Сергей Кулаков - Не смотри в глаза пророку
– А! – дошло до Вировойши. – То есть с теми своими…
– Ну да. А зачем ему начинать все сначала, когда есть готовые кандидаты?
– Верно! – воскликнул Вировойша. – И досье на них из архива для этого похитили. Вот черт!
Он откинулся на спинку кресла и некоторое время смотрел мимо Риты, что-то усиленно соображая.
– Подожди, – сказал он. – Но ты же говорила, что почти все участники эксперимента умерли.
– Почти все, – уточнила Рита. – Но кое-кто остался.
– Кто же?
Рита выдвинула из-под рук папку.
– До недавнего времени в живых оставались только трое из восьми детей. Остальные умерли в основном от проблем с головным мозгом или психикой.
– Кто остался-то? – поторопил Чернову Вировойша.
– Так, – раскрыла папку Рита, хотя прекрасно помнила все наизусть. Но вид отпечатанных листов, она знала по себе, действует убедительнее любых слов. – Стасов Леонид Иванович. Художник. Погиб две недели назад.
– То есть как погиб? – опешил Вировойша. – Убили?
– Нет, – покачала головой Рита. – Выбросился из окна своей мастерской.
– Точно?
– Точно. Да и какой смысл был бы его убивать, если он нужен Никитину живым?
– Логично, – согласился Вировойша. – Но все-таки странно. Только пропали досье, и вдруг погибает один из тех, чьи данные в этих досье содержатся. Разве это не странно?
– Странно, – кивнула Рита. – Но это еще далеко не все странности.
– Давай дальше, – распорядился Вировойша.
Он порозовел и даже как будто помолодел.
Рита склонилась над бумагами.
– Вторая – Софья Майская, профессиональная гадалка.
– Майская – это псевдоним?
– Нет, так назвали в детдоме. В мае подкинули, отсюда и фамилия. Ты же знаешь эту систему.
– Ну да, ну да. Продолжай.
– Так вот, Софья Майская пропала пять дней назад.
– Что значит – пропала? – выпучил глаза майор.
– Пока не установлено. Но есть свидетели, которые видели, что ее якобы насильно усадили в машину и увезли в неизвестном направлении.
– Час от часу не легче, – простонал Вировойша. – Но ее хоть пытались найти?
– Пытались. Но не очень усердно. Она была одинока, сирота ведь. Мужа, детей не имела. Ее подруга заявила в милицию, но известно, как к таким заявлениям относятся в милиции. Сказали, что уехала отдыхать с любовником, а показания свидетелей – сказки. То, что ее мобильный молчит и сама она не выходит на связь, во внимание не принимается.
– Нам надо взять это дело к себе, – решительно сказал Вировойша. – Переключу на него Ивакина. Пусть занимается. Хотя надо сначала доложить шефу. Так, что дальше?
Он только что не потирал руки. От серых щек и тусклых глаз не осталось и следа.
– Таким образом, в наличии остался только один из чудо-детей, – сказала Рита. – Горин Егор Егорович, писатель.
– Подожди, – остановил ее Вировойша. – Горин… Я о нем слышал. Это не тот, которого назвали надеждой нашей литературы? Светский лев и все такое?
– Тот самый, – кивнула Рита.
– А почему Горин? От слова «гора»?
– Я думаю, от слова «горе». Имя, кстати, тоже…
Вировойша пошевелил губами, переставляя буквы в словах.
– Получается, горе в кубе. Забавно, учитывая его гонорары. Ну, что с этим? Он-то хоть на месте?
– Он на месте. Сейчас в Москве, хотя предпочитает жить за границей.
– Ну слава богу. Хоть с ним все в порядке.
Майор снова задумался.
– А может, все это – совпадения? – спросил он.
– Что? – отозвалась Рита.
– Ну, гибель художника, пропажа гадалки… Может, он сам по себе, а она сама по себе? Махнула с любовником на Канары, это и вправду часто бывает. Горина ведь никто не трогает.
– Может, и совпадения, – не стала спорить Рита. – Я просто развивала одну из версий.
– На основании показаний не совсем нормального свидетеля, – прибавил Вировойша.
– Именно так.
– Гм. И что с этим делать?
– Доложить Цилиндру. Пусть он решает.
Вировойша искоса взглянул на Риту. Издевается? Непохоже.
– Факты, конечно, интересные, – изрек он, с минуту подумав. – Все эти инциденты не кажутся мне случайными. Жили-жили до этого времени, а тут вдруг начали погибать и пропадать. И как раз после того, как обчистили архив. В такие совпадения я, честно говоря, не очень верю.
Рита скромно молчала, предоставляя начальнику самому решать, как быть дальше.
– Любопытно, – усмехнулся вдруг Вировойша, – детишки-то никитинские все в непростых людей выросли. На завод никто работать не пошел. Кто художник, кто писатель. Гадалка вон прямо по профилю обучения. Как она гадала, кстати? Все предсказания сбывались?
