Люциан Бэйн - Осквернитель Соломон
- Я в порядке, - сдавленно ответила Хаос, содрогаясь от недомогания, сидя на унитазе. - Я в порядке, - повторила она, выдыхая, словно убеждая себя в этом. - У меня получилось, - прокричала она, превозмогая боль, которая огнем прошлась по ее позвоночнику, как только опустел мочевой пузырь.
- Боже мой, - прошептала девушка, задыхаясь от разгорающейся агонии, когда вспышки воспоминаний скрутили ее внутренности.
- Ты точно в порядке? - попытался в очередной раз удостовериться Соломон, чей голос на этот раз звучал слишком обеспокоенно.
Она покачала головой, желая сказать «нет», но сдержалась.
- Да, все хорошо, - Хаос старалась говорить громко и твердо, достаточно убедительно для Соломона. - Я бы хотела принять душ.
Он задержал дыхание, не веря в эту затею с самого начала.
- Ты точно уверена?
- Я смогу помыться, если у меня будет стул.
- Стул. - Услышала она его бормотание. - У меня есть тут один. Ты хочешь, чтобы я поставил его в душевую?
- Мне нужно… закончить.
- Скажи когда, и я все устрою.
Раздвинув ноги, Хаос задержала дыхание, понимая, что боли не избежать, когда будет приводить себя в порядок. Но когда она, наконец, дотронулась до себя дрожащей рукой в месте, требующем внимания, она не почувствовала боли. Пребывая в полном смятении и тяжело дыша, она обследовала себя там. Тревожные ощущения возросли, когда она прочувствовала под пальцами, что это было не то, чего она ожидала. О, Боже, нет. Бабушка ничего не говорила о таком, разве она не должна была предупредить ее? Она должна была подготовить Хаос к этому!
Борясь с нахлынувшей истерикой, она зажмурила глаза. Она удостоилась чести стать Сосудом Ордена Искупления, но она не была до конца готова ко многим вещам. Почему? И что теперь это значит? Для миссии, для Ордена? А Мастер, он знал? Изменит ли он свое решение? Может, предполагалось, что она сама себя подготовит? Но как?
Хаос попыталась вспомнить, говорили ли ей что-нибудь об этом, может, она неправильно истолковала данные ей инструкции?
На протяжении всего времени она старалась не потерять равновесие, используя все свои силы, чтобы удержаться на дрожащих ногах. Стоя посреди комнаты, Хаос зажмурилась на несколько секунд, перед тем как смогла выдавить из себя:
- Можно.
Соломон открыл дверь, и девушка старалась не смотреть на него; неужели может быть еще более стыдно, чем сейчас? Он поставил в душевую кабину стул.
- Как ты собираешься раздеваться? - ужаснулся Соломон.
- Я справлюсь.
Хаос всегда со всем справлялась, она всегда как-то выживала и раньше, а сейчас нужен был просто душ.
- Сзади на платье, скорее всего, есть молния, я могу облегчить тебе задачу. Ты позволишь?
Хаос кивнула, не отрываясь руками от поручня сушилки, боясь упасть на пол.
- Сначала я организую в душе все так, как надо.
Отодвигая рукой хлипкую занавеску, Соломон открыл доступ внутрь и стал наводить порядок.
- Я положу все, что тебе потребуется, на нижнюю полку, чтобы можно было спокойно дотянуться.
Хаос снова едва кивнула, ее мышцы все хуже и хуже справлялись с той позой, в которой она застыла, девушка обессилила от напряжения.
Наконец, после того как Соломон закончил приготовления, он подошел к Хаос.
- Не шевелись, я посмотрю. - Через пару секунд он пробормотал: - Кажется, нашел. Сейчас я медленно расстегну платье.
Впервые она поняла, что его осторожность оказывает позитивное влияние на ее тело, чего нельзя было сказать о ее разуме, который противился по некоторым очевидным причинам. Звук расстегивающейся молнии сопровождался причитаниями Соломона о том, что это не просто синяки, а, возможно, и переломы ребер.
Переломов точно не было. Мастер никогда бы не сотворил того, что угрожало бы ее жизни, он лишь заставил ее жалеть о том, что она не умерла. И сейчас как раз тот момент, когда она бы предпочла не жить, но многие детали ее миссии отсутствовали, это и поглотило все ее мысли и душу.
- С остальным я справлюсь, - прошептала Хаос, все еще не в силах поднять на него взгляд.
- Я буду прямо за дверью, - ответил Соломон, стоя ближе, чем ей хотелось бы.
Наконец, он вышел и закрыл за собой дверь, а Хаос приготовилась к путешествию в душ, отчетливо ощущая, как ее тело производит обратный отсчет перед полной отключкой. Только три шага к кабинке. Один за другим. Она верила, что сделает это. Дрожащей рукой девушка потянулась в направлении опоры.
