Грегг Гервиц - Обвинение в убийстве
Он быстро оделся, потом сел на кровать напротив Дрей, чтобы надеть ботинки.
– Волнуешься? – спросила она.
Он завязал шнурки и направился к сейфу с оружием, забыв о том, что там нет служебного оружия.
– Да, но больше из-за завтрашних слушаний.
– Он будет там. В одной комнате с нами. – Она помотала головой, в ярости сжав губы. – Что если они пойдут с ним на сделку? Позволят подать апелляцию по иску, просить о помиловании? Или если присяжные не поверят, что это сделал он?
– Этого не случится. Окружной прокурор не позволит ему подать апелляцию, а улик достаточно, чтобы осудить его шесть раз. Все пройдет как надо. Нам гарантированы лучшие места в первом ряду, когда ему будут вводить смертную инъекцию. А потом мы вернемся к нормальной жизни.
– Например?
– Например, найдем в нас самих место для Джинни. Например, постараемся понять, что из всего этого лучше забыть. Например, научимся снова жить в этом доме вместе.
Его голос был мягким и проникновенным. Он видел, что слова действуют на Дрей, пробиваясь сквозь выросшую между ними стену.
– Две недели назад мы были семьей, – сказала Дрей. – Мы действительно были близки, мы были из тех семей, которым все завидуют. Ну те, чей брак не удался. А теперь, когда ты мне больше всего нужен, я тебя совершенно не узнаю. Я и себя не узнаю.
– Я нас тоже не узнаю.
Они смущались и выжидали, глядя куда угодно, только не друг на друга.
Наконец она произнесла:
– Удачи на комиссии.
8
Репортеры, подобно стайке голубей, суетились у лестницы суда, тянули провода и устанавливали приборы, и Тим проехал мимо них незамеченным. Подчиненные Таннино и руководители групп выстроились вдоль тихого, устланного ковром коридора в задней части здания, которое походило на библиотеку. Административные офисы располагались дальше по коридору, по пути к ним стоял огромный антикварный сейф, некогда принадлежавший команде судебных исполнителей, сопровождавших почтовые дилижансы. Медведь сидел на стуле в маленькой приемной и флиртовал с ассистенткой Таннино – судя по ее устало-снисходительному виду, не очень удачно. При появлении Тима он быстро встал и вышел в коридор.
– Медведь, через три минуты я должен давать показания.
– Я пытался найти тебя.
– Нам пришлось на время отключить телефоны.
– Я два дня назад заезжал к тебе домой. Дрей сказала, ты уехал пострелять. – Медведь вглядывался в лицо Тима. – Она тебе не говорила про меня?
– Мы в последнее время не часто разговариваем друг с другом.
– Господи Боже, Рэк. Почему? – прорычал Медведь.
Тим подавил вспышку гнева.
– Послушай, мне нужно собраться перед выступлением.
– Поэтому я здесь. На тебя устроили засаду.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты в последнее время смотрел новости?
– Нет, Медведь. Я занимался более важными вещами. Например, организацией похорон своей дочери. – Медведь неуклюже отступил назад, и Тим сделал глубокий вдох: – Прости, я не это хотел сказать.
– Публикации были просто отвратительными. Эти фотографии, когда они бьют друг друга по рукам, словно поздравляют с удачей…
– Я видел.
Медведь понизил голос – мимо прошли двое парней в форме Министерства юстиции:
– Они все повернули так, будто член группы захвата выстрелил из винтовки в лицо невинному ребенку. Да еще вдобавок ко всему какой-то мексиканец из Техаса поднял ужасный шум.
– Это просто смешно. Хайдел был белым, а половина наших – латиноамериканцы.
– На фотографии Дэнли и Мэйбек, а они оба белые. В этом деле значение имеет только эта чертова фотография, а не реальные события.
Тим поднял руки – жест, демонстрирующий смирение и покорность:
– Прессу я контролировать не могу.
– Тебе придется не просто давать показания. Тебя прижмут по полной программе, как на настоящем суде.
– Вполне справедливо. Была серьезная перестрелка, поэтому теперь будет разбирательство.
– Послушай, Рэк, история выходит из-под контроля. Будет это дело гражданским или уголовным, я буду тебя представлять. Даже если меня уволят – меня это мало волнует. Я с тобой, я тебя не брошу.
– Я знал, что юрфак сделает тебя параноиком.
– Все очень серьезно, Рэк. Послушай, я знаю, что я просто тупой осел, который несколько раз сходил на вечерние занятия, но я могу представлять твои интересы бесплатно или, если возникнут трудности, нанять настоящего юриста.
