Джек Хиггинс - Он еще отомстит
— Да, это так. Перемена, когда она произошла, была совершенно необъяснима для нас. Вспышки гнева, крайне эмоциональное поведение… Она стала совершенно другим человеком. Теперь я понимаю, что все явилось следствием ее пристрастия к героину.
— После того как ваша дочь ушла из дома и до момента ее смерти, вы виделись с ней?
— От нее пришло три письма, все со штемпелем Челси. Они предоставлены суду.
Судья кивнул:
— Я прочитал их. Полагаю, что они имели целью создать впечатление, что она живет в Лондоне и учится в тамошнем колледже искусств. Очевидно, их отправил для нее какой-то знакомый. — Он несколько замялся, но потом продолжил: — Полковник Крейг, вы слышали показания, которые давались в суде. Можете ли вы что-нибудь добавить?
Миллер почувствовал, как Брэди заерзал около него и задержал дыхание, ожидая ответа Крейга.
— Мне нечего добавить, сэр. Показания представляются мне вполне ясными.
— И вы можете делать все, что вам захочется, — прошептал Брэди на ухо Миллеру.
И тут как-то сразу все закончилось. Присяжные даже не побеспокоились удалиться, а их старшина, седой низенький банковский клерк, встал и с чувством собственного достоинства заявил:
— Мы считаем, что покойная лишила себя жизни в состоянии нарушенного, искаженного под воздействием наркотика сознания.
— И вы единодушно выносите такой вердикт? — спросил судья.
Старшина кивнул и сел на место.
— Ваше решение принято.
Внезапно наступила тишина, люди сидели в ожидании заключительных слов судьи.
— Не в моих правилах судить о моральной стороне дела. Но важно, что, выслушав все показания, я полностью согласен с вердиктом, который вынесло жюри присяжных. Однако в деле есть одна неприятная деталь, которая состоит вот в чем. Джоанна Крейг не была зарегистрированной наркоманкой, и все же она ухитрялась добывать ежедневную дозу. Я надеюсь, что представители полиции, которые присутствуют на суде, расследуют этот факт более подробно.
— Суд встает в честь судьи ее величества.
Все двинулись к выходу, и Брэди повернулся к Миллеру с мрачным лицом:
— Вот так-то. Свиньи уходят как ни в чем не бывало.
— А чего же еще вы ожидали? — развел руками Миллер.
Полковник Крейг и Гарриет все еще сидели в первом ряду, и Вернону с Бакстером предстояло пройти мимо них. На какой-то момент Вернон приостановился, будто хотел поговорить с ними, но прошел дальше с мрачным лицом, кивнув только Миллеру и Брэди.
Крейг подошел к ним, Гарриет держала его под руку. Он сдержанно улыбнулся:
— У джентльменов найдется время, чтобы выпить по рюмке?
Брэди с неохотой покачал головой:
— Боюсь, мне нельзя. Я снова должен быть в суде через десять минут. — Он кивнул Миллеру: — Увидимся позже.
— И это они называют правосудием? — с горечью спросила Гарриет Крейг.
— Я сожалею, — пожал плечами Миллер. — Даже больше, чем могу выразить. Мы консультировались с гражданским прокурором, но нам сказали, что нет и намека на успех. Я надеялся, что возникнет что-нибудь во время слушания. Как вы, наверное, заметили, процедура в таком суде не очень формальная. Некоторые вещи могут обнаружиться совсем неожиданно.
— Но не в этом случае, как мы видим, — вздохнула Гарриет.
Крейг положил руку ей на плечо и легонько обнял ее.
— Давайте все-таки выпьем немного. Это нам не повредит.
Они сидели в салоне бара на другой стороне площади, Крейг заказал всем бренди и, пока они ждали, предложил Миллеру сигарету. Бар заполняли поверенные и их помощники в париках и мантиях, большинство из них заскочили сюда перекусить между заседаниями и пили пиво с сандвичами.
Гарриет нагнулась вперед и положила ладонь на руку Миллера:
— Я сожалею, что так выразилась там, в суде. Это не относится к вам. Вы же понимаете, не так ли?
— Все в порядке.
— Мы знаем, что Вернон очень умный человек, — произнес Крейг. — Он великолепно себя ведет. Произвел отличное впечатление на присяжных.
— Да и Моника помогла ему, не забудьте, — добавил Миллер.
— Но она лгала, разве не так?
— По правде сказать, похоже, что она действовала по крайнему принуждению. — Миллер немного помолчал, а потом продолжал: — Вы же знаете, не по своей вине. Она такая же жертва обстоятельств, как и Джоанна. На самом деле она неплохая девушка.
