Илья Деревянко - Гости из преисподней
– Хватит ныть, засранец! – услышал он знакомый голос. – Встань и представься как положено.
Майор с трудом поднялся на четвереньки, а язык его совершенно против воли владельца отрапортовал:
– Майор юстиции Кожинов Евгений Дмитриевич, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения, по должности – начальник следственной части Н-ского отделения милиции, а по внутренней сущности – взяточник, карьерист, подлец, убийца, садист и патологический трус, в придачу трахнутый в задницу господином Бегемотом посредством паяльника.
– Молодец, – усмехнулся голос. – Хорошо излагаешь. Кратко, но содержательно и, главное, правдиво! Хвалю!
Евгений Дмитриевич снизу вверх поглядел на говорившего. Перед ним стоял «отец» в привычном Кожинову обличье, то есть с распухшей от многолетнего пьянства физиономией и бутылкой дешевого портвейна под мышкой.
– Папа! – обрадовался майор. – Где ты пропадал?!
– В манде на верхней полке! – огрызнулся «предок». – Да и не отец я тебе вовсе. Твой настоящий папаша безвылазно в аду жарится, выражаясь по-вашему, «без права переписки», а мое имя... впрочем, не твое собачье дело. Можешь называть меня просто хозяин!
Черты «отца» заколебались, расплылись, видоизменились... Охваченный мистическим ужасом, майор увидел отвратительную карикатуру на человека с черным, гротескно-кривым лицом, рубиновыми глазами, узкими кошачьими зрачками и длинными мохнатыми лапами, с одиннадцатью когтистыми пальцами на каждой.
– Чего вылупился, смертный?! – резко спросил демон. – Али не нравлюсь?! Хотя это мне до лампочки! Тебе, душонка гнилая, волей-неволей придется общаться со мной во веки веков. Ха-ха-ха-ха-ха!
Оглушенный раскатами бесовского хохота Кожинов придушенно вскрикнул, снова упал на асфальт и потерял сознание... Когда он очнулся, рядом никого не было. «Может, померещилось?! – с надеждой подумал майор. – Обычные галлюцинации?! Однако, как бы там ни было, трупы действительно могли обнаружить. Превосходный подарок пидору Бахусову. Теперь у него имеются законные основания взять меня под стражу. Арестуют, запрут в ИВС, вышибут признание в убийствах жены, ребенка, Сухотина, Эльвиры, оперов-подельников и Косарева-младшего. Могут докопаться до подлинной причины взрыва в доме Литвиненко. Там тоже уйма погибших! Расколют, твари поганые. Спецобработки мне не выдержать! Все! Пропал!» Из глаз начальника следственной части потоком хлынули мутные слезы. Долго бился он в истерике, рвал на груди рубаху, до крови кусал губы... Лишь под утро Кожинов более-менее пришел в себя. В мозгу прочно засела одна-единственная идея: «Немедля бежать! Желательно в бывшие «братские», а ныне самостийные республики ближнего зарубежья. Допустим, в Среднюю Азию. Там вряд ли найдут!» Он встал, отряхнулся и поднял руку, намереваясь поймать таксиста-частника, но сегодня ему определенно не везло. Машин проезжало мало, и ни одна не соизволила остановиться. Тогда вконец отчаявшийся Кожинов вышел на середину проезжей части и широко растопырил руки. На сей раз долго ждать не пришлось. Взвизгнули тормоза. Из подержанного джипа вылез разгневанный водитель с монтировкой в руках.
– Калаган расшибу, фраер гребаный! – заорал он.
– Фильтруй базар, Витя! – угрожающим тоном предупредил майор. В водителе джипа он узнал своего давнего стукача Болдоху...
* * *Виктор Усиков не слишком обрадовался встрече с милицейским покровителем. Когда же Болдоха услышал о страстном желании Кожинова «залечь на дно», то окончательно расстроился. Он подозревал – майор накосорезил круто, так круто, что связываться с ним чревато большими неприятностями. Поэтому первым побуждением Усикова было послать Кожинова куда подальше под благовидным предлогом, однако начальник следственной части упредил намерения стукача.
– Ты, хмырь болотный, намертво со мною повязан! – вперился он в Болдоху мутным взглядом взбесившегося пса. – Кстати, не только регулярным закладыванием корешей! Если меня заметут, непременно расколят и насчет взрыва в доме Литвиненко. Как ни крути – ты соучастник террористического акта, в результате которого погибло девять человек, в том числе три сотрудника милиции и двое маленьких детей. Плюс раненые, огромный материальный ущерб... Высшак![24] Однозначно! Правда, исполнение смертных приговоров заморозили на неопределенный срок (хоть суды и продолжают их выносить), но тебе по-любому пи...ц! Скольких «братков» ты сдал?! А?! Сам, поди, не помнишь?! Учти! Я об этом молчать не стану! Сперва сокамерники тебя отпидарасят, потом удавят. – Евгений Дмитриевич пакостно ухмыльнулся. Усиков побелел от страха и ненависти. «Поганый мусор! Загнал в угол, змей подколодный! Как ни кинь – везде клин! У-у-у! Блядина!»
