Джейн Кейси - Поджигатель
— Я ее лучшая подруга. Просто пришла узнать, не случилось ли с ней чего.
— Почему вы решили, что с ней могло что-то случиться?
Луиза пожала плечами.
— Она мне давно не звонила. У меня есть ключ… Раньше, когда она куда-нибудь уезжала, я кормила ее золотую рыбку.
— А сейчас уже не кормите?
— Рыбка сдохла. — Луиза уставилась на меня. — Слушайте, к чему все эти вопросы? К сожалению, я не знаю, когда Ребекка вернется, так что вам нет смысла ее ждать. Но если хотите, оставьте свою визитку, и она…
Я указала ей за плечо:
— Это гостиная? Давайте пройдем туда и сядем, Луиза.
Будучи неглупой женщиной, она наверняка поняла, что мы пришли с дурными вестями, но спокойно повела нас в гостиную и села на стул с прямой спинкой возле маленького столика у стены. Нам с Сэмом остался мягкий диван: другой мебели в комнате не было. Единственным дополнением интерьера служил телевизор с плоским экраном. Как и предсказывал Сэм, квартирка оказалась крошечной, хотя по сравнению с кроличьей клеткой вполне ничего.
На этот раз Сэм предоставил слово мне, и я как можно аккуратнее сообщила Луизе печальную новость. Ее, как и Аарона, больше потрясло, что Ребекка стала жертвой Поджигателя, чем сам факт смерти девушки, — мне показалось, это не стало для Луизы неожиданностью, и я попыталась прощупать почву:
— Вы сказали, Ребекка давно вам не звонила. Это не в ее правилах? Именно это вас насторожило?
— Конечно. Мы дружили с восемнадцати лет. Познакомились в университете, — произнесла она механическим голосом, глядя в одну точку.
Догадавшись, что у нее шок, я вскочила.
— Сейчас принесу воды.
Я прикинула, что не слишком помешаю работе выездной группы, если открою кран и возьму стакан. Главное — соблюдать осторожность. Но, отворив дверь с другой стороны гостиной и увидев крошечную кухню, я застыла как вкопанная. Стиральная машина, которую я слышала раньше, все еще крутилась, а в углу тихо гудела посудомойка. Ребекка не могла их включить, с опозданием поняла я. Улики исчезали буквально у меня на глазах, сливаясь в канализацию. Справившись с мгновенным замешательством, я метнулась обратно в гостиную.
— Луиза, это вы включили посудомоечную машину? И стиральную?
Она взглянула на меня из-под опущенных ресниц.
— Когда я пришла, в квартире был кавардак. Знаете, Ребекка не слишком заботилась о чистоте и порядке. Вот я и решила заняться уборкой. Просто по привычке. Раньше мы с Ребеккой жили вместе, и я всегда за ней прибирала.
Убравшись в квартире, Луиза уничтожила все, что могло помочь в нашем расследовании — подсказать, что делала и с кем была Ребекка Хауорт перед смертью. На моем лице было написано жестокое разочарование, и скрыть его я не могла.
Мы опять опоздали! Сегодня на редкость неудачный день.
ЛУИЗАМертва. Это слово не имеет смысла, когда речь идет о Ребекке. Невозможно поверить в то, что ее больше нет.
Я сидела на жестком стуле, чувствуя, как сиденье врезается в ягодицы, и смотрела, как высокая женщина-детектив расхаживает по тесной квартирке Ребекки, словно пытаясь выплеснуть лишнюю энергию. Второй полицейский, толстяк постарше, невозмутимо восседал на диване точно каменноликий Будда. Надо успокоиться и очень внимательно слушать, что говорит эта женщина, тогда все будет хорошо.
Они полагают, что Ребекка стала жертвой серийного убийцы, который нападает на одиноких женщин на юге Лондона. Или, во всяком случае, похоже на то, как сказала женщина-детектив. Мне было крайне неуютно под пристальным взглядом ее странно светящихся зеленых глаз. Полицейские пока не уверены, что это дело рук серийного убийцы. Они будут проверять.
— Как… вы будете это проверять? — спросила я, с трудом шевеля губами.
Проведут вскрытие и судмедэкспертизу, как только труп опознает кто-то из родственников.
Ребекка — труп?
И это не сон. Это происходит со мной наяву. Я была лучшей подругой жертвы. Ее труп нашли сегодня утром. Горящий труп. Кожа чернеет от дыма, волосы съеживаются, огонь подбирается к лицу…
Нет, не думать об этом! Не думать!
— Прослеживается почерк Поджигателя, — сообщила женщина-детектив мелодичным голосом.
Под ее глазами темные круги, тонкое лицо напряженно-сосредоточенное. Несмотря на высокий рост, она носила каблуки, и это невольно вызвало во мне уважение: не каждая женщина настолько уверена в себе.
