Нельсон Демилль - В никуда
Часовой открыл дверь. Первым вошел вьетнамец, за ним Сьюзан и я, следом охранники.
Большой вестибюль совершенно обветшал, и я вспомнил такое же министерство в Сайгоне. Находившиеся в здании люди – в форме и в штатском – смотрели на нас так, словно никогда не видели здесь европейцев. Или им хотелось, чтобы мы заходили сюда почаще.
Полковник Манг подвел нас к допотопному, похожему на зарешеченную клетку лифту, что-то сказал лифтеру, и мы все впятером вошли. Молча поднялись и вышли на четвертом этаже. В тускло освещенном обшарпанном коридоре бежали два ряда близко расположенных друг к другу дверей. Из-за одной доносились крики боли, другая была слегка приоткрыта – там плакала женщина.
Ни полковник Манг, ни его головорезы ничего этого не замечали. Видимо, привыкли к обычным шумам четвертого этажа.
Манг приоткрыл одну из дверей, и я успел заметить лежащего на полу голого окровавленного человека. Он тихо стонал, а за столом сидел полицейский в форме и читал газету. Манг перебросился с ним несколькими словами и сказал:
– Этот кабинет занят.
Я переглянулся со Сьюзан и понял, что она тоже видела истязаемого. Многие люди не способны воспринимать подобные сцены. Я вспомнил свой первый боевой опыт: кругом валялись убитые и умирающие, но мозг не желал мириться с новой действительностью.
Манг нашел пустой кабинет, и мы вошли.
В комнате отсутствовало окно, было тепло, свет давала единственная висящая под потолком лампа. В середине стояли стол, стул и два деревянных табурета.
Полковник положил шляпу и атташе-кейс на стол, сел и показал нам рукой на табуреты. Мы остались стоять. Старый паркет покрывали подозрительные бурые пятна, из-за стены доносились крики и звуки ударов.
Манг оставался невозмутим, словно избиение в полицейском участке считал такой же рутиной, как снятие отпечатков пальцев и фотографирование для архива.
– Тех, кто отказывается сотрудничать здесь, переводят в подвал, – объяснил он. – Там люди быстро начинают говорить. И там им не предлагают сесть. – Он снова показал на табуреты. – Так что присаживайтесь.
Головорезы пододвинули нам табуреты и принудили сесть. Полковник пристально на нас посмотрел.
– Вы доставляете очень много неприятностей. Испортили мне праздник.
– И вы мой тоже не украсили, – отозвался я.
– Заткнитесь.
Сьюзан, не спросив разрешения, достала сигарету и закурила. Манг то ли не заметил, то ли не захотел возражать. Видимо, курение являлось единственным неотъемлемым правом заключенного во вьетнамской тюрьме.
Мы сидели, двое из нас курили, а головорезы за спиной тяжело дышали. Инстинкт подсказывал мне, что мы со Сьюзан вляпались в неприятную историю. И нашей самой большой проблемой были два мертвых полицейских на шоссе № 1 и два мертвых солдата на дороге 214. Тот факт, что в момент их смерти мы оба раза находились где-то поблизости, мог быть не более чем совпадением, но я опасался, что Манг в это не поверит. И еще был Кам, наш водитель, которого следовало убить. Надо смотреть правде в глаза: нас могли расстрелять за убийство, и в этом случае правительство США ничем не могло нам помочь.
В свете висящей под потолком лампочки мы смотрели на Манга, а Манг смотрел на нас.
– Ну что ж, начнем сначала, – наконец заговорил он. Затянулся и продолжил: – Я наконец обнаружил, каким способом вы добрались из Нячанга в Хюэ. Хозяин транспортной фирмы сразу пошел на сотрудничество, как только я появился в его конторе.
Я впервые почувствовал настоящее беспокойство.
– Мистер Бреннер, вы наняли частную машину, хотя я вас предупреждал, что вы не имеете на это права...
– Наняла мисс Уэбер, – перебил его я. – Она вольна ездить как ей вздумается. А я просто подсел к ней.
– Заткнитесь, – повторил полковник. – Автомобилем управлял Дуонг Ксуан Кам, и он мне в деталях описал вашу поездку. А теперь, чтобы избежать недоразумений, расскажите о ней вы.
Из этой ерунды я понял, что Кам либо умер на допросе, так и не сознавшись, что является соучастником убийства, либо находится в бегах.
– Уверен, – начал я, – что не могу рассказать вам больше, чем шофер. Мы с мисс Уэбер всю дорогу проспали.
– А ваш шофер говорил по-другому.
– И что же он говорил?