– Я ценю твою помощь, Медведь. Спасибо. Все будет в порядке.
Помощница Таннино просунула голову в коридор:
– Они готовы выслушать, пристав Рэкли. – Она исчезла, не сказав Медведю ни слова.
– Пристав Рэкли, – повторил Тим, обеспокоенный ее официальным тоном, и двинулся к приемной. Когда он оглянулся, Медведь все еще смотрел на него.
Большой магнитофон, смахивающий на кирпич, шелестел в центре вытянутого стола. Обитый дешевой тканью стул, предназначавшийся для Тима, не выдерживал никакого сравнения с черными кожаными креслами, которые занимали его оппоненты на противоположной стороне. Тим незаметно подергал рычажок под сиденьем, пытаясь приподнять стул, но это ему не удалось.
С мучительной педантичностью они цеплялись к каждой строчке рапорта Тима о том, как он застрелил Гэри Хайдела и Лидию Рамирес. Парень из Службы внутренних расследований особых хлопот не доставлял, зато женщины из Службы дознания и баллистик из Юридического департамента вели себя просто как бойцовские псы. У Тима на лбу проступил пот, но он не стал его вытирать.
– Вы утверждаете, что выскочили из переулка и увидели, как Карлос Мендес тянется за своим оружием.
– Да.
– Вы произвели предупредительный выстрел?
– Предупредительные выстрелы идут вразрез с правилами нашей службы.
– Так же, как и стрельба по убегающим подозреваемым, пристав Рэкли.
Инспектор Службы внутренних расследований посмотрел на нее с явным раздражением. Тим вспомнил, что его зовут Денис Рид.
– Это был не просто убегающий подозреваемый, Дебора. Он был вооружен и собирался выстрелить.
Она остановила его жестом:
– Вы предупредили мистера Мендеса словесно?
– Мы семь минут словесно предупреждали их. Два человека к тому времени уже были убиты из-за того, что преступники не обращали никакого внимания на наши словесные предупреждения.
– Вы предупредили мистера Мендеса словесно прямо перед тем, как в него выстрелить?
– Нет.
– Почему нет?
– На это у меня не было времени.
– У вас не было времени на то, чтобы сказать хоть что-нибудь?
– По-моему, я только что ответил на этот вопрос.
– Но вам хватило времени на то, чтобы вынуть оружие и произвести три выстрела?
– Последние два можно было не производить.
Рид улыбнулся – ответ Тима ему понравился.
– Давайте я перефразирую свой вопрос. У вас было достаточно времени, чтобы достать оружие и произвести первый выстрел, но недостаточно времени, чтобы еще раз словесно предупредить мистера Мендеса?
– Верно.
Она изобразила сильнейшее замешательство:
– Разве это возможно, пристав Рэкли?
– Я очень быстро достаю оружие, мэм.
– Понятно. Вас тревожило то, что мистер Мендес собирался в вас выстрелить?
– Больше всего меня заботила безопасность других. Мы были на улице, где находилось огромное количество гражданских.
– То есть я могу сделать вывод, что вас не заботило то, что он собирается в вас выстрелить?
– Я думал, что он может выстрелить в кого-нибудь из полицейских впереди меня.
– Думал, – повторил адвокат. – Может выстрелить.
– Именно так. Только я использовал эти слова в другом контексте.
– Нет нужды занимать оборонительную позицию, пристав Рэкли. Мы здесь все на одной стороне.
Женщина пролистала записи, потом нахмурилась, будто что-то заметила:
– В протоколе осмотра места происшествия говорится, что когда осматривали тело, пистолет мистера Мендеса был все еще заткнут за пояс джинсов.
– Мы должны радоваться, что не дали ему возможность вытащить пистолет.
– То есть он не пытался его вытащить?
Тим смотрел, как катушки магнитофона наматывают пленку:
– Я сказал, ему не дали возможность вытащить пистолет. На самом деле он пытался его вытащить.
– У нас есть показания очевидцев относительно этого факта.
– Кроме меня, рядом с ним никого не было.
– Да-да. Со стороны переулка.
– Правильно, – процедил Тим сквозь стиснутые зубы. – Как я уже сказал, он был явной…
– …угрозой для безопасности других людей, – сказала она. Эту дежурную фразу она произнесла пренебрежительно и чуть ли не с издевкой.
Адвокат явно заметил лазейку:
– Давайте поговорим о безопасности других. Вы хорошо прицелились?
