Алекс Баркли - Посетитель
— Ну да. Можно подумать, что ты всегда их заполняешь. — Бобби обвел взглядом присутствующих, как будто ища у них поддержки. — Там сотня идиотских вопросов, от которых никакой пользы. Да сейчас никто во всей стране эти формы не заполняет. И всем это известно. К чему попусту тратить время, когда можно просто выйти на улицу и прихватить там какого-нибудь сукина сына?
— Стало быть, ты не понимаешь, что любая зацепка в деле Ортиса может помочь нам в деле Лоури?
Бобби промолчал, но недовольно засопел.
— А отвечая на твой вопрос, могу сказать: да, я всегда заполнял эту форму. И теперь заполняю…
— И к чему это ты ведешь? — угрюмо спросил Бобби.
Джо опустил глаза и ответил спокойным, нейтральным тоном:
— Если я работаю с группой детективов и они не заполнили форму ВИКАП, мне приходится делать это за них.
Кармен, мать Уильяма Ането, жила над принадлежащей ей бакалейной лавкой на Сто шестнадцатой улице в Южном Гарлеме. Мартинес позвонил в дверной звонок, но ответа не дождался. Дверь была недавно покрашена в ярко-зеленый цвет, а дверной молоток — под золото; он воспользовался им, чтобы постучать по филенке.
— Отлично пахнет, — сказал Дэнни, заглядывая в лавку. И потянулся к кнопке звонка.
Мартинес шлепнул его по руке и нажал на кнопку сам:
— Сегодня я солирую.
Миссис Ането наконец отворила дверь и уставилась на них усталым, измученным взглядом. Это была маленькая женщина немного за пятьдесят, одетая в темно-синий костюм и туфли на низких каблуках. Волосы убраны в аккуратный пучок, никакой косметикой она, как видно, не пользовалась.
Мартинес поздоровался с ней по-испански и представил себя и Дэнни.
— Я понимаю, почему ко мне прислали именно вас, — сказала она Мартинесу.
Тот недоуменно пожал плечами.
— У нас с вами одинаковый цвет кожи, — пояснила она.
Мартинес улыбнулся и снова сказал ей что-то по-испански. Она устало улыбнулась в ответ и повела их внутрь, в маленькую квартирку, в которую пришлось подниматься по узкой лестнице.
Гостиная выглядела здорово обветшавшей и была, видимо, единственным местом, где миссис Ането могла отвлечься от своих трудов и мыслей. На диване валялись женские журналы, на подлокотнике, едва удерживаясь, лежала пара книжек. Рядом, на кофейном столике, находился поднос, на нем чайник, чашка и два блюдца с печеньем и конфетами. Позади телевизора с широким экраном стоял высокий шкаф с полками, забитыми вверху футлярами с DVD, а внизу несколькими рядами кассет с белыми наклейками, надписанными от руки.
Миссис Ането села в кресло с высокой спинкой, отодвинув в сторону маленький пуф для ног. Дэнни и Мартинес расположились рядышком на диване.
Мартинес наклонился вперед, опершись рукой о левое колено, и заговорил с миссис Ането по-испански:
— Вы говорили, что в тот вечер, когда ваш сын погиб, он звонил вам, чтобы пожелать спокойной ночи. А что еще он сказал?
— Давайте не будем вести себя невежливо по отношению к нашему белому гостю, — сказала она, переходя на английский. — Почему вы теперь меня об этом спрашиваете?
— Потому что у следствия появились новые данные…
— Какие новые данные?
— У нас теперь есть еще один потерпевший.
— И этот потерпевший — белый?
— Да. Вообще-то потерпевших может оказаться даже двое.
— И оба белые?
— Да. Мы беседовали с их родственниками, которым жертвы звонили незадолго до своей смерти. Вот мы и подумали, нет ли тут какой связи.
Миссис Ането прикрыла глаза. Ее губы зашевелились в беззвучной молитве. Потом она тяжело вздохнула.
— Мой сын был выходцем из Латинской Америки. Это первое. Уильям был голубым. Это второе. А третье — вы не сделали ничего, чтобы найти убийцу моего сына. Палец о палец не ударили. Вам было на все это наплевать. А ко мне вы снова пришли только потому, что то же самое случилось с парой белых парней. Ну что ж, я скажу вам сегодня то, чего не сказала раньше, потому что тут и впрямь может быть какая-то связь. И главное — теперь вы будете вкалывать всерьез — ведь погибли двое белых, а то был какой-то латинос с неправильным цветом кожи…
— Миссис Ането… — попытался остановить ее Дэнни.
Она предостерегающе подняла палец:
— Вам нечего сказать против моей правды.
— Вашей правды, миссис Ането, но есть и другая правда.
