Александр Гера - Набат
— В моем положении? — грустно усмехнулся Триф. — А что там, к слову сказать, происходит? Я ведь чувствую. Машина какая-то у калитки, вы все скованны…
— Врать не могу, Илья Натанович. К тому лее Виктор попросил подготовить вас. Какой-то важный туз из органов прибыл за вами.
— Охо-хох! — так и сел на табурет ошарашенный Триф, прямо на пучок укропа.
— Только не ударствуйте! — успокаивала Чара. — Намерения у них мирные, будто хотят вас от Церкви уберечь.
— Час от часу не легче!
— Не могу судить, Илья Натанович, но что им всем от вас надо?
— Как вам сказать… — ушел в размышления Триф, задумчиво теребя передник. — Все беды на земле от дерзких. Как сказано в притчах Соломоновых: «Поучающий кощунника наживет себе бесславие и обличающий нечестивого — пятно себе. Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя, обличай мудрого, и он возлюбит тебя. Дай наставление мудрому, и он будет еще мудрее, научи правдивого, и он приумножит знание». Я попробовал передать часть своих познаний мудрецам, оказалось: без умных обойтись можно, без послушных никогда.
— Я вас поняла. Однако власть не может обойтись без умных. Неужели вам не нашлось места среди советников?
— Это разные вещи, Чара. Если я стану подсказывать плотникам, какой высоты порог делать, — это одно, а говорить им, что дом, ими возведенный, плох, — это другое. Это — посягательство на приоритет. Проще говоря, я толковал Библию иначе принятых норм.
— Не поняла, Илья Натанович: по-моему, Библия — книга книг, где сокрыта величайшая мудрость.
— Вот именно — сокрыта. Бьюсь об заклад, вы не читали ее, как не читали Библию наши вожди — светские и святские.
— А верно! — засмеялась Чара. — Не читала. Так, слышала кое-что, цитатки кое-какие… А что вам в Библии не по нраву?
Триф вздохнул. Беседовать на эту тему не хотелось.
— К нам идут, — сказал он, выглянув в окно. На крыльцо поднимались Портнов и двое незнакомых людей.
Чара слегка поправила прическу и открыла дверь кухни.
Первым вошел высокий мужчина, худощавый, с приятным, не колющим, но проницательным взглядом.
— День добрый, — сказал он и представился: — Генерал Судских.
Он посмотрел внимательно на Чару и остановил взгляд на Трифе, уверенный и располагающий.
— Илья Натанович, вам надо срочно покинуть это гостеприимное убежище.
— А обед я приготовил, не убрано тут, — засуетился, морща лицо, Триф. — Как-то некстати…
— Отобедаем в другом месте, — мягко настаивал Судских. — Я вызвал вертолет — это говорит о чем-то?
— А в Южном порту меня ожидает атомная субмарина, — грустно сострил Триф.
— Фарватер мелковат, — принял шутку Судских. — Благодарите хозяев за приют — ив путь.
В прихожей, вздыхая горестно, Триф надел куртку, мокроступы, попрощался со всеми разом и с Марьей отдельно:
— Прощай, дитя. И будь аккуратнее в выборе учителей. В Писании сказано: «Мудрость лучше силы, и однако же мудрость бедняка пренебрегается и слов его не слушают».
По личику Марьи, смазливому и озленному, отчего оно казалось мелким, читалось, что за словом в карман она бы не полезла, не будь здесь взрослых, особенно Чары, настороженной, как капкан.
— Да пребудет с нами Иисус наш, брат мой, — не удержалась Марья от ерничества. — Я провожу вас, — и первой выскочила из дома, опережая наставления Чары.
Портнов повел всех не к калитке, а к забору. Он шел впереди, за ним — Судских, Триф, замыкали шествие двое оперативников в камуфляже и Назаров. Поодаль, будто нехотя, пробиралась Марья.
— Боже мой, Боже мой! — хватался за голову Триф, поспешая за Судских. — Объясните, что происходит?
— Пока ничего, — отвечал Судских, — но по вашу головушку сюда прибыло несколько милицейских машин, да едут два грузовика с юнцами, непонятно кем ведомые. Я побаиваюсь провокаций.
— A-а, это вы не знаете, а меня Марья просветила: это «юные христиане», защитники веры, — торопился Триф.
— Потом разберемся, — не вдавался в подробности Судских.
Об этих молодежных формированиях он знал и до поры до времени не придавал им серьезного внимания. Отнюдь не в церковных кругах родилась идея их создания, но ее подняли на щит сразу многие и демократы, и националы, чтобы, дескать, отвлечь молодежь от наркомании, хулиганства. Их поддержали коммунисты, нашлись средства на воскресные школы и летние лагеря. Первые тревожные сигналы стали поступать недавно: молодежь учат обращаться с оружием, отряды «юных христиан» принимают участие в облавах на бомжей вместе с «милицией нравов».