– Послушайте, мистер Бреннер, – взорвался вьетнамец, – если вы или мисс Уэбер зададите мне еще хоть один вопрос, мы продолжим разговор в подвале. Я ясно выразился?
– Хочу вам напомнить, полковник, – ответил я, – что ни я, ни мисс Уэбер не являемся военнопленными, которых ваши соотечественники пытали в "Хилтоне" во время войны. Война закончилась, полковник. Вам придется отвечать за свои действия.
Манг окинул меня тяжелым взглядом.
– Если бы нашелся способ вновь поссорить наши страны, я и многие другие были бы только рады. – Он криво усмехнулся. – И кажется, я обнаружил такой способ. Я говорю о суде и последующей казни так называемого американского туриста и так называемой американской деловой дамы, которые на территории Вьетнама совершили убийство и занимались подрывной деятельностью.
Он имел в виду, естественно, нас. Пришлось ему снова напомнить:
– Вы будете отвечать не только перед нашим, но и перед своим правительством.
– Не ваша забота, мистер Бреннер, – отозвался Манг. – Вам следует разбираться со своими проблемами.
Он немного помолчал: скорее всего размышлял о моих проблемах. И, я надеялся, о возможных своих тоже.
– Итак, во время нашей прошлой встречи в Куангчи мы обсуждали ваше посещение Хюэ, неизвестно куда девшееся время по дороге из Нячанга в Хюэ, неподчинение офицеру полиции в Хюэ и другие дела, связанные с выбором мисс Уэбер своего спутника. Еще мы говорили о вашем визите в долину Ашау и Кесанг и ваших связях с горскими племенами. Надеюсь, я получил достаточно улик, чтобы отправить вас на скамью подсудимых.
– Вы из личной и политической неприязни несправедливо обвиняете американского ветерана и деловую женщину, – возразил я.
– Неужели? В таком случае нам придется продолжить наш разговор, пока один из нас не переменит мнения. Итак, каким способом вы покинули Хюэ?
– На мотоцикле. И, как вам известно, тем же самым способом прибыли в Дьенбьенфу.
– Но по дороге превратились в канадцев.
Я промолчал.
– Где вы взяли мотоцикл?
– Купил.
– У кого?
– У какого-то человека на улице.
– Как его фамилия?
– Нгуен.
– Я начинаю терять терпение.
– Как можно потерять то, чего не имеешь?
Фраза ему понравилась, и он улыбнулся.
– Мне кажется, я догадываюсь, где вы взяли мотоцикл.
– В таком случае зачем спрашиваете?
– Хотя нет, не знаю. Но прежде чем мы расстанемся, вы с мисс Уэбер мне с готовностью расскажете.
Значит, до Уена пока не добрались. У Пройдохи из транспортной конторы большие неприятности. Кам то ли умер, то ли в бегах, а Анх, я надеялся, благополучно встретился в Лос-Анджелесе со своими родными.
– Где вы останавливались во время своей двухдневной поездки в Дьенбьенфу?
– Переночевали в лесу.
– А не в горской деревне?
Мы снова вернулись к горской теме.
– Я бы запомнил.
Манг сверкнул на меня глазами.
– На дороге двести четырнадцать неподалеку от лаосской границы убиты два солдата. У одного из них в груди найдена пуля сорок пятого калибра. Она была выпущена из автоматического пистолета "кольт", который состоит на вооружении армии США. – Он смотрел на меня так, словно полагал, будто я что-то знаю об этом инциденте. – Вы в это время находились где-то поблизости.
Я не отвел взгляда.
– Понятия не имею, где дорога двести четырнадцать. Я ехал по шоссе номер один, затем номер шесть – прямо в Дьенбьенфу. А вы утверждаете, что я убил двух солдат на какой-то дороге двести четырнадцать. Я не желаю отвечать на подобные абсурдные обвинения.
Манг продолжал на меня смотреть.
– Не забывайте, – напомнил я ему, – мы согласились добровольно приехать сюда, чтобы ответить на несколько ваших вопросов. Очень скоро выяснится, что нас держат против нашей воли. Ваше имя, полковник, известно нашему посольству. И наше отсутствие свяжут именно с вами. – На мой взгляд, получилось недурно, однако Манг не оценил.
– Вы меня плохо слушали, мистер Бреннер. Мне плевать на ваше посольство и на ваше правительство. Я за конфронтацию.
– И вы ее получите.
– Вы заставляете меня напрасно тратить время. – Манг перевел взгляд на Сьюзан. – А вас-то я вас совсем не замечаю.
– Это я вас не замечаю, – парировала она.
Вьетнамец рассмеялся.
– Мне кажется, вы меня не любите.