– Не молчи, фуфло, – сипло посоветовал Кожинов. – У тебя же, знаю, имеется за городом укромное местечко!
Болдоха наконец принял решение.
– Хорошо, – как можно спокойнее сказал он. – Поехали, Евгений Дмитриевич!
* * *«Укромное местечко» – приземистый, внешне неказистый, но добротный деревенский дом располагался в тридцати пяти километрах от кольцевой дороги. В нем постоянно проживала Болдохина маруха[25] Люська с интригующим прозвищем – Бездонная Дырка.
– Витюша! – сонно улыбнулась Люська, отворяя дверь. – Сколько лет, сколько зим! А это кто? – равнодушно кивнула она в сторону Кожинова.
– Друг! – лаконично ответил Усиков. – Готовь водку, закуску... Пошевеливайся, корова!
Вместе с майором они зашли в дом. Обстановка внутри была отнюдь не бедная, однако Бездонная Дырка явно не отличалась чистоплотностью: давно не мытые окна, запыленная мебель, грязный пол, отвратный запах редко стираемого нижнего белья хозяйки... Измотанный пережитыми злоключениями начальник следственной части обессиленно плюхнулся на стул. Глаза слипались, голова гудела, тело ломило. Есть ему совершенно не хотелось, но вот выпить! Выпить – другое дело! Нужно снять стресс, расслабиться, отвлечься от мыслей о нависшей над головой смертельной опасности... Между тем Люська сноровисто накрывала на стол: притащила четыре бутылки водки, маринованные помидоры, соленые огурцы, хлеб, нарезанную ломтиками копченую колбасу.
– Ну, вздрогнули, – фальшиво улыбнулся Болдоха, наполняя стаканы. – За нас с вами и за х... с ними!
Майор машинально опорожнил стакан. Усиков сразу же налил по новой.
– Зальем тоску-печаль, – хихикнул он. – Не стесняйтесь, Евгений Дмитриевич! Налегайте!
– Стесняться?! Тебя, что ли?! – надменно усмехнулся быстро пьянеющий Кожинов. – Ты, козел, у меня во где! – Беглый служитель закона сунул под нос Болдохе красный волосатый кулак и глумливо расхохотался. Глаза Усикова зловеще сузились, но губы продолжали улыбаться.
– Конечно, конечно! – подобострастно поддакнул он. – Без вас я никуда! Вы мой отец и благодетель! – Тут стукач незаметно подбросил в стакан майора три таблетки клофелина и, пока они полностью не растворились, отвлекал внимание начальника следственной части клятвенными заверениями в безграничной преданности.
– Ваше здоровье! – убедившись, что все в ажуре, провозгласил тост Болдоха. Евгений Дмитриевич выпил, позеленел и отключился, уткнувшись лицом в липкую клеенку.
– Готов клиент! Спекся! – радостно констатировал Усиков и, выждав некоторое время, прижал большие пальцы рук к сонным артериям Кожинова. К его величайшему сожалению, пульс прощупывался[26].
– Живучий бугай! – разочарованно пробормотал он. – Не желает подыхать! Придется подсобить!
– Ты собираешься его замочить? – полувопросительно-полуутвердительно сказала Бездонная Дырка.
– А чем ты недовольна? – поинтересовался Болдоха.
– В моем доме! Подставляешь ты меня, Витя!
– Закрой хлебало, шваль! – Усиков с силой хлестнул маруху по щеке. – Другого выхода нет! Этот жирный индюк и сам утонет, и меня за собой утянет! А за подставу не беспокойся! Никто не знает, что он сюда приезжал! Брошу труп в болото! Ни одна собака не сыщет! Все будет тип-топ! Подсоби лучше!
Вдвоем они уложили грузное бесчувственное тело на пол.
– Держи ноги! – приказал Люське Болдоха, встал майору коленями на грудь и обеими руками вцепился в горло...
* * *Когда земная оболочка Кожинова перестала функционировать, грешная душа стремительно понеслась в черную зловонную пропасть. На дне бывшего начальника следственной части с нетерпением поджидал тот самый демон, который ранее прикидывался его отцом. Красные глаза победно светились, сладострастно шевелились когтистые пальцы.
– Финита ля комедия! – гнусаво изрек нечистый дух. – Приполз-таки червь! Я тут на славу потрудился, подготовил для тебя массу развлечений! Ну-с, приступим!
Майор заорал дурным голосом, но деваться ему было уже некуда. Наступила преисполненная неописуемых страданий вечность...
