Михаил Логинов - Битва за Кремль
Эстетически заведение ориентировалось на определенную фривольность, чего только стоил лозунг на стене «И пиется, и курится, и Ибица» (Таня сразу поняла, что во всех словах типовое ударение). Но контингент действительно молодой и не выглядит уж совсем отморожено. То ли потому, что, как и во вчерашнем ресторане, пил, закусывая, то ли к порядку его приучила парочка секьюрити, время от времени патрулировавших зал.
Почти допив коктейль, оказавшийся смесью крепчайшего кофе с водкой и какими-то экзотными приправами, Таня подозвала одного из охранников.
— Проблема? — спросил он.
— Ну да, — жеманно замялась Таня. — Понимаете, мое, то есть что курится, — показала на стенку и подмигнула, вымогая понимание, — закончилось. А как можно у вас достать чего-нибудь веселенького? Даже не покурить — настрой не тот. Чего-то концентрированного, чтобы на вечер закинуться. Есть у вас такой сервис?
Охранник секунду глядел недоуменно, потом понял. Кивнул: сейчас. И ушел.
Таня ожидала классического продолжения. Спустя три минуты к ней подсядет промежуточный парнишка и выяснит, насколько серьезны запросы клиентки и нет ли засады — от конкурентов или закапризничавшей госкомдури. Потом пригласит покупательницу в какое-нибудь укромное местечко, или подсядет торговец, и гешефт совершится за коктейлем.
Вместо этого пришел другой секьюр, повзрослее годами, с явным умением носить форму. С ним же подошла официантка, поставила на стол блюдце с листиком-счетом и удалилась.
— Пожалуйста, расплатитесь и покиньте заведение, — сказал несомненный начальник охраны, и Таня поняла, что ее собираются изгнать по той же схеме, как и вчерашнего Коляна.
— А в чем дело? — спросила она, не столько от коктейльного веселья, сколько из профессионального интереса.
— В том, что, если вы не хотите выйти, вам придется пройти.
— Куда, зачем? — спросила Таня, прикидывая, есть ли у нее сумма без сдачи.
Охранник сел рядом и сказал тихо, но напряженно и невежливо:
— Солнышко мое столичное («Догадался, зараза»), мы обязаны сообщать милиции обо всех противоправных происшествиях на территории охраняемого заведения. Охота поспорить с ментами — пожалуйста. Три минуты — и вызываю патруль!
«Забавно было бы третий раз за сутки встретиться с Андреичем», — подумала Татьяна, вздохнула, положила на блюдце две сотенные бумажки и направилась к дверям.
* * *«Полярный эфиоп» оказался крепким, долгоиграющим коктейлем, зовущим на подвиги. Очень даже кстати — именно подвиги Тане и предстояли.
Оставался еще один поступок, очень киношный, очень детективный, но при этом — необходимый. Основную часть она сделала — написала письмо, еще в «Ибице», до разговора с охранником. Написала, но не отослала — велик соблазн прочесть письмо, даже если его и не просили читать. Поэтому сохранила как черновик, в своем ящике.
Оставалось последнее и самое трудное: найти человека, с которым можно поделиться паролем своего ящика.
Кстати ли, некстати вспомнила старинную поэму про князя, узнавшего волшебное средство, как спастись от неизлечимой болезни: пусть тебя разрубят, окунут в волшебное варево, соберут, как «лего», и будешь вдвое живей и краше. Вот только проблема: как среди царедворцев найти такого верного друга, чтобы выполнил и первую часть, и вторую, не прельстившись на временно бесхозную корону со всеми сопутствующими преференциями. Поэма, кстати, осталась недописанной: героя автор жалел, но и психологическую достоверность хотел соблюсти.
Таня думала минуты три. Холодный ночной ветерок помог сделать выбор. Она достала мобилу.
— Танюха, привет! — раздался в наушнике голос Паши, друга по первой редакции, из тех, кому звонишь два-три раза в год, зато именно в такие минуты: не сдаст, не кинет. — Хочешь приехать?
— Нет, я не в Питере, я городе Зимовце. Слушай внимательно. Мой редакционный адрес помнишь? Хорошо. Если я не позвоню до десяти утра завтрашнего дня, войди в мой ящик. Да, разрешаю. Пароль: месяц моего рождения по-английски и год рождения, цифрами, Яндекс. Не позвоню — входишь в мой ящик, идешь в черновики, находишь там самое последнее письмо, посылаешь на редакционный адрес. Понял?
— Понял, — спокойно ответил Пашка.
— Как буду в Питере, первым вечером к тебе, — то ли пообещала, то ли соврала Таня, прощаясь. Зная, что Пашка не будет спрашивать: что там, оно тебе надо и т. д. Главное же — раньше десяти утра в ящик не залезет.
