Андрей Бехтерев - Крылатый Колченог
– Buon giorno, Polina! (Здравствуйте, Полина! (ит.)) – сказал дирижер девушке.
– Buon giorno! (Здравствуйте! (ит.)) – плохо скрывая эмоции, ответила Полина. Дирижер поцеловал девушке руку.
– Корнелий Спиноза, – представился он Сере, протягивая огромную ладонь.
– Крылатый Колченог, – представился Сера, искусственно улыбнувшись.
– Симпатично у вас. Обожаю запах бумажного пота.
– Вы по делам? – уточнил Сера.
– По делам сердечным, – усмехнулся дирижер. – Был рядом, но обстоятельства заставили подождать. Думал куда податься, смотрю ваш офис. Не устоял перед искушением отвесить поклон.
– Чай, кофе? – спросила Полина.
– Может коньяк, виски? – улыбнулся дирижер.
– У нас нет. Шампанское осталось, – вспомнила девушка.
– Спасибо. Стакан воды, если не трудно. Что без музыки сидите? Замышляете злодейство?
Полина убежала за водой.
– Вы каждый день ходите в тренажерный зал? – не ответил на вопрос Сера, достаточно бесцеремонно разглядывая дирижера.
– По выходным, – улыбнулся Спиноза, тоже смерив взглядом супергероя.
– Зачем же? Вы и так красивый.
– Это Полина у вас красивая. Просто заноза в сердце.
– Надо быть деревом, что бы оставить занозу в таком нежном сердце.
– Да? Вы, наверное, хотели сказать: «отвали, гнида, от моей секретарши»? – засмеялся дирижер и зачем-то взял в руки небольшую фарфоровую фигурку кошечки с бантиком со стола Полины.
– Ваша вода, – сказал вместо ответа Сера, увидев, как девушка возвращается с полным стаканом.
– Грация, – сказал Спиноза Полине, поставил котика на место и сел на диван. – Скажите, Крылатый Колченог, это вы изображены на постере?
Дирижер показал на постер с супергероем, висящий на стене.
– Я, – сказал Сера.
– У вас есть такой костюм?
– Конечно. Один в один.
– А это случайно не символ цветка папоротника изображен на большом здании? – дирижер показал на пиктограмму, нарисованную на одном из городских зданий, над которыми летел супергерой.
– Да, это он, – ответил Сера.
– А вы знаете, что сегодня та самая ночь, когда этот цветок расцветает? Очень многие хотят его сорвать.
– Знаю. Только, если вы один из многих, голову берегите, а то оторвут черти, – серьезно сказал Сера.
– Я ее спрячу.
– Это черти ее спрячут, так что не найдете больше. У них для этой цели есть мешок с веревочкой.
– Спасибо, что так переживаете за мою голову, но вы не знаете силу музыки. Сидите тут в тишине. Слышали про Тосканини? Итальянского дирижера?
Полина кивнула. Сера промолчал.
– Про него есть история, как раз на тему суперменства, – продолжил дирижер. – Он мог зажигать дирижерской палочкой вещи на расстоянии. Один раз чуть театр не сгорел.
– Как он это делал? – заинтересовался Сера.
– Внутри музыки есть чудный огонь, который может превращаться в обычный при определенных условиях.
– Он наводил палочку на объект и тот загорался? – уточнил Сера.
– Ну да. Только для этого нужно было сложное стечение обстоятельств. Тосканини сам не понимал, как это происходит. Это походило на случайный разряд молнии. Только в конце своей бесконечной жизни он родил рецепт.
– И вы его знаете?
– Я его знаю.
– Расскажите.
Спиноза засмеялся.
– Не расскажу. Он слишком дорого стоит, – сказал дирижер. – Просто пока звучит музыка, я хозяин огня. А вы меня чертями пугаете.
– Музыка закончится.
– Только когда я захочу, – сказал дирижер. – Рецепт сложный и даже если я с вами поделюсь, у вас все равно ничего не выйдет. Потому что у вас нет главного ингредиента – любви к музыке.
– Если вы с музыкой так любите друг друга, то зачем тогда вам еще цветок папоротника?
– Дорогой мой, Крылатый Колченог, вы же не меньше меня знаете, что такое жажда. Что бы насытится достаточно булки с мясом, чтобы напиться недостаточно всей воды мира.
– У вас сахарный диабет. Сходите к врачу.
Спиноза улыбнулся и взял стакан с водой.
– Вы, наверное, учились в музыкальной школе? – спросил он Серу, допив воду. – Владеете сольфеджио?
– Владею, – кивнул Сера.
– Не удивительно, что вы так ненавидите музыку.
– У меня нет ненависти к музыке. Просто я смотрю на нее не так, как вы. Я смотрю на нее с противоположной стороны и мне сложно разделить ваши меломанские восторги.
– Что же эта за сторона такая? То есть мы видим лицо музыки, а вы видите ее зад?
– Нет. Наоборот.
Спиноза засмеялся и поднял вверх руку, готовясь ответить. Но в этот момент зазвонил его телефон. Дирижер тут же изменился в лице, нервно вытащил телефон из кармана и снял трубку.
