Нельсон Демилль - В никуда
– Мне кажется, вы меня не любите.
– Не люблю.
– Почему? Из-за фотографий? Или потому что, как многие ваши соотечественники, с пренебрежением относитесь к вьетнамцам?
– Прекратите! – прервал его я. – Ваша манера допроса...
– Я не с вами разговариваю, мистер Бреннер. Иначе бы спросил, как часто вы употребляли расистские выражения вроде "желторылый", "косоглазый", "азиат", "недоносок" и прочие. Можете ответить?
– Часто, но не в последние двадцать пять лет. И оставим эту тему.
– Отчего же? Она меня очень интересует. – Манг снова перевел взгляд на Сьюзан. – С какой целью вы проживаете в моей стране?
– Мне здесь нравится, – ответила она.
– Не верю.
– Мне безразлично, верите вы мне или нет. Мне нравится вьетнамский народ, его культура и традиции.
– Вы забыли сказать про деньги, – напомнил полковник.
– Да, мне не нравится ваше правительство. Но правительство и народ – это не одно и то же. Если бы вы были американцем, то и тогда я бы считала вас отталкивающим и достойным презрения.
Я уже решил, что через три секунды мы поедем на лифте в подвал, но наш тюремщик просто смотрел в пространство.
– Вся проблема в иностранцах, – наконец проговорил он. – У нас слишком много туристов и слишком много деляг. Ну ничего, скоро на двух будет меньше.
Я опять решил, что он говорит про нас.
– Займитесь своими проблемами, – посоветовала ему Сьюзан. – Начните хотя бы с этого здания.
– Не надо нас учить, как управлять страной, – отозвался он. – Мое поколение и поколение моего отца кровью заплатили, чтобы освободиться от гнета Запада. И если потребуется еще одна война, чтобы избавиться от капиталистов и иностранцев, мы не станем колебаться и принесем любые жертвы.
– Вы сами понимаете, что это абсурд, – возразила Сьюзан. – Те дни давно прошли.
Манг вернулся в ту область, где чувствовал себя словно рыба в воде, и стал опять пристраивать нас к расстрельной команде.
– Итак, – начал он, – вы выехали из Хюэ на мотоцикле во вторник утром, а в Дьенбьенфу прибыли в среду поздно вечером и зарегистрировались в мотеле.
– Совершенно верно.
– В четверг утром вы посетили места боев и сообщили гиду, что вы канадцы и, кажется, ботаники.
– Я сказал, историки из Коннектикута.
– Что такое Коннектикут?
– Часть Соединенных Штатов.
Манг как будто немного смутился.
– Штат мускатного ореха, – добавил я.
Он пропустил это мимо ушей.
– Потом вы приехали на мотоцикле в деревню Банхин и опять представились... историками.
Я промолчал.
– Мисс Уэбер со всей определенностью заявила на рыночной площади, что вы канадцы. Зачем вы так поступили?
– Некоторые не любят американцев. А канадцы нравятся всем.
– Я не люблю канадцев.
– А скольких канадцев вы знаете?
Манг понял, что я увожу его от предмета нашей беседы. Я старался выиграть время. Осмелится ли он держать нас после того, как нас хватятся? Только хватятся ли? И когда? Завтра, может быть. А сегодня – вряд ли. Прием у посла – необязательная встреча. И уж меня-то точно не хватятся, если считают, что я давно плыву по реке на пару с господином Вином. Я прикидывал, не пора ли ходить с туза, но инстинкт подсказывал, что полковник Манг еще не дозрел.
– Зачем вы ездили в Банхин? – спросил он.
– Вы сами знаете.
– Знаю. Но, по совести сказать, не очень понимаю, зачем вам понадобилось навещать Тран Ван Вина. Так что извольте объяснить.
Было пять имен, которые я не хотел слышать из уст полковника Манга: Тук, Кам, Анх, Уен и Тран Ван Вин. Три из них он уже произнес. Тран Ван Вин был верным "товарищем" и охотно помогал властям, но это не сильно прояснило ситуацию Мангу. Меня больше тревожили Анх и Уен, которые совершили ошибку и подставились ради американцев. Как двадцать миллионов других южновьетнамцев во время войны. Поистине люди ничему не учатся. Но эти два имени пока не всплыли. Хотя я уже понял технику допроса полковника Манга: он все время ходил вокруг да около, а самое ценное приберегал напоследок.
Его выводило из себя мое молчание, и он снова спросил:
– Так вы объясните мне цель своего визита к Тран Ван Вину?
– Не сомневаюсь, что Тран Ван Вин рассказал вам о цели моего визита.
