Джон Бердетт - Бангкокская татуировка
Мы надолго замолчали.
— Теперь мне все становится понятнее, — нарушил я тишину. — Любое расследование, кто бы его ни проводил, выявит, что вы знали Тернера, он приходил к вам и у вас имелась возможность его прослушивать. Вы правы, картина складывается неприглядная.
— Я вас прошу, — начал Мустафа с таким натиском, что мне на мгновение показалось, будто он собирается выпроводить меня за дверь. — Приезжайте в Сонгай-Колок. Мы наводили о вас справки. Вы человек сложный, но правдивый. Серьезно принимаете буддизм. Если сразу же напишете отчет и восстановите нашу репутацию, будет трудно что-либо возразить.
— Но каким образом я оправдаю свой отчет, если дело закрыто?
— Вашему полковнику не одурачить ЦРУ, — нетерпеливо прервал меня молодой мусульманин. — Нам неизвестно, как в точности выглядит ваша легенда, но не сомневаемся, что она представляет собой набор лжи. Американцы вскоре пришлют своих агентов, и никто не сомневается, насколько они непорядочны. Как считаете, способны перед чем-нибудь остановиться люди, вторгающиеся под лживыми предлогами в суверенные страны? На Западе очень многие выигрывают от того, что воюют с исламом.
Я качал головой и переводил взгляд с одного на другого.
— И поэтому вы переложили проблему на меня?
Возможно, я ошибся, но мне показалось, будто губы старика сложились в едва заметную улыбку.
ГЛАВА 11
Я надел наушники, слушал «дорожно-пробочное» FM и одновременно размышлял, как обойтись с благородным имамом и его сыном. При этом склонялся к тому, чтобы позвонить Викорну, который укатил на Чиангмай. Предлог — побыть со своей четвертой миа ной, или младшей женой, энергичной молодой женщиной, не собиравшейся терпеть глупости гангстера и заводить от него детей. С такой поистине революционной формой бунта Викорну еще не приходилось сталкиваться. Мои мысли обратились к Пайситу, вещающему в ухо о том, насколько тайцы до сих пор страдают предрассудками. Пайсит оттягивался на моорду — профессиональном предсказателе и астрологе, которого откровенно смешивал с грязью.
Пайсит: Взять хотя бы нынешнюю моду покупать предсказания лотереи.
Астролог: И что из того?
Пайсит: Я хочу сказать, насколько это достойно сожаления — тайцы тратят на маленькие, продающиеся в каждом газетном киоске брошюры больше, чем на порнографию.
Астролог: Ваша точка зрения заключается в том, что порнография — более высокий предрассудок?
Пайсит: С моей точки зрения, порнография — вовсе не предрассудок. В других странах газетные киоски зарабатывают деньги на откровенном вожделении, а не на средневековых фетишах. Вы тоже вносите вклад в такие предсказания?
Астролог: Нет, я этому не обучен.
Пайсит: Значит, в рамках вашей профессии существует особое направление предсказывать выигрышные номера лотереи на следующей неделе?
Астролог: Можно сказать, что так.
Пайсит: И какова доля попаданий?
Астролог: Зависит от человека. У некоторых очень большая степень точности. Есть предсказатели, способные увеличить вероятность успеха на пятьдесят процентов.
Пайсит: Вроде таких, как вы, разглядывающих будущее в стеклянном шаре?
Астролог: Не совсем. Есть люди, подкупающие ведущего лотереи. Они зарабатывают деньги тем, что продают информацию издателям брошюрок. Но приходится разбавлять долю точных предсказаний и представлять все в виде, как вы выразились, средневековых фетишей, иначе можно легко вызвать подозрение. Это менее рискованно, чем подмазать лотерейщика и сразу выиграть, — очень легко попасться.
Наконец я собрался с духом и позвонил Викорну, который терпеть не мог заниматься делами на отдыхе в Чиангмай. Тем не менее он меня выслушал, и я даже услышал в его голосе заинтересованность.
— Так Нузее Джаэма в этом участвует? Ты уверен?
— Да. Вы его знаете?
— Конечно. Он единственный, кто в тех краях способен по-настоящему влиять. Организовал сеть, которой руководит его сын. Ходит по лезвию ножа. Стоит ему пойти на сотрудничество с нами, и его люди могут расценить это как предательство. Стоит отказаться — может быть воспринято как враждебная позиция.
— Что за сеть?
— Информационная. Тебе стоит съездить туда, может быть, удастся что-нибудь выяснить.