В ту же секунду всплыли мысли о бабушке и о годах подготовки. Она заняла место своей матери. Хаос никогда не видела свою мать, но в мыслях она все же могла соединить остатки воспоминаний в единую картину. Бабушка отвечала на все ее вопросы, поддерживая внучку, когда та спасла свою мать от предательской судьбы и избрала для себя верный путь. Теперь это ее судьба, которая заключалась в искуплении и спасении, и предполагалось, что этот выбор осчастливит ее. Хаос будет счастлива преподнести такой дар своей матери. Особенно в благодарность за то, что та произвела Хаос на свет.
Блестящее и яркое выпускное платье сейчас висело на ней, словно погребальный наряд, в котором Хаос не так давно гордо несла себя. Она вспомнила, как платье, смыкаясь на ее талии тугим корсетом, обнимало ее словно преданный любовник, но стоило только вынуть руки из бретелек, как роскошный наряд тяжело упал на пол.
- Я действительно считаю, что должен помочь тебе сесть на стул в душе, - послышался настойчивый голос Соломона по ту сторону двери, как только Хаос добралась до кабинки.
Она изучала стул перед собой, словно он был за версту от нее, в предательски бескрайней долине, осознавая, насколько Соломон был прав.
Хаос силилась ответить ему, но не смогла, будучи вымотанной, казалось, бесконечным путем длинною в три шага. Она чувствовала, что была почти за чертой смерти. Еще немного, и она раскинется на полу во всей своей неприкрытой непристойности, если сейчас же не сядет. Нужно довести дело до конца.
Едва удерживаясь на онемевшей ноге, она перебросила вторую ногу за бортик душевой. Еще один шаг. Крепясь, она ухватилась за смеситель и нырнула головой под потоки воды. Хаос сохраняла неподвижность и громко захлебывалась, пока разум и тело приходили в гармонию друг с другом. Сделав воду чуть горячее, перегруженная воспоминаниями, Хаос не заметила, как пар вернул ее во времена удушающего плена белых простыней.
Хаос уставилась вниз на стул, словно тот был последним в списке ее испытаний, прежде чем она потеряет сознание.Пожалуйста, пусть она доберется до стула. Хаос очень медленно развернулась. Один мучительный дюйм за раз. Рвавшийся из нее вскрик ликования постепенно перерос в звуки настоящего бедствия, когда Хаос лицом встретилась с потоком воды. Оперевшись руками о стены, она стала хныкать, глотая воду.
Девушка осторожно опустилась на стул.
О, Боже. Еще больше всхлипов вырывалось наружу, пока она боролась за каждый вздох, стоя под шквалом воды. Затем ее голый зад приземлился на твердую поверхность, и теплое покалывание пронеслось по ее телу, больно ударяя в основание черепа, грозясь вызвать у нее рвоту. Борясь с собой, чтобы не потерять сознание, она почувствовала, как ее вновь накрывает волна головокружения, Хаос покачнулась влево. Перед глазами предстало видение, как Соломон поднимает ее обнаженное тело с пола, что заставило ее остаться в сознании.
Целых пять минут Хаос сидела под теплой струей воды, понимая, насколько глупа была ее затея. Что она делала? Хаос была вся словно одной открытой кровоточащей раной. И безрассудство не помогало очистить эту рану. Не было никакого утешения, ни шанса излечиться и стать такой, какой она была раньше.
Ее страдания все усиливались, а она продолжала сидеть неподвижно. И что теперь? Внезапно в ней стало подниматься странное желание умереть, а предстояло еще вымыться и распутать волосы. Желание умереть, казалось, стало навязчивой идеей, оно пронизывало ее сознание, сочилось из каждой поры. Она была слишком изломанной, чтобы надеяться на восстановление. Это выглядело так, словно все эти годы она потратила впустую, и, приблизившись к исполнению своего предназначения, она оказалась совсем не подготовленной. Сосуд Искупления не был готов получить жертву.
Все годы подготовки и немыслимых страданий будто медленно сочились из ее пор и вытекали вместе со слезами из ее глаз, наряду с непоколебимой храбростью. И в этот момент желание вернуться в кровать стало преобладать над всем остальным. Его кровать. Забыться сном, в котором все это закончится.
- Милая, ты в порядке?
Милая. О, Боже, этот голос. Чертов голос. Эта сила смешивалась с эффектом горячей воды, с болью, с агонией, отчаянием, очевидное просто невозможно отрицать. Хаос боролась с собой, чтобы сдержать низменные порывы, которые породила обжигающая, давящая боль в ее груди и уже подступала к горлу.