– Он говорил со мной по телефону. Лично я с ним пока еще не виделся. – Полковник Манг посмотрел на часы. – Скоро его доставят сюда на самолете. Тогда мы продолжим беседу. А пока расскажите вы.
– Хорошо, – согласился я. И, как можно ближе придерживаясь правды, рассказал то, что уже говорил Тран Ван Вину: про письмо, про американских ветеранов войны во Вьетнаме, про родных Хайнса, про убийство лейтенанта неизвестным капитаном – какой смысл упоминать вице-президента США? – и про то, что, отправляясь во Вьетнам, я пообещал родственникам Хайнса попытаться разобраться в этом деле.
Закончив свой рассказ, я увидел, что Манг глубоко задумался. Он уже слышал эту версию от Тран Ван Вина, но считал ее уловкой. Она не подходила под то, что он подозревал или знал. Такое развитие событий вызывало больше вопросов, чем давало ответов, и он расстроился. Дальше он захочет взглянуть на военные сувениры, которые хранились в рюкзаке Сьюзан. Да, мы засели здесь надолго. Если не навсегда.
Манг посмотрел на Сьюзан и спросил:
– Вы согласны со всем, что он рассказал?
– Меня возили в качестве дорожной шлюшонки.
Манг попросил объяснить, что такое "шлюшонка", и она ответила по-вьетнамски. Вьетнамец кивнул:
– Я наслышан, что у вас были такие же отношения с мистером Стенли. И это вызвало у меня подозрение.
– Я спала с половиной западных мужчин в Сайгоне, полковник, – брякнула она. – Не придавайте никакого значения моей связи с Биллом Стенли.
Как говорят в моей профессии, лучшая маскировка – это обнажение. Манг искренне порадовался, что подтвердилось его мнение об этой женщине. Она сама нарекла себя шлюхой, хотя от этого померкла значимость ее связи с резидентом ЦРУ.
Теперь он прикидывал, насколько я к ней привязан и нельзя ли подобраться ко мне через нее. Он не знал, что в прошлом я был верен шлюхам. Я бросил на Сьюзан раздраженный взгляд и отвернулся.
Как и требовалось, он заметил мой жест.
– Вот видите, мисс Уэбер, вы не лучше любой проститутки на улице Сайгона.
– Я и не претендую.
– Не кривите душой. – Поставив Сьюзан на место, Манг вновь обратил внимание на меня. – Тран Ван Вин рассказал, что вы поссорились в его доме. Сначала ушла мисс Уэбер. А вы спустя несколько минут. Это так?
– Так.
– Почему?
– Мы вообще много спорили во время поездки, а там поспорили, каким образом добираться до Ханоя.
– Но потом согласились сесть на поезд в Лаокае?
– Очевидно, так, раз вместе приехали на вокзал Лонгбьен.
– Я знал, где вы были. Знал, что едете в Ханой. И поскольку вас не было в списке авиапассажиров, мне пришлось установить дежурство на вокзале, на автобусной станции, в "Метрополе" и у посольства на случай, если бы вы приехали на машине или на мотоцикле.
– А как вам стало известно, что мы в туристском автобусе?
– Полицейский, который входил в салон, заметил, что ваш гид нервничал. Но он не хотел поднимать шум в присутствии ваших соотечественников. И мы решили подождать. Вы еще получите возможность встретиться с вашим гидом в этом здании. Я же вам говорил, что мы увидимся в Ханое, – улыбнулся он.
– А если бы мы отправились не в Ханой, а в Хошимин?
Манг с удовольствием отвечал на вопросы, если мог показать, как успешно справляется со своей работой.
– Если бы вы не сидели здесь, то сидели бы в таком же министерстве в Хошимине. Мало что способно ускользнуть от нашего внимания, мистер Бреннер.
Надо было бы промолчать, но я снова полез со своими замечаниями:
– Откуда вам знать, что ускользает от вашего внимания?
Вьетнамец опять улыбнулся.
– Но уж, во всяком случае, не вы с мисс Уэбер.
– Ваша иммиграционная полиция не знает устали. Нам бы такую в США.
Он еще сильнее расплылся в улыбке.
– Неподчинение распорядку поездки, незаконное использование запрещенных видов транспорта, нарушение визового режима – это серьезные дела.
– Такое впечатление, что на меня и на мисс Уэбер охотилась вся страна.
– Мы кончили играть в игры?
– Надеюсь. Так вы в каком отделе: А или В?
– Отдел А, – ответил он. – Аналог вашего ЦРУ.
– В следующий раз, когда соберусь во Вьетнам, я раньше подам на визу.
Манг опять улыбнулся.
– Следующего раза не будет.
– Мы закончили?