Мне ничего не оставалось, как собираться в путешествие на невежественный юг. Но когда на следующее утро я вернулся в бар, меня в который раз поставило в тупик пришедшее по электронной почте сообщение:
Майкл Джеймс Смит, родился в Куинсе, г. Нью-Йорк. Номер карточки социального страхования — 873 97 4506. Профессия — адвокат. Семейное положение — разведен (в пятый раз), имеет троих детей. Финансовое положение — обеспечен. Уголовное прошлое — отсутствует; несколько раз нанимал опытного адвоката и уходил от ответственности за злоупотребление алкоголем и наркотиками. Военная служба — призывался на войну в Индокитае; в 1969–1970 гг. служил в чине майора; был награжден медалями «Бронзовая звезда»[24] и «Пурпурное сердце».[25] Считается, что в марте — апреле 1988 г. проходил курс лечения от наркомании. Активный член организации «Ветераны против войны».
Электронное письмо пришло от Кимберли Джонс, специального агента ФБР, которая расследовала со мной дело кобр. Я продолжал радоваться кармической награде, которую получил зато, что, несмотря на ее угрозы, попытку подкупа, упрашивания и приступы гнева, отказался с ней спать. Эта женщина стала моим другом на всю жизнь. Кармическая награда заключается в том, что Джонс и продолжает им оставаться — пришедшее послание совершенно лишено сексуальной подоплеки. В нем нет ни упоминания о страсти, ни ярости женщины, которой пренебрегли. Теперь я перед ней в неоплатном долгу: Кимберли приняла тайский образ мыслей настолько, что сочла личные отношения главнее абстрактного долга и незаконно воспользовалась базой данных ФБР, чтобы разузнать детали жизни Майкла Джеймса Смита, адвоката, ветерана вьетнамской войны, клиента тайских проституток (по крайней мере одной) и отца не троих, а не менее четверых детей. Я все еще смотрел на экран, когда зазвонил телефон.
— Получил?
— Да.
— И как раз сейчас читаешь?
— Да. Как ты узнала?
— Любовная интуиция. Как себя ощущаешь?
— В ужасе.
— Собираешься с ним связаться?
— Не знаю.
— Скажешь матери?
— Не знаю.
— Значит, я претерпела массу трудностей и рисковала карьерой лишь ради того, чтобы ты по-вашему, по-тайски, в течение следующих трех жизней сидел и просто об этом размышлял?
— Хочу тебя поблагодарить. Ты сделала нечто такое, чего никто другой бы не сделал.
— Отблагодаришь своим телом, когда меня занесет в ваши края.
— Хорошо.
Кимберли помолчала.
— «Хорошо» — это надо понимать как «да»?
— Да. Разве я могу отказать?
— Но без желания?
— Не будь настолько белой. Я тебе обязан и расплачусь. Ты получишь удовольствие.
Шепотом:
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Не представляешь, как я возбудилась. Пожалуй, не сумею снова заснуть.
— Спасибо.
— Ну все, Сончай, разъединяюсь. А то от нашего разговора у меня что-то творится с головой. В толк не возьму что.
— Сказала бы лучше — с сердцем.
— Ты прав. Так и говорю — с сердцем. Пока.
Она повесила трубку, и я остался один на один с Майклом Джеймсом Смитом — суперменом, который однажды вечером пришел с войны и нашел свою судьбу в баре в Пат-Понге. Давным-давно я создал об этом мужчине миф, а теперь узнал его имя. Имя сукина сына, чьим незаконнорожденным сыном был сам.
Потрясло то, что его на самом деле звали Майк Смит. Вытянул это имя у матери после трех десятилетий мольбы и упрашивания, но не сомневался, что она солгала. Кимберли располагала очень немногими данными: человек воевал во Вьетнаме, примерно такого-то возраста, вероятно, стал юристом и родился в Куинсе. Я никогда не просил об этой услуге Джонс. Она, должно быть, боролась с собой несколько месяцев и все-таки сделала выбор. Несомненный подвиг в стране фарангов. Пока я размышлял над сложнейшим вопросом: как поступить дальше, — снова пришло электронное сообщение. И опять от Кимберли.
Тогда ты меня вроде как прогнал. Я не задумывалась, чего тебе это стоило, — гнула и гнула свое. Но раз мы с тобой станем любовниками, поделюсь еще информацией. Только будь осторожен, не наведи на след: [email protected]iley.com.
