Джеймс Паттерсон - 7-е небо
— Возможно, я и говорила подобные фразы. Допросы не безразмерные платья, которые всем подходят. Иногда приходится повышать голос или, напротив, относиться сочувственно. А иногда приходится лгать подозреваемому. В законе прописаны границы, за которые нельзя выходить на допросе. Я и мой напарник оставались в допустимых пределах.
Дэвис с улыбкой повернулась, подошла к присяжным и снова обернулась ко мне.
— Вы показали, что ответчица попросила вас выключить камеру во время допроса в полицейском участке.
— Да, это так.
— Значит, еще раз, коротко и ясно, сержант: вы все засняли до того момента, когда мисс Мун «призналась»? Но самого признания на пленке нет.
— Ответчица не хотела говорить, пока работала видеокамера, поэтому, когда мисс Мун попросила ее выключить, я так и сделала. И тогда подсудимая рассказала нам, что случилось.
— Как прикажете расценивать тот факт, что вы записали все сказанное этой молодой женщиной, кроме ее признания? Видимо, вы намекаете, что предусмотрительная ответчица нарочно попросила вас выключить камеру. — Дэвис презрительно пожала плечами, намекая присяжным, что я напропалую вру. — С ваших слов, у нее хватило ума сделать признание без занесения в протокол.
— Я ничего подобного не имела в виду…
— Благодарю вас, сержант. У меня больше нет вопросов к свидетельнице.
— У меня еще несколько вопросов к свидетелю, ваша честь, — вскочила Юки.
— Прошу вас, мисс Кастеллано, — сказал судья.
— Сержант Боксер, вам необходимо фиксировать признание на пленку?
— Вовсе нет. Признание всегда признание, будь оно письменное или устное, на пленке или нет. Конечно, я предпочла бы его записать, но закон не ставит это обязательным условием.
Юки кивнула.
— У вас были догадки, что именно мисс Мун собирается вам сообщить, когда она попросила выключить видеокамеру?
— Я понятия об этом не имела. Я выключила камеру по просьбе мисс Мун. Мне казалось, это единственная возможность услышать правду. Кстати, так оно и вышло, мисс Кастеллано.
ГЛАВА 38
Юки хотела бы, чтобы все ее свидетели были такими, как Рич Конклин. Солидный, внушающий доверие, он выглядел образцом молодого офицера, гордости своих родителей. Делу отнюдь не вредило, что Рич Конклин был еще и красив. Отвечая на вопросы Юки, он учтиво сообщил присяжным, что служит в полиции Сан-Франциско пять лет, из них два последних года — в отделе убийств.
— Вечером девятнадцатого апреля вы беседовали с ответчицей? — спросила Юки.
— Сержант Боксер и я вместе говорили с мисс Мун.
— Было ли у вас сложившееся предубеждение о ее виновности или невиновности до начала разговора?
— Нет, мэм.
— Вы зачитали мисс Мун ее права?
— Да.
— Насколько я понимаю, в тот момент мисс Мун еще не была задержана. Зачем же вы сказали — все, что она скажет, может быть использовано против нее?
— Это была игра.
— Не могли бы вы пояснить для присяжных, что в данном контексте означает «игра»?
Конклин отбросил назад падавшую на глаза челку.
— Охотно. Допустим, я говорю подозреваемому: «Я хочу с вами побеседовать. Не могли бы вы проехать с нами в отделение?» — и подозреваемый едет с нами по доброй воле. В этом случае он не обязан отвечать на наши вопросы и волен уйти в любой момент. Права зачитывать не обязательно, раз человек не является задержанным. — Конклин сел поудобнее и продолжил: — Но видите ли, если в процессе разговора подозреваемый насторожится, он вправе потребовать адвоката, который положит конец беседе, или же может просто встать и уйти, и мы будем обязаны его отпустить, раз он не арестован.
— Если я правильно поняла вас, инспектор, вы предприняли меры предосторожности, на случай если мисс Мун уличит себя в преступлении; тогда она так и сделает, зная, что все сказанное может быть использовано против нее?
— Совершенно верно. Я знал, что мисс Мун наша единственная свидетельница, возможно, даже подозреваемая в тяжком преступлении, и не хотел перебивать ее в процессе разговора и зачитывать права, если бы вдруг выяснилось, что она каким-то образом причастна к исчезновению Майкла Кэмпиона. Она могла вообще отказаться дальше говорить. А мы не просто хотели узнать правду, мы хотели найти Кэмпиона-младшего.
— Мисс Мун просила вызвать адвоката?
— Нет.
— Рассказала ли она в подробностях о смерти Майкла Кэмпиона и о том, как избавилась от трупа?