– Не уточняла, – ответила Рита. – Не было времени. Но я могу узнать…
– Ладно, – великодушно махнул рукой Вировойша. – Не принципиально. Тут на год работы.
– Квартира у нее громадная. В центре.
– У сиротки-то? – усмехнулся Вировойша. – Да, не зря их Никитин муштровал. Похоже, кое-чему выучил.
Рита вспомнила свои первые доклады. Тогда ее подняли на смех. Никто не хотел верить, что можно целенаправленно вырастить провидцев как инженеров или врачей. Все это казалось фантастикой. Вировойша отмахнулся от нее, как от мухи. Занятый своим индуктором, он был уверен, что со дня на день выйдет на след злоумышленников. Даже приматы, которыми занимался Сергеев, казались ему более перспективным направлением.
Но напоминать ему сейчас об этом Рита не хотела. Вопреки тому, что она сказала Толику Голованову, Чернова не была мстительна. Она лишь жаждала справедливости, хотя давно поняла, что ее служба менее всего к этому предрасположена. Но все-таки находились и в ней свои восхитительные минуты, ради которых Рита шла на те ежедневные жертвы, которые никто, кроме нее самой, не понял бы и не принял.
Вировойша взглянул на Чернову и усмехнулся. Казалось, он догадался, о чем она подумала. При всем своем фанфаронстве он был неглуп, а порой даже мудр, как в случае с переходом на товарищеский тон. Рита в душе всегда его опасалась, как в женской компании опасаются самой стервозной подруги. Но еще больше она опасалась показать ему это. Был бы он дураком, ей жилось бы гораздо легче.
– А ведь еще немного, и я начну верить во всю эту галиматью, – сказал Вировойша.
– Ты уже веришь, – спокойно возразила Рита.
– Как будто у меня есть выход, – буркнул он. – Когда так жмут, во что хочешь поверишь. – Он протянул руку. – Давай сюда свои бумаги.
Рита пододвинула папку.
– Что делать с Гориным? – спросила она.
– А что?
– Ну, может, установить за ним наблюдение?
Вировойша, положив папку под локоть левой руки, задумался.
– Наблюдение – слишком жирно, – заявил он. – У нас пока нет оснований, чтобы запросить под это дело людей и технику.
– Но, если пропадет и он, будет поздно, – снова начала злиться Рита.
Но Вировойша уже успокоился.
– Вот ты за ним и присмотри, – распорядился он.
– Это каким образом? – возмутилась Чернова. – Мне, между прочим, и без Горина есть чем заняться.
– Как знаешь, – жестко сказал Вировойша. – Но Горин отныне на твоей совести. Головой за него отвечаешь. Это понятно?
Рита онемела. Она ждала, что ее похвалят и, возможно, поблагодарят. А ее осаживают, как девочку, и взваливают на плечи новую обузу.
Только она хотела взорваться, как взгляд ее упал на папку под локтем Вировойши.
В сущности, чего ей злиться? Ведь она взяла верх. Он может корчить из себя сурового американского босса и давать ей идиотские задания. Но папочку-то взял! И побежит к шефу на доклад с этой папочкой – своей единственной надеждой на упрочение пошатнувшейся репутации. А очередная перемена тона – лишь желание заретушировать проявленную слабость, чего, конечно, ни один уважающий себя мачо простить женщине не может.
Словом, он по-прежнему был жалок, и Рита едва удержалась от снисходительной улыбки.
– Понятно, товарищ майор. Разрешите идти?
Вировойша испытующе посмотрел на подчиненную. Он ожидал он нее несколько иной реакции, но, впрочем, ничего не имел против и ее покладистости.
Майор с дружелюбным видом кивнул.
– Идите.
Рита прошествовала по казенному ламинату, как по подиуму, что выглядело несколько комично, учитывая ее небольшой рост и сапоги на широкой удобной подошве. Однако же сейчас она, как никогда, чувствовала себя родной сестрой тех царственных красавиц, чьи портреты украшали обложки самых модных журналов.
В приподнятом настроении она ступила в коридор и столкнулась с Сергеевым, который вышел на перекур.
– О, Рита, – обрадовался он. – Привет.
С видом знатока он окинул взглядом ее миниатюрную фигурку и разрумянившиеся щеки.
– Ты влюбилась, что ли?
– Не угадал, – сказала Рита. – Но за комплимент спасибо.
– Угу, – уныло потряс головой Сергеев.
Рита, потихоньку приходя в себя, присмотрелась к нему внимательнее.
– Плохи дела, Олег?
– Да не то слово! – отозвался он сердито. – Если бы ты знала, чего я за этот месяц насмотрелся… До конца жизни от мартышек и макак воротить будет.