— Веселей, веселей, — поторапливал Трифа Судских.
— В пору веселье, — с придыханием отвечал Триф. Путь по глубокому снегу давался ему с трудом.
— Идет! — оповестил всех Зверев, и все сразу разом услышали стрекот вертолета.
Они выбрались на картофельное поле, туда же снижался вертолет. И тут, обернувшись, Судских приметил Марью.
— А ты куда? Марш назад!
— Что вы, что вы! — замахала она руками. — Чешите себе по холодку! — И побежала прочь, но не к дому, а наискосок, к трассе, где у обочины стояли две «раковые шейки» и красная «Нива», толпились люди в защитной милицейской одежде. Но самое неприятное — два крытых армейских грузовика только что подъехали, перегородив трассу, из кузовов сыпались горохом горланящие что-то подростки.
— Веселей! — скомандовал Судских и потянул за собой Трифа. — Миша, вызывай Бехтеренко, прикрывай! Не стрелять!
Он подтолкнул к открытому вертолетному люку Трифа, помог ему забраться внутрь, влез сам. Вертолет тут же стал набирать высоту, оставив под собой оперативников, Портнова, Назарова, бегущих к ним людей в милицейской одежде, вперемешку с подростками, среди них скакала Марья.
— Улетели, гады, ушли, сволочи! — кричала она. — Дайте мне автомат! — почти визжала она.
Кто-то в защитной форме сунул ей автомат под руку:
— Палить-то умеешь?
— А то! — резко передернула затвор Марья.
— Пали по этим, — подсказали Марье из-за спины.
— Стоять! — крикнул в сторону набегающей толпы Зверев. — Я майор УСИ Зверев!
— Мент поганый! — взвилась Марья. — Получай!..
Резкий треск прошил воздух, пули натолкнулись на преграду, оставшиеся на картофельном поле попадали в снег.
— Остановите эту сучку! — орал со снега Назаров. — А то не ручаюсь за себя, всех перемолочу!
— Что ж ты наделала, девонька? — отобрал у Марьи автомат подскочивший милицейский майор.
— Как что? — еще не остыла от горячки Марья. — Началось! Мне выдали оружие, я в отступников стреляла!
— Кто приказал? — обвел хмурым взглядом толпу майор. Он где-то потерял головной убор и прятал то одно, то другое ухо в воротник шинели.
— Мы христово воинство, ты нам не приказчик! — крикнул кто-то из подростков по-петушиному. Загомонили остальные.
— А ну заткнись, сопляки! — осадил всех подошедший от трассы коренастый мужчина в шлеме и камуфляже спецназа. — Жопу намять? — И выписал крикуну крепкого пинка. — С вами, желторотые, позже. Кто дал девчонке оружие?
В молчании слышен был только хруст наста: к лежащим на снегу спешили спецназовцы.
— Оружие к осмотру! — приказал коренастый.
— А кто вы такой? — спросил милицейский майор.
— Полковник УСИ Бехтеренко! Достаточно полномочий, сукин ты сын?
— По машинам! — фальцетом крикнул кто-то из толпы.
— Стоять! — передернул затвор полковник. — Больше повторять не буду: оружие к осмотру!
— Она вырвала у меня автомат! — протиснулся сквозь толпу милицейский сержант, судя по лычкам на защитной куртке.
— Чей это? — насупился полковник.
— Мой… Наш, — сдавленно ответил милицейский майор.
— Каплев, Запашной, взять мерзавца!
— Не имеете права! — встрепенулся майор. — Я вам не подчиняюсь!
— А я тебя спрашивать не буду, понял? А если бы не пацаны здесь, у нас с тобой другой бы разговор получился, понял?
— Вам придется отвечать за вмешательство в действия милиции по пресечению беспорядка, — не испугался угроз майор.
— Тебе, майор, погоны явно не по размеру, если беспорядок порядком называешь. Я тебя лично в порошок сотру, — прохрипел полковник. Старая вражда выплеснулась наружу.
— Не имеете права! — заорал с опозданием и сержант, выкручиваясь в руках спецназовцев. — Товарищ майор, вы скажите ему, скажите, как вон тот бородатый настаивал пацанам оружие дать! А вы еще сказали: «Не торопись», а бородатый взял у меня автомат, а вы промолчали, ну что ж вы, товарищ майор!
— Молчи, дурак! Что несешь? — спохватился майор, ища глазами за спинами подростков бородатого в застегнутой наглухо стеганой куртке и шапке с опущенными ушами.
— Ясен расклад, — процедил полковник, проследив направление взгляда майора. — Иди сюда, подстрекатель сраный!
