Крэйг Ларсен - Мания
– Двадцать три, – ответил Ник.
– И эти следы укусов…
На ее лице было написано отвращение.
Полицейские определили, что убийца кусал жертву, но не настолько сильно, чтобы оставить доказательства, которые позволили бы его идентифицировать. Он не оставил отпечатков зубов, которые можно было бы сравнить со стоматологическими картами. Впрочем, укусы были достаточно сильными, чтобы покрыть тело девушки кровоподтеками – Да, чудовищно, – признал Ник.
– И на прошлой неделе то же самое. Еще одно убийство Ну, бездомный, которого нашли на парковке у Сейф-вей.
– Дикенсон.
– Да, Дикенсон. Его тоже ударили больше двадцати раз, да?
– Двадцать шесть, – кивнул Ник.
– А потом еще и порезали разбитой пивной бутылкой. Я уже не говорю о его левой руке. О господи…
Ник закрыл глаза, вспоминая руку бродяги, напоминавшую сотню полосок мяса.
Ник стоял над останками Дикенсона, защищая фотоаппарат от дождя и наводя резкость. Труп был обнаружен в мусорном контейнере возле Сейф-вей на Пятой улице, всего в нескольких кварталах от редакции «Телеграф». Полиция, прибыв на место преступления, открыла крышку контейнера, и через два часа потеки дождя с крыши супермаркета заполнили контейнер, так что разлагающееся тело плавало в грязи, ударяясь о стенки, сталь которых проржавела и образовалась пара дыр. Вода, вытекавшая из-под контейнера, была красноватой от крови. Отступив назад, Ник сделал снимок розовой жидкости у ног полицейского.
И только после этого, заглянув в контейнер, он заметил изуродованную руку трупа. Она была придавлена телом, но когда уровень воды поднялся, труп перевернулся, и рука, разрезанная на множество кусочков, оказалась на поверхности. Ник открыл рот, собираясь спросить полицейского, как произошло убийство, но ему пришлось отвернуться, чтобы сдержать позывы рвоты.
– Получили все, что нужно?
Ник и не заметил, как к нему подошел детектив Стоули.
– Еще один снимок. Секундочку.
Пряча фотоаппарат в сумку, Ник взглянул на толпу, собравшуюся за полицейской лентой в десяти ярдах от места преступления, и вдруг заметил знакомое лицо. Но к тому моменту, как он добрался туда, мальчика уже не было.
Ник выследил его на следующий день.
– Так ты Дэниэл Скотт? Клэр Скотт была твоей матерью.
– Да.
– Ты ее родной сын?
– Что вы имеете в виду?
– Она тебя родила? Она была твоей настоящей матерью?
– Да.
– Ты знаешь, кто твой отец?
Дэниэл не ответил.
– Ты не против, если я запишу это интервью на диктофон, Дэниэл?
Мальчик, прикрыв лицо руками, запустил пальцы в волосы. Он явно пытался сдерживаться. Они совсем недавно пришли в эту закусочную. Ник опустил маленький диктофон на красную пластиковую столешницу, ожидая ответа.
Ник подстерег Дэниэла неподалеку от мрачного бетонного здания школы на Восьмой авеню. Он ждал, прислонившись к решетчатому забору, окружавшему территорию школы. В три часа зазвенел звонок – учебный день закончился. Конечно, не было никакой гарантии, что Дэниэл окажется в школе, но у Ника не было другой возможности его найти. У школьной администрации был только старый адрес Дэниэла, и теперь, когда его мать погибла, разыскать мальчика было нелегко. Никто не знал, где он ночует.
– Так что скажешь? Ты не против, если я это запишу?
– О чем вы будете меня спрашивать?
– В первую очередь о твоей матери.
– Вы ищите ее убийцу?
– Я репортер, а не полицейский. – Нику не хотелось лгать. – Я не ищу убийцу твоей матери. И мне кажется, что никто этим не занимается. Об этом-то я и собираюсь написать.
– Потому что она была шлюхой.
– Да, потому что она была проституткой, – не стал спорить Ник.
– Вы не были знакомы с моей матерью, правда?
– Нет. Когда я в первый раз ее увидел, она была уже мертва. У реки, где ее нашли. Тебя я тоже там увидел в первый раз. Полиция привезла тебя туда, чтобы ты опознал тело.
– Хорошо. – Дэниэл опустил глаза и снова провел пальцами по волосам. – Можете записать, если хотите. Дело ваше.
Ник заметил Дэниэла, когда мальчик вышел из школы и спускался по ступенькам. Заметив репортера, он, проталкиваясь сквозь толпу на лестнице, бросился бежать. Ник крикнул, чтобы он остановился, и оттолкнув пару учеников, бросился в погоню.
