Константин Образцов - Красные цепи
— Мое оружие! По правую руку! — крикнул Гронский.
Алина дважды выстрелила, заставив Лилит на мгновение отступить, и одним прыжком перемахнула через кровать, упав на лежащую там скомканную в беспорядке одежду. Лихорадочными движениями она нащупала кобуру, выхватила оттуда «Walther» и успела подняться как раз тогда, когда ламия уже шла на нее, занося руку для удара.
Алина выстрелила. Тяжелая пуля из серебристо-серого металла с насечкой в виде буквы забытого алфавита попала Кристине в живот, отбросив к стене, на которой висел ковер с изображением львицы. На этот раз рана не исчезла. Из круглой кровавой дыры на смуглой коже бежала темная струйка, стекая по длинной ноге.
Кристина прислонилась к ковру и чуть согнулась, глядя на рану со страхом и недоумением. Алина подняла пистолет на вытянутой руке и сделала шаг вперед.
Кристина подняла голову, и их взгляды встретились. Алина вздрогнула. Древняя ламия исчезла. Зрачки больше не напоминали глаза хищной кошки и расширились от боли в широко раскрытых темных глазах. Клыки не торчали меж растянувшихся в страдальческом оскале полных дрожащих губ. Перед Алиной стояла раненая девушка, совсем юная, беспомощная, прижимая одну руку к кровоточащей ране на животе, а другую вытягивая вперед, словно пытаясь защититься от неизбежной смерти.
— Пожалуйста… — прошептала она, и голос ее дрожал и срывался от боли и страха, — пожалуйста… не стреляйте…
Алина чуть опустила ствол пистолета.
— Пожалуйста… прошу вас…
Раненая девушка умоляюще смотрела Алине в глаза. Рука с пистолетом вдруг задрожала и стала опускаться все ниже.
Гронский видел, как Кристина чуть отвела правую ногу назад, к стене, ища опору для прыжка. Алина стояла как завороженная, продолжая смотреть в полные страдания и слез глубокие, черные и такие прекрасные глаза.
— Стреляй! Стреляй, она убьет тебя!
Алина вздрогнула и очнулась. Она вновь вскинула оружие, и теперь рука ее не дрожала.
— За маму, — сказала она и нажала на спусковой крючок.
Ударил выстрел. Вылетевшая гильза звонко стукнулась в один из светильников и погасила огонек задымившегося фитиля.
Пуля вошла Кристине под левую грудь, и ее тело, ударившись о стену, безжизненно осело на пол у самых лап раненой львицы, вытканная кровь которой смешалась с черными брызгами, попавшими на ковер вместе с прошедшей навылет пулей.
Стало очень тихо. Огоньки свечей испуганно выпрямились и старались не трещать, ярко и ровно освещая завешанную коврами тесную комнату в старой квартире. Густой и тяжелый дым благовоний рассеивался, вытекая в холодную черноту зияющего дверного проема, как будто следуя за духом погибшей ламии. Алина обессиленно присела на край кровати и наклонила голову. Рука с пистолетом свешивалась между колен.
— Алина, — негромко позвал Гронский, — ты не могла бы…
Алина обернулась. Совершенно обнаженный Гронский лежал на кровати, крепко привязанный к высоким металлическим столбикам по краям, на его груди расходились края длинного пореза, из которого сочилась кровь, а тело еще хранило следы возбуждения. Алина покраснела и вскочила на ноги.
— Ой! Прости, я сейчас…
Она заметалась, схватила с пола пиджак и накинула его на Гронского.
— Спасибо, конечно, — ответил он, — но я имел в виду другое.
Он чуть пошевелил связанными руками. Алина покраснела еще больше и подхватила с кровати сломанный клинок.
— Да-да, я уже… сейчас все сделаю…
— Порежешься, брось! — окрикнул Гронский. — Руками.
Алина отшвырнула лезвие, успевшее перемазать ее пальцы кровью, и принялась распутывать тугие кожаные ремни. Через минуту она сломала себе ноготь и освободила правую руку Гронского.
— Все, спасибо. Дальше я сам.
Скоро он уже сидел на кровати, которая едва не стала его смертным одром, и, болезненно морщась, растирал затекшие руки и ноги. Алина снова села и искоса посматривала на него.
— Извини, — наконец сказала она. — Кажется, я испортила тебе свидание.
— Ничего страшного, — отозвался он. — Я уже и сам собирался уходить. Сегодня мое представление о том, что такое романтический вечер, несколько изменилось.
Алина почувствовала, как к горлу подбирается то ли плач, то ли смех. «Тише, дорогая, тише. Не время для истерик». Она отвернулась от Гронского, который уже встал и одевался быстрыми, точными движениями, бросила взгляд на тело Кристины и содрогнулась. На полу, скрючившись, подобно жертве пожара, лежало иссохшее, потемневшее тело мумии. Истончившаяся, как пергамент, коричневая кожа прилипла к костям, оскал безглазого черепа блестел сквозь спутанные черные космы, свисающие с остатков скальпа.
