которых он силой Всевышнего все время отыскивал и пробуждал преданные себе души. А новые телесные оболочки отдельных из них добились уже очень многого. Они-то и помогли ему неожиданно высоко подняться. Так неожиданно и так высоко, что многие теперь разводят руками и спрашивают: «Как вообще это могло случиться?» Глупые! Как принято здесь выражаться, это лишь первая серия, и они пока ничего не ведают о второй — последней и самой главной!
И маленький пастушок, который сейчас так славно трудится для него…
* * *Сосед, с теми рваными ранами на запястьях, оказывается, очень крупная фигура. Известный человек среди воротил сибирского бизнеса. В Москве им не приходилось встречаться, у того здесь нет серьезных интересов. Но фамилия весьма известная. Почему он сюда попал с порезами вен?.. Он не сказал об этом. Познакомившись вчера, они только поговорили об общих знакомых… Слишком все сходится, вряд ли это провокатор… Да видимо, им не был и тот уголовник, что лежал здесь два дня назад…
Еще через сутки человек подумал, что ему нужно осторожно осведомиться об этих ранах. Возможно, ему очень хотелось в это верить, возможно и он принадлежит к их братству. Однако сосед, хоть и держался дружелюбно, сам с вопросами не лез, и человек обдумывал — как лучше начать…
Решение пришло очень быстро, а подтолкнуло к нему неожиданное и обнадеживающее событие.
— Угощайся!
Кто-то принес ему передачу, корзинку с фруктами: бананы и киви. Бананы, опасаясь в них спрятанного ножа, санитар, проверяя, порезал на куски. А небольшие киви оставил без внимания.
Человек сам получал фрукты от родственников и взял одно киви просто так, из вежливости. Острых предметов в палате не было, и надкусив, он отодрал шкурку зубами. Потом осторожно стал есть сочный плод. Еще отодрал и откусил снова, когда вдруг почувствовал небольшой обтекаемый предмет во рту… Похоже на металлическую капсулку.
— Ты что? — взглянув на него, поинтересовался сосед. — Невкусно?
Человек вынул изо рта зажатую в двух пальцах находку…
— Тихо, тихо, — поспешно оглянувшись на дверь прожурчал тот. — Дай сюда.
Он быстро разнял капсулу на две половинки — внутри оказалась свернутая тонкая бумажная лента — и пробежал ее глазами за полминуты. Потом так же быстро встал и скрылся с находкой в туалете. Тут же зашипела спускаемая вода, и человек заметил на лице вновь появившегося соседа довольную улыбку.
— Слушай, у нас в Сибири, такое в пельмени кладут. В один на всю компанию. Обычно — это пуговица. Кому попадет, считается счастливчик. Ты у нас счастливчик, понял?
— Что там?
— Сообщение от друзей. Но ты ведь действительно счастливчик!
— Почему?
— А там и о тебе среди прочего сказано. Твоя фамилия, и что ты в этом госпитале. Над нами работают, понял? Вытаскивать отсюда будут. Уже задействовали самую верхушку общества. Письмо на имя Президента, чтоб выпустили под залог.
— Ты в это веришь?
— Объединившись — поверим, — как бы вскользь, не глядя на него, произнес сосед.
— Поверив — объединимся!
Ему протянули руку, и человек схватил ее обеими своими, так, что досталось и больному запястью.
— Полегче, полегче. Ты у нас новичок? Недавно среди нас?
— Полгода.
— А я уже два.
— Почему ты понял…
— Что ты среди нас недавно? Очень просто. У меня высокий ранг посвящения. Все люди этого ранга знают друг друга. А я тебя не знал. Следовательно, либо ты у нас недавно, либо вообще не наш. Но ты произнес девиз.
Человек не мог скрыть радости, и в новом выражении его лица Торнвил заметил что-то простое, почти что детское. «Раскручивать, — дал он себе команду, — активно раскручивать».
— Нашего освобождения под залог скоро добьются. Но все равно тебя будут потом вызывать на допросы. Они кое о чем догадываются и могут применить нестандартные методы.
И снова лицо человека неожиданно изменилось, стало жестким, с решимостью в сузившихся глазах и резко обозначившихся скулах. Как будто вообще другое лицо.
— Никакие пытки не заставят меня предать!
— Потише, потише. Пытать они не будут, время не то. Но могут применить гипноз или равносильные ему медикаментозные средства. Тогда твое сознание раскроется и все само выйдет оттуда.
— Моя настоящая жизнь? Та? Та самая?
— Да.
— Что делать?!
И снова лицо изменилось. На наивное и преданное, с собачьим взглядом.
— А вот что… У нас есть свои специалисты в этой области. Как только отсюда выйдешь, сразу позвонишь по телефону, запомни, — Торнвил продиктовал номер, — это явочная квартира. Там все устроят. Ты будешь рассказывать свою настоящую жизнь во всех подробностях, а наш психотерапевт будет последовательно блокировать в твоей памяти ее эпизоды, кодировать их. Ты ничего не забудешь, но никакой другой врач без кодовых ключевых слов этого из твоей памяти уже не вытянет.
Через два часа, когда им принесли ужин, Торнвил произнес среди прочего короткую условную фразу и на следующее же утро его соседа пригласили пройти на рентген.
Еще через день к ним явились два работника прокуратуры.
Освобождение под залог. Не покидать пределы столицы до окончания следствия.
Подписи под несколькими бумагами.
Присутствовавший при этом врач потребовал, чтоб сибиряк задержался для последней перевязки.
Андрей ждал его на заднем сиденье автомобиля.
— Объект уже позвонил, — сразу сообщил он, тепло пожимая Торнвилу руку, — отлично сработано, Стенли! Он позвонил через пятнадцать минут как вышел, из городского автомата. Тебе, между прочим, тоже нужно позвонить домой, твоя Николь хотела что-то сообщить, но не через меня, а лично.
…………………………………………………
— Это точно, любимая?!
— Абсолютно точно. Они, конечно, не могут пока определить пол ребенка. Ему всего только месяц. Когда ты вернешься?
— Дней через семь, я думаю. А ты должна подать заявление об уходе с работы.
— Пустяки, месяц я еще спокойно потружусь. Блюму от тебя что-нибудь передать?
— Только большой привет! Всю информацию он и так получает по спецсвязи.
— А у тебя есть дети, Андрей?
В тот же вечер Торнвил пригласил его в ресторан, чтобы отметить радостное известие из дома.
— Мальчик десяти лет. — Он протянул в ответ фотографию светловолосого мальчугана с улыбкой во весь рот и еще не оформившимися до конца выпуклыми белыми зубами.
— Симпатичный какой, а что он делает кроме школы?
— Играет в хоккей. Мечтает, когда подрастет, выступать в вашей Национальной лиге.