Ник до последнего момента не видел машину, выехавшую с обочины дороги. Послышался визг тормозов, и он едва успел отпрыгнуть, прижимая к себе камеру. Он ударился коленом о мостовую, джинсы порвались. Когда Ник поднялся на ноги, Дэниэл уже скрылся из виду. Не обращая внимания на возмущенный крик водителя, Ник бросился бежать по улице. В ушах стучало, дыхание обжигало горло. Он заметил переулок слева, и догадался, что Дэниэл спрятался именно там. Помедлив, Ник сделал пару осторожных шагов и остановился, чтобы отдышаться. Прислушиваясь, он смотрел в полумрак переулка…
– Почему ты пытался убежать, Дэниэл?
– Что?
– Увидев меня, ты бросился бежать.
Ник посмотрел на диктофон, чтобы убедиться, что он работает.
Дэниэл покачал головой.
– Ты принял меня за кого-то другого? Тебя кто-то ищет?
Мальчик глубоко вздохнул.
– Не меня.
Ник понял, что что-то нащупал.
– За кого ты меня принял, Дэниэл?
– Я вас вчера видел.
– Знаю. Я тоже тебя заметил.
– У Сэйф-вэй. Где обнаружили труп.
– Ты и тогда попытался сбежать, правда?
Мальчик не ответил.
– Но почему, Дэниэл? За кого ты меня принял? – повторил Ник.
– За одного из докторишек.
Ник обдумал услышанное.
– Каких еще докторишек, Дэниэл?
– Ну, знаете, за социального работника. – Мальчик пожал плечами. – За докторишку.
– Тогда я тем более не понимаю, почему ты бросился бежать. Раз ты принял меня за доктора.
Дэниэл помедлил.
– Говорят, что врачи могут вколоть наркотики.
– Ты в это веришь?
Дэниэл не ответил.
– Врачи для того и существуют, чтобы помогать людям, разве не так?
Мальчик смерил репортера презрительным взглядом. – Вы никогда не жили на улице, правда?
Ник попытался подавить ярость. Он не понимал, почему вопрос мальчика так его разозлил.
– Ну так объясни мне, что это значит. Жить на улице.
Дэниэл повел плечом.
– Всякое.
– Что значит «всякое»? Ты спишь на мостовой? Ты это имеешь в виду?
– Это значит, что я всегда в пути. Да, я спал на мостовой. Теперь я сплю в другом месте.
– Где же ты ночуешь?
Дэниэл улыбнулся.
– Но при этом ты ходишь в школу.
– Да. Так хотела бы мама. Я хожу в школу.
Ник подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и сделал еще пару шагов. Всего три шага в узкий переулок, и казалось, что свет дня угас. Впереди с двух сторон возвышались кирпичные и бетонные четырехэтажные здания. Насколько можно было судить, переулок был довольно длинным. Но мостовая вела в темноту, а значит, впереди был тупик. Дэниэл попался в ловушку. Шум шагов по булыжнику эхом отдавался от стен. «Дэниэл? – Ник сделал еще один шаг. – Я просто хочу с тобой поговорить». Двери подъездов казались черными. Ник всматривался в темноту, пытаясь разглядеть там какое-нибудь движение.
Он заметил нож, блеснувший в руке Дэниэла, еще до того как увидел мальчика в дверном проеме. Дэниэл обманул его, заманил в переулок и устроил засаду. Сердце Ника отчаянно забилось, его сковал страх. Но мальчик не собирался нападать. Он вообще не двигался. Просто стоял в темном дверном проеме, сжав нож в руках и зажмурив глаза. По его лицу текли слезы.
– Что ты теперь собираешься делать, Дэниэл?
– После смерти мамы?
Ник внимательно посмотрел на него.
– Да, после ее смерти. Куда ты пойдешь? Как ты будешь жить?
Мальчик помолчал.
– В каком-то смысле мне будет даже легче, – уклончиво ответил он. – Когда Клэр была жива, я все время за нее волновался, понимаете? Она была проституткой, я знаю. Но все равно она оставалась моей мамой. Я должен был защищать ее.
Ник выключил диктофон и только потом решил задать Дэниэлу последний вопрос. Сложив все в сумку, он направился к выходу из закусочной. Мальчик шел за ним.
– Ты знал Дикенсона? – спросил Ник, когда они вышли на улицу.
– Не очень. – Дэниэл пожал плечами.
– Но ты его видел.
– Конечно. Он постоянно тут ошивался.
– Как ты думаешь, что с ним случилось?
– Что вы имеете в виду?
Мальчик осматривался, словно пытаясь сообразить куда ему теперь идти.
– Его рука, – объяснил Ник. – Почему кто-то разрезал его левую руку?
– Дикенсон был женат.
– Что?
– Ну, не то чтобы женат. Его жена мертва. Но у него было кольцо. Большое золотое кольцо с бриллиантом.
– Обручальное кольцо, – догадался Ник.
– Да. Вот именно. Обручальное кольцо. Оно стоило очень дорого, и Дикенсон его никогда не снимал. Все об это знают. Он очень гордился этим кольцом.
– Твои снимки не оставляли места для воображения, – говорила Лора. – Ирония заключается в том, что твоя работа была настолько отличной, что мы не смогли ею воспользоваться.