— Мерзость какая, — Алина передернула плечами, встала и сорвала с кровати окровавленную простыню. — Прикрою эту гадость, смотреть тошно.
Она набросила простыню на то, что всего несколько минут назад было цветущим телом молодой женщины, и посмотрела на Гронского.
— Не понимаю, что ты в ней нашел.
— А как ты меня нашла?
— Папа сказал адрес. Он с ней встречался когда-то. Тринадцать лет прошло, а он помнил, представляешь?
— Твой отец?
— Не говори. Сама в шоке. Особенно теперь.
— Значит, мама?..
— Да. Это из-за нее. Она виновата. А я ее застрелила. Взяла и застрелила.
Алина почувствовала, что начинает дрожать. Дрожь становилась все сильнее, колени тряслись, даже зубы начали выбивать какую-то несусветную дробь. Гронский присел рядом и обнял ее за плечи. Алина дернулась было в сторону, но он привлек ее к себе, прижал, и она ткнулась носом ему в плечо, а потом обхватила руками и замерла.
Они сидели так несколько минут, пока Алина не почувствовала, что дрожь унялась, и сердце успокоилось, словно отдышавшись после стремительного забега.
— Я в порядке, — сказала она. — Правда в порядке.
Гронский встал. Кровавая полоса проступила сквозь ткань белой рубашки. Он накинул сверху бронежилет и стал затягивать ремни.
— Подожди, — сказала Алина, — надо бы перевязать…
— Тебя тоже, — ответил Гронский. — Но на это нет времени.
Алина прикоснулась пальцами к лицу, поморщилась и отдернула руку: глубокие царапины болели и кровоточили.
— О, черт, — она посмотрела на окровавленные кончики пальцев и перевела взгляд на Гронского. — Ты сказал, нет времени… У нас еще есть какие-то планы на этот вечер?
— Да. Я еду за Некромантом.
— Я с тобой, — быстро сказала Алина. — И даже не думай возражать.
Гронский кивнул.
— И не собирался. Но для тебя есть особое поручение. Как насчет того, чтобы навестить свое прежнее место работы?..
Они вышли из квартиры через несколько минут и стали спускаться по пустой, гулкой лестнице. Коридоры и галереи были тихи и молчаливы, призрачные тени больше не таились в пыльных углах, витражи стали просто кусочками разноцветного тусклого стекла в треснувших окнах, тут и там темнели кучи мусора на грязном полу, и кляксами расплылись по стенам нелепые граффити вперемешку с бранными надписями.
— Подожди, — сказал Гронский, когда они уже спустились на один пролет. — Надо закрыть за собой дверь.
Он вернулся, повернул колесико замка, язычок которого с тихим лязганьем выскочил из паза, постоял пару секунд и с силой захлопнул дверь. Легкая дрожь пробежала по деревянным дверным косякам и старым стенам квартиры, и ее оказалось достаточно, чтобы иссохшее тело под окровавленной простыней рассыпалось серым прахом.
Глава 21
— Родион, где тебя черти носят? Мой человек примерз к мостовой, пока ждал. Ты в порядке?
— Пришлось решать один личный вопрос.
— Ты исчез почти на два часа. Еще немного и я начал бы уже очень серьезно беспокоиться. И искать.
— Знаю. Прости. Наша договоренность еще в силе?
— Разумеется. Можешь забрать зажигалку там, где я тебе говорил.
— Планы немного изменились, Карди. За огнеметом приеду не я.
— А кто же тогда?
— Алина. Ты ее знаешь. Собственно, она уже едет, и думаю, будет на месте минут через десять.
— Ну и ну. А ты сам что собираешься делать?
— Карди, мы же все обсудили: ты даешь то, что мне нужно, ни о чем не спрашиваешь и не мешаешь. А я выполняю свою часть нашего соглашения.
— Хорошо. Пусть так. Ей все передадут.
— Отлично.
— Удачи тебе, мой мальчик.
Кардинал положил трубку. Карл и Хлоя сидели перед ним за столом в напряженном ожидании. Кардинал посмотрел на них, вздохнул, провел рукой по лицу и сказал:
— У нас небольшие изменения. Зажигалку будет забирать его напарница. Это даже облегчает задачу, потому что ее вести гораздо проще, чем Гронского. Что бы там у них ни происходило, я уверен, что в итоге она должна передать огнемет ему, а сам он, скорее всего, к тому времени уже планирует взять старика, ну или во всяком случае, быть там, где тот прячется. Гронский сказал, что она приедет за оружием через десять минут, так что вы должны быть на месте через восемь. Ведите аккуратно, но можете особо не шифроваться: если она вас и обнаружит, то оторвется вряд ли.