Женщина смерила Дэнни тяжелым взглядом:
— Весь прошедший год у меня в душе копились злость и горечь. И вот я вылила все это на вас. Я не стану плакать по тем белым парням — может, благодаря их гибели убийца Уильяма будет найден и мой сынок упокоится в мире. У меня было двое сыновей, и оба они погибли. Пепе, моего младшего, убили три года назад в гангстерской перестрелке на автостоянке в Алфабет-Сити. Мне сказали, что все произошло из-за наркотиков. Но я этому никогда не верила. А его убийц так и не нашли. — Она помолчала. — В тот вечер, когда погиб Уильям, вы знаете, он мне звонил. Нет, вовсе не затем, чтобы пожелать спокойной ночи. Я с трудом могла его расслышать. Он, кажется, был пьяный, рыдал все время, дышал с трудом. Он сказал: «Мама, это я убил Пепе». Я сказала: «Уильям, что с тобой? Что случилось?» Он ответил, что у него все в порядке. А потом рассказал, как все произошло. Он послал Пепе забрать для него наркотики. Вот почему Пепе там оказался. И вот почему его убили. Уильям просил у меня прощения. Я была так зла на него, но и боялась за него, голос сына звучал так безнадежно. И когда наутро ко мне пришла полиция и сообщила, что он умер, я сперва решила, что это самоубийство.
— Значит, Уильям употреблял наркотики?
— Я этого не знала, но, видимо, в какой-то период времени так и было. Я ничего не сообщала вам об этом разговоре, потому что толку от того все равно бы не было, а его доброе имя оказалось бы оплеванным.
— Миссис Ането, для нас имеет значение каждый потерпевший, — мягко сказал Дэнни. — Каждый и любой. И ни к кому мы не относимся по-другому из-за цвета его кожи или из-за его образа жизни. Мы хотим найти убийцу вашего сына, и нам нужна любая информация, которая поможет этого добиться.
Миссис Ането протянула руку к фотографии Уильяма, стоявшей на комоде в блестящей рамке из черного дерева. Поправила ее. Потом сказала:
— Я разговариваю с вами сегодня, детективы, только потому, что у меня появилась надежда. Мне все еще очень горько, я все еще злюсь на полицию, но у меня появилась надежда. Однако я вовсе не жалею, что ничего вам не сказала о наркотиках год назад. Я остаюсь при своем мнении. А надежда у меня появилась только потому, что вы ищете убийцу двух белых, а значит, Бог даст, найдете и убийцу моего сына.
Джо сдернул свой пиджак со спинки стула и оглянулся по сторонам.
— Я еще не ел сегодня! Пойду позавтракаю. Кому чего принести?
Получив три заказа на еду и питье, он пошел к выходу. Когда выходил из лифта, зазвонил мобильник. Определитель выдал номер, который он не видел на экране уже более двух лет: Анна (Дабл-ю отель).
— Анна, это ты?
— Вы не знаете, где она? — Он узнал голос ее начальницы.
Анна сейчас могла быть только в «Дабл-ю отеле» на Юнион-сквер. А этот номер он утром ввел в память телефона. На всякий случай. Голода Джо больше не чувствовал, пустота в желудке теперь заполнилась чем-то другим.
— Вы Кло?
— Извините, я не представилась. Да, я — Кло. Анна сегодня утром не явилась на фотосессию. Я пыталась до нее дозвониться, звонила по сотовому и домой — ничего. Я достала ваш номер из досье, что у нас на нее имеется. Знаете, кому сообщить в случае чего… Извините, что беспокою вас…
— Что же произошло? Я ушел из дома сегодня утром, и она собиралась ехать на метро на Юнион-сквер.
— Она не пришла. Это на нее совсем не похоже. Как вам она показалась утром? С ней все было в порядке?
— Да, все было в полном порядке.
— Так что мы будем делать?
— Оставьте это мне.
Он дрожащими пальцами стал нажимать кнопки телефона в поисках текстового сообщения, которое мог пропустить. Потом набрал номер мобильника Анны, потом домашний номер, потом посмотрел через улицу на свою машину.
И бросился к ней.
Анна лежала в постели, снова в пижаме, сонная, свернувшись калачиком, сжавшись в комочек и изо всех сил прижимая к груди подушку. Тело ее то и дело дергалось из стороны в сторону. Рот был стиснут. Временами ей хотелось закричать, но она почему-то не могла этого сделать. Анну преследовали видения. Над ней плавали странные, призрачные и переменчивые глаза и рты, останавливаясь над ее лицом, угрожая, потом уплывая прочь, а на их месте возникали все новые и новые, и каждое видение заставляло Анну думать, что оно унесет ее отсюда неизвестно куда. Пальцы ее были сжаты в кулаки, глаза плотно зажмурены.
Она услышала, как кто-то ее зовет. Еще раз и еще… Ей казалось, что это кто-то очень добрый. Тот, кто станет о ней заботиться. Где-то внутри что-то расслабилось, отпустило, и у нее вырвался крик, точнее, протяжный стон.