— Да.
— Инспектор Конклин, как она вела себя, когда призналась вам и сержанту Боксер?
— Она выглядела печальной и полной раскаяния.
— Как вы это определили?
— Она заплакала. Повторяла, что ей очень жаль и хочется исправить все, что случилось.
ГЛАВА 39
— Инспектор Конклин, — сказала Дэвис улыбаясь. — Вы, судя по всему, очень умный полицейский. — Юки напряглась. Она видела, как Дэвис расставляет ловушку, кладет наживку и привязывает силки к дереву. Конклин молча глядел на Дэвис, пока она не заговорила снова: — Разве не правда, что с самого начала ответчица отрицала факт личного знакомства с Майклом Кэмпионом?
— Отрицала, но в девяноста девяти случаях из ста подозреваемый все сначала отрицает.
— Вы допрашивали сто подозреваемых в убийстве?
— Это фигура речи. Я не веду учет проведенным допросам, но, поверьте, их было очень много.
— Понятно. А то, что вы с сержантом Боксер обманывали и запугивали мою клиентку, пока она не призналась, тоже фигура речи?
— Протест! — сказала Юки с места.
— Поддерживаю, — кивнул судья.
— Я скажу иначе. Как все мы знаем, видеозаписи «признания» мисс Мун, — Дэвис показала пальцами кавычки, — не существует?
— Да.
— Значит, мы не знаем содержания допроса?
— Придется, стало быть, поверить мне.
Дэвис улыбнулась, собирая энергию для удара.
— Инспектор, вы делали записи сказанного мисс Мун?
— Да.
— Во время подготовки к процессу я просила выдать мне эти записи для ознакомления, но мне ответили, что их уже не существует.
Конклин чуть заметно порозовел.
— Это так.
— Значит, еще раз, чтобы убедиться, правильно ли я поняла то, что вы нам тут рассказали, — бросила Дэвис высокомерным тоном, который оттачивала десятилетиями и применила сейчас, чтобы унизить и вывести Конклина из себя. — Вы расследовали предполагаемое убийство. Как вы заявили, мисс Мун была вашей основной свидетельницей, а может, и подозреваемой. Видеозаписи вы не проводили, ограничившись письменным протоколом. Протокол ведется с целью передать суду и присяжным то, что сказала ответчица, верно? И вдруг вы выбрасываете свои записи! Нельзя ли узнать почему?
— На основании записей я составил полицейский отчет. Когда он был напечатан, надобность в записках отпала.
— Отпала?! Но что точнее отражает сказанное подозреваемым — записи, сделанные непосредственно во время допроса, или отчет, составленный несколькими днями позже? Ведь протоколы положено хранить, не так ли, инспектор? Почему вы молчите? Ваша честь, прошу обязать свидетеля ответить на мой вопрос.
Юки под столом стиснула кулаки: она не знала, что Конклин не сохранил свои записи. С другой стороны, копы из убойного отдела поступали так сплошь и рядом, хотя это и не поощрялось.
Судья Бендинджер неловко двинулся на сиденье и попросил Конклина ответить.
Тот неохотно произнес:
— Мои записи больше напоминали стенограмму, но…
— Но вы сочли возможным их выбросить? Что, во Дворце правосудия недостаточно места для хранения? На полках нет места для лишней папки?
— Ерунда!..
— Еще какая! — Дэвис оставила фразу висеть в мертвой тишине, царившей в зале суда. — Вы помните, куда выбросили эти записи? В мусорное ведро, из окна машины? Или вы сходили с ними в туалет?
— Ваша честь, — вмешалась Юки, — защита травит свидетеля!
— Отклоняется. Свидетель может отвечать, — кивнул судья Бендинджер.
— Я опустил листки в шредер, — сказал Конклин. Мышцы шеи напряглись, натянув белый воротник рубашки.
— Пожалуйста, объясните присяжным, почему вы опустили записи в шредер.
Юки видела, как сверкнули глаза Конклина.
— Мы нарочно избавляемся от записей, чтобы сомнительные адвокатишки вроде вас не искажали факты! — не удержался он.
Юки смотрела на Конклина расширенными глазами, впервые видя его таким. Дэвис добилась, чтобы он прилюдно потерял самообладание.
— Вы вот так же вели себя, инспектор Конклин, когда допрашивали мою клиентку? Вы не способны владеть собой?
— Возражение, ваша честь! — сказала Юки.
— На каком основании?
— Адвокат подсудимой не вполне корректен.
Бендинджер не смог подавить смешок.
— Отклоняется. Не нарушайте порядок, мисс Кастеллано.