Я отвлеклась и перестала ее слушать. А зря. Надо сосредоточиться.
— …через какое-то время после вскрытия тело отдадут родным. Вы знакомы с ее семьей?
— Да, — ответила я, — я знаю ее родителей. Она была единственным ребенком.
Мы бежали вдвоем по ночной булыжной площади мимо высоких, залитых желтым светом окон читального зала, пригибая головы от холодного ветра. От нее пахло вином. Она давилась от смеха, радуясь собственной шалости. Она сделала что-то недозволенное, сейчас уже не помню, что именно, но я не ожидала, что она на такое способна. В темноте она нащупала мою руку: «Я всегда хотела, чтобы у меня была сестра. Ты моя сестра, Луи».
— Вы сказали, Ребекка давно вам не звонила. Это не в ее правилах? Именно это вас насторожило?
— Конечно. — Я не узнавала собственный голос. — Мы дружили с восемнадцати лет. Познакомились в университете.
Эти слова не передавали всей правды о наших отношениях с Ребеккой. О том, как мы были близки. Я знала ее лицо лучше, чем свое собственное. Я могла узнать ее шаги даже с закрытыми глазами. Только благодаря Ребекке я стала такой, какая есть.
Я любила ее, как и многих других, но разница была в том, что Ребекка тоже меня любила, и я это знала.
Я доверяла ей собственную жизнь.
И вот теперь Ребекки не стало.
Женщина-детектив смотрела на меня с участием.
— Сейчас принесу вам воды.
Она открыла дверь кухни, и тут я с ужасом поняла, что мне грозят большие неприятности. Я начала лихорадочно вспоминать, что делала в квартире. Как передвигала вещи, вытирала мебель и другие поверхности… Я побывала везде, уничтожила все следы. Полиция ничего не найдет. Высокая женщина-детектив будет разочарована. Она захочет узнать, почему я так старалась. Ответ был только один, хотя вряд ли она поймет.
Я сделала это ради Ребекки. Ради моей Ребекки.
Я все и всегда делала только ради нее.
Глава 3
После уборки, проведенной Луизой, кухня уже не представляла никакого интереса для криминалистической экспертизы, и я могла спокойно приготовить всем нам по чашечке чаю (это был единственный плюс). Я нашла в холодильнике одинокий пакет молока, еще не просроченного. Стеклянные полки холодильника были практически пусты: банки с горчицей, бутылка кетчупа, перевязанная ленточкой коробка шоколадных конфет, срок годности которых истек еще в феврале (она явно лежала там, нетронутая, с предыдущего Рождества), и несколько бутылок белого вина. Одна полка холодильника была занята баночками с кремами для век, дорогими увлажняющими тониками и флакончиками с лаками для ногтей.
На кухонном столе стояла коробка с овсяными хлопьями. Я потрясла ее и поняла, что она на две трети пуста.
Итак, Ребекка утоляла голод овсянкой… или сидела на жидкой диете. Сбалансированный питательный рацион одинокой городской девушки! Луиза сказала, что ее подруга работала в рекламной компании и часто встречалась с клиентами в ресторанах. Значит, вечерами она почти не бывала дома. Какой смысл покупать продукты, зная, что они все равно пропадут? Когда я жила одна, то не слишком часто заглядывала в продовольственные магазины. Теперь же, по настоянию Яна, мы совершали еженедельные рейды по супермаркету, увертываясь от шустрых малышей и медлительных старушек с тележками, чтобы приобрести его любимый соус для пасты, выбранные им бутылки вина по спецпредложению и чересчур дорогие, чересчур идеальные и абсолютно безвкусные овощи.
«У меня больше общего с жертвой преступления, чем с собственным молодым человеком».
Отбросив эту непрошеную мысль, я заставила себя сосредоточиться на деле и продолжила осматривать кухню, открывая шкафы, полки и ящики.
Везде безупречный порядок. Бокалы и рюмки стоят на полках ровными шеренгами, как солдаты на плацу, выстроенные по размеру. В выдвижных ящиках блестят вилки-ложки и ножи, тщательно разделенные по категориям. Рядом с плитой висит чистое кухонное полотенце. Старое, видимо, в стиральной машине. И опять я не могла сказать, что здесь осталось от Ребекки, а что сделала Луиза, пока была в квартире.
Я залила кипящей водой чайные пакетики, думая о подруге Ребекки. Эта Луиза какая-то странная. Впрочем, горе действует на людей по-разному. Одета с иголочки, прическа — волосок к волоску, и это после генеральной уборки! До сих пор она сохраняла завидное самообладание, поэтому, когда я вернулась в гостиную, держа в руках поднос с кружками, молоком и сахаром, меня поразила перемена в девушке: она сидела, закрыв лицо руками, и сотрясалась от рыданий.