Крейг покрутил бренди в бокале и отпил немного.
— А знаете, я обнаружил кое-что относительно мистера Вернона. Он сильный человек.
— То есть? — Миллер весь обратился во внимание.
— Да ладно вам, сержант, вы понимаете, что я имею в виду. — Крейг проглотил остаток бренди и жестом заказал официанту еще порцию. — Вы, надеюсь, слышали о Педларе Палмере?
— Детектив, старший инспектор специального отдела Скотленд-Ярда.
— Правильно. Мы вместе подвизались в армии на Среднем Востоке еще в 43-м. Я для него в свое время кое-что сделал и вчера позвонил ему узнать что-нибудь о Верноне. Но это между нами, вы понимаете?
— Естественно.
— Занятный мальчик этот Макс Вернон. Как вы думаете, он будет здесь заниматься теми же делишками, что и в Лондоне?
— Леопарды никогда не меняют пятен на своей шкуре.
— Вот и я так считаю, — сказал Крейг с легкой неопределенной улыбкой. — Что там говорят насчет правосудия, сержант? Оно не только должно восторжествовать, но надо, чтобы все это видели. Но что происходит, когда в нашем обществе все заняты только своими делами? Что происходит, когда законы становятся неадекватными? Не кажется ли вам, что каждый должен сам взять все в свои руки?
— Я знаю только одно, — ответил Миллер. — Нет такого закона, которым он старается воспользоваться.
— У меня на этот счет есть свои соображения. — Крейг взглянул на часы. — Святые небеса, сколько уже времени? Мне надо идти. Ты доберешься на такси, Гарриет?
Миллер сумел вставить слово прежде, чем она успела ответить:
— Я отвезу вашу дочь домой. У меня здесь машина.
— Премного благодарен. Увидимся позже, дорогая.
Он коротко стиснул плечо Миллера и вышел.
— Еще что-нибудь выпить, мисс Крейг?
— Нет, спасибо. Я хотела бы поехать домой, если вы не возражаете. Немного устала. Последние дни выдались такими тяжелыми.
Машина Миллера, «мини-купер», была на обслуживании, и он взял сегодня «ягуар» своего брата. На девушку это произвело большое впечатление.
— Вот уж не знала, что в полиции так много платят, что можно иметь такую машину.
— Да нет же, — усмехнулся он, пригласив ее в машину и закрывая дверь. — Это принадлежит моему брату. У него столько денег, что он не знает, что с ними делать, вот иногда и заботится обо мне.
Он умело вывел машину в поток транспорта.
— Вы ведь учительница, не так ли?
Она кивнула:
— Средняя школа на Доу-стрит. Я взяла сегодня выходной.
— Там довольно сложный район.
— Зато хороший опыт. Скоро открывается новая школа в полумиле от меня.
Они некоторое время ехали молча, а потом он вдруг спросил:
— Вам не кажется, что ваш отец собирается сделать какую-то глупость?
Она нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
— Мне не очень-то понравился тот разговор, который состоялся у нас только что в баре. Насчет того, что кто-то прибирает к рукам законы, когда остальное общество работает.
— Но разве это не так на самом деле?
Миллер отрицательно покачал головой:
— Нет, если только он хочет остаться в живых. Макс Вернон сильный преступник, лишенный всякого сожаления к своим жертвам и не выбирающий средств. Он раздавит вашего отца, как муравья.
Она повернулась к нему, немного приоткрыв рот от удивления:
— Сокрушить Дункана Крейга! Этот червяк? — Она громко рассмеялась. — Вы не знаете, что за человек мой отец! Если он примет решение, а я думаю, что он это уже сделал, то Макс Вернон — просто ходячий мертвец.
Глава 7
Когда Моника Грей открыла дверь и увидела Дункана Крейга, она попыталась тут же быстро закрыть ее, но он все же вошел, прежде чем она успела остановить его.
Она попятилась, в горле сразу же пересохло, но он медленно покачал головой:
— Я не хочу причинить вам вред, ни в коем случае. Вы только присядьте, как хорошая девочка, и выслушайте меня.
Она сразу перестала бояться. И по какой-то странной причине успокоилась и уселась на кровать.
— Ведь вы солгали на судебном заседании, разве нет?
— Я должна была. Бог знает, что бы со мной случилось, если бы я не выполнила то, что мне велели.
— Так, выходит, ваше первое заявление сержанту Миллеру — правда? Макс Вернон тот, кто впервые дал моей дочери героин?
— Должно быть, он. Не мог быть никто другой.
— И Вернон продолжал снабжать ее?
Она кивнула:
— Это и есть его скромное побочное занятие.