Эта просьба вроде бы ни к чему ее не обязывала. А сработала — мосты сожжены. Значит, вперед.
Она совершила очередное путешествие по ночному Зимовцу — на этот раз пешей. Похвалила себя: второй день в городке, не таком, кстати, и маленьком, шестьдесят тысяч, и уже ориентируюсь. Добрела до магистральной улицы, а там до поворота на Консервный комбинат. Огни городских многоэтажек остались в стороне. Было по-мартовски звездно и холодно. «Постою полчаса, совсем замерзну и двинусь в гостиницу», — решила Таня.
Но эта ночь благоприятствовала авантюрам. Вдали показались фары. Явно фургон и собирается поворачивать.
В старшем подростковом возрасте Таня накатала автостопом минимум восемь тысяч километров — как только не убили, не оттрахали дуру? Навыки, пусть и старые, бесследно не проходят. Таня встала на край асфальта и сделала на лице такое выражение, что не остановиться смог бы лишь эгоистический педераст.
Нет, конечно, ничего коммерчески завлекательного в этой позе, типа «лучший отсос на трассе», не было. Таня, мгновенно отбросив имидж женской самостоятельности, взывала к другим чувствам: она превращала шофера в рыцаря, увидевшего одинокую девушку на лесной тропе. И понимавшего: не остановится, не посадит в седло — смерть несчастной в лапах лесных монстров будет на его совести. Конечно, в этом своя опасность: по дорогам катается немало любителей принцесс и Золушек. Но если уж очень надо застопорить едущий транспорт…
Методика сработала, фургон остановился.
— Извините, пожалуйста, вы едете на комбинат? — спросила она, едва белобрысый парень, к счастью сидевший в кабине один, раскрыл дверцу.
— Да, — удивленно сказал тот.
— Как мне повезло! — Таня чуть не рассмеялась от счастья. — Я работаю в ночной смене. Подбросьте, пожалуйста.
Шофер благожелательно кивнул.
«Вообще-то, если мое подозрение верное, он должен быть не один. А также иметь однозначный приказ — никаких попутчиков, — думала Таня, забираясь в теплую кабину. — Хотя… Может, и сам не знает, какой груз везет. Разыгрывать втемную исполнителей — надежный метод: и дешево, и безопасно».
Разговорить шофера как следует не успела — короткая дистанция. Все, что узнала: ему надо днем вернуться в Ярославль, поэтому и не поспишь толком. Спросил, где найти в городе нормальное кафе, чтобы выпить крепкого кофе и перекусить без трассовой изжоги. Таня вспомнила круглосуточное кафе «Лукошко» и, к своему удивлению, даже смогла назвать улицу — запомнила.
Ворота комбината открылись без гудков, и фургон въехал, не задерживаясь на вахте.
Похоже, охранник в кабину не заглянул. Или заглянул, но ее не увидел. Или увидел, но не подал вида.
Фургон подъехал к погрузочному спуску.
— Спасибо. — Таня открыла дверцу, прыгнула в темноту, подальше от освещенного места.
Под ногами приветливо хрустнул ледок, замерзшей дневной лужи. Неожиданный звук, напомнивший о том, что она незваный гость. Которому шуметь никак не полагается.
Ее появление не вызвало тревоги: то ли девицы иногда выпрыгивали из кабин приехавших фургонов, то ли просто не заметили. В любом случае Таня поспешила отойти подальше от освещенного места.
Фургон загрузили быстро — гремящими металлическими бочонками. Щелчок закрытой дверцы, фырканье мотора, и единственный знакомый Тани покинул комбинат. Она поняла, что осталась одна среди людей, относительно которых у нее были самые серьезные подозрения.
«Детка, зачем эвфемизмы? — сказала она себе. — Нельзя частично делать наркотики. Или тут вполне законно варят кабачковую икру, или нарушают очень серьезные статьи УК».
Теоретически мог быть и какой-нибудь промежуточный вариант: некая тайная фабрика, на которой сотни таджико-китайских рабов за миску баланды строчат лучшие европейские бренды для московских бутиков. Вообще-то, раскопать такое производство не безопасней, чем наркофабрику. Убьют и покрошат в суповой чан для рабочей силы, а те только ложки оближут.
Несмотря на темноту, она скоро поняла: не все здания, а их тут несколько, приспособлены для работы. К примеру, одно, к которому она подошла, явно ремонтировалась — внутри горела голая стеклянная лампочка. Судя по тишине, объект пустовал. Татьяна вошла внутрь. Была надежда — вдруг рабочая бригада заходит не со двора, а из соседнего, производственного здания?