– Привет… – сказал он взволновано. – Я тут недалеко. Никуда не уходи. 5 минут и я буду. Я бегу. Целую.
Спиноза встал, молча пожал руку Сере, поцеловал Полине.
– Увидимся, – сказал он и быстро пошел к выходу. В дверях он столкнулся с высокой девушкой в коротком платье и большой сумкой через плечо. Дирижер пропустил девушку и убежал. Девушка зашла в офис и, переводя взгляд с Серы на Полину, спросила:
– Помпоны заказывали?
– Да, – растерянно сказала Полина, – проходите.
Она была расстроена, что дирижер так быстро ушел.
– Да я вроде уже прошла, – сказала девушка, доставая из сумки черный пакет. – Вот, короче, 118 помпонов, проверяйте и расплачивайтесь.
– А вас как зовут? – спросил Сера, внимательно рассмотрев курьершу.
– Оля, а что так?
– Просто сколько будет стоить арендовать вас на этот вечер?
– Если без извращений, то 300 баксов.
– То есть вы свободны?
– За 300 баксов – да.
– А за 200?
– 3 660 за помпоны и 450 – доставка, – вместо ответа сказала девушка Оля.
– Просто другая такая же Оля согласилась за 200, – стал объяснять Сера. – Как-то нехорошо получится – работа одна, а деньги разные.
– Заплатите ей 300, проблем-то.
2.6
Сезар открыл входную дверь и сделал два шага назад. В квартиру быстро зашел Спиноза и крепко обнял его.
– Папа, я тоже рад тебя видеть. Дверь только закрой, – устало сказал молодой человек. Дирижер отпустил сына и закрыл дверь на замок. Сезар прошел в комнату.
– Сынок, что-то не очень выглядишь, – бодро сказал дирижер.
– Так бывает перед смертью.
– Не унывай. Смерть отменяется. У меня отличная новость. Мы сегодня воскреснем. Чуть-чуть еще потерпи.
– Папочка ты мой, – усмехнулся Сезар. – Есть такое словосочетание – «семейные узы». Ты весь в этих узах. Освободись. Ты мне ничего не должен. Иди и живи дальше.
– Заткнись. Хватит киснуть. Я тебе еще напомню твои слезки. Сегодня состоится сеанс и ты выздоровеешь.
– Если ты про своих лечебных чертей, то я уже дал ответ, – нахмурив брови, сказал Сезар.
– Я пошутил насчет чертей. Это дух-исцелитель. Его Господь посылает, если для тебя это так важно.
Сезар грустно улыбнулся.
– Только возникла одна сложность, – продолжил дирижер. – Сегодня в опере закрытое мероприятие, а в другом месте не получится. Поэтому ты сегодня будешь Семеном, нашим тромбонистом. Ты же помнишь, как тромбон держать?
– Ты хочешь, что бы я сыграл у тебя на тромбоне? Без репетиций? – не понял Сезар.
– Ты не будешь играть, посидишь немного рядом со Степой. Помнишь его? А потом мы пойдем исцеляться.
– Я больше 5 минут не просижу. Силы не хватит.
Дирижер на секунду задумался.
– Согласен, плохая идея. Тогда сразу идем в кабинет, и будешь ждать доктора там. Только кого-то надо с тобой оставить.
– Папочка, я уже дал ответ. Никуда я не пойду.
Дирижер встал и открыл бар в старом шкафу. Бар был заставлен полупустыми бутылками. Спиноза выбрал виски, налил себе полстакана и залпом выпил.
– Если честно, мне все равно, что думает вот это разлагающееся создание, – раздраженно сказал дирижер, показывая указательным пальцем на Сезара. – У меня есть сын, единственный, которого я не хочу терять. И я его спасу, слышишь? Хочешь ты того или нет.
– Не сходи с ума, папа.
Спиноза схватился за голову.
– Сынок, сделай это ради меня. Что тебе стоит?
– В этом то весь и вопрос. Что мне это будет стоить. Я не продаю свою душу, тем более дьяволу.
– Какому дьяволу? С ума сошел? Это ничего тебе не будет стоить. В том, что бы жить нет греха. Наоборот грех отказываться от жизни. У тебя есть возможность выжить, а ты не хочешь. Не самоубийство ли это? Не веришь мне? Попу поверишь? Пошли прямо сейчас к любому. Ты сам знаешь, что он скажет. Он скажет, что отказываться от жизни грехище страшнючее. И гореть тебе в аду и мне заодно, если не смогу тебя убедить.
Сезар задумался, после чего неожиданно захохотал.
– Что? – не понял дирижер.
– Папочка, слышали бы мы себя. Мы чуть не деремся из-за полного бреда. Ты, правда, веришь, что какие-то черти прилетают на крылышках и исцеляют?
– Думаешь это бред?
– Конечно. Спасибо тебе за любовь. Меня правда умиляет, что ты ради меня готов верить в целебных чертей. Проблема в том, что таких не бывает.
