Никита Максимов - Черника в масле
Он улыбнулся.
– Представляете? Если бы ни этот кусочек металла, мы бы с вами никогда не встретились.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
Долго и без улыбки.
– Клаус, я готова выкупить у вас эту зажигалку, сделать для неё специальную шкатулку и хранить, как самое большое сокровище в своей жизни. – Она запнулась на полсекунды, но потом всё же решилась и произнесла: – Я просто не представляю, что было бы со мной, если бы вы не оказались рядом в нашем самолёте.
Майер поблагодарил бога за ночь и свет костра, потому что явственно ощутил, что краснеет. Он сделал неловкое движение, чтобы погладить её по плечу, но она поймала его ладонь, сжала в своей руке и больше не отпускала.
Вернулся Смирнов. В руках он держал небольшую бутылочку из тёмного стекла.
– Пастор, дайте-ка мне ваш раритет.
Взял протянутую зажигалку, открыл, ловко стянул латунный кожух. Открутил крышку пузырька, под которой обнаружилась заострённая коническая насадка. В воздухе резко запахло очищенным бензином. Андрей налил внутрь немного, снова обрал конструкцию, покрутил зажигалку в руке из стороны в сторону.
Пояснил:
– Сейчас. Фитиль пропитается.
Снова откинул крышку и крутанул колесо. На верхушке зажигалки вспыхнуло пламя.
– Ну вот, – он удовлетворённо кивнул, захлопнул крышку и протянул её Клаусу. – Теперь это не только память о друге, но и полезная вещь. Мне всегда казалось, что вещи должны служить человеку, а память нужно хранить не в коробке, а вот здесь.
Андрей похлопал себя по левой стороне груди.
Майер принял зажигалку, кивнул головой.
– Спасибо.
Поводил ей перед носом.
Пахло бензином и недавним пламенем. Смирнов меж тем уселся и спросил:
– Пастор, я кое-чего не понял. Раз эта зажигалка – семейная реликвия, то почему ваш друг оставил ей вам?
Тот грустно улыбнулся в ответ.
– У него остались только дочери. Три девочки. И он говорил мне, что не хочет, чтобы кто-то из его потомков чувствовал себя обязанным брать в руки оружие, каким бы ни был повод. Даже если это семейная традиция. Поэтому решил отдать её мне. Честное слово, я понятия не имел, что он так сделает. Для меня это всё оказалось полным сюрпризом.
– Ну а вы?
– Что я?
– Вы же не собираетесь передавать эту вещь по наследству, накладывать на кого-то обязательства?
Он рассмеялся.
– Сохрани меня Господь от этого. Я уже говорил, что убеждён в том, что мир можно изменить, только работая с живыми людьми. Да и наследников у меня нет.
– Почему? Разве вам запрещено иметь детей?
– Вовсе нет. Просто пока я не успел заняться этим как следует. Сначала надо бы жениться.
Смирнов рассмеялся.
– Вот как? Вы даже не женаты до сих пор?
Клаус покачал головой, и на мгновение ему показалось, что Коби сжала его руку чуть сильнее прежнего.
– Увы. Всё не было времени и подходящей кандидатуры. Не так легко найти женщину, которая согласится терпеть все мои недостатки. А вы, Андрей? Вы женаты?
Смирнов с улыбкой покачал головой.
– Нет. Раньше – был. Дважды. И оба раза это оказалась дурацкой идеей.
Он махнул рукой.
– Давайте не будем о грустном. Расскажите мне лучше, что вы собираетесь делать, когда всё это закончится?
Они сидели и разговаривали до тех пор, пока темень между деревьями не начала отступать, освобождая место предрассветным сумеркам.
Глава 37
Старший лейтенант ДПС Иван Пономарёв уже не знал, как ещё можно убить время. Их подняли по тревоге, сорвали всех, кто не был в отпуске или на больничном, выпнули дежурить на трассу ни свет ни заря, запретили трясти проезжающих, запретили покидать точку – это ж как понимать? Самое главное, что командир батальона, проводивший инструктаж, ничего не смог объяснить, как следует. Сказал только, что поступил приказ из Москвы – с самого «верха» – по которому нужно было взять под усиленное наблюдение все основные дороги. Вроде бы это имело отношение к каким-то военным делам, а каким именно – неизвестно. Всё, что было сказано: стоять на местах, никого не трогать, наблюдать. И сообщать в случае появления подозрительного транспорта, особенно если он будет двигаться колонной.
Улышав установку, экипажи патрульных машин, собранные в актовом зале, глухо разворчались. Все и так были порядком раздражены нарушением графика, потерянными отгулами, выходными, порушенными планами, а тут ещё и задача выглядела весьма и весьма мутной. Каким образом планировалось брать под наблюдение дороги, какими, так вашу мать, силами?! Хоть им сказали, что на посты отправят почти все патрульные машины из Петрозаводска и всё, что удасться наскрести по линии местной полиции в издыхающих городках вдоль федеральной трассы «Кола», но они же не дураки! Уж им-то отлично известно, что всех наличных сил едва хватит, чтобы редкой цепочкой выстроиться вдоль той самой «Колы», раз уж Москва требует контролировать её от Медвежьегорска аж до самой Кеми на берегу Белого моря. А это, между прочим, отрезок в добрых три сотни километров! И даже если они будут сторожить только здесь, всё равно найдутся места, где между постами не будет прямой видимости, а значит, там сможет пройти не только колонна подозрительного транспорта, но и целый передвижной цирк со слонами и верблюдами.
На брюзжание комбат огрызнулся, что он и сам не дурак, всё понимает. Поэтому все силы пойдут именно на федеральную трассу. За всеми прочими дорогами попытается присмотреть патрульный вертолёт, если, конечно, сможет взлететь. Посты же по дороге расставят так, чтобы видеть все боковые выезды на неё. Какой смысл караулить кусок, к которому не примыкает ничего, кроме болота или непроходимой тайги? Откуда там взяться этой колонне?
Заметно было, что комбат перед этим не спал ночь и зол не меньше, чем его подчинённые.
В итоге им раздали координаты мест, где надлежало встать на дежурство, велели запастись термосами с чаем и кофе, сухими пайками и отправляться на задание. Таким образом, уже в шесть часов утра их патрульная машина оказалась на своём месте – бугре возле безымянного выезда с неизвестной грунтовки, ведущей неведомо откуда.
По обе стороны от бугра дорога спускалась в две неглубокие долины, после чего терялась за поворотами, так что они могли просматривать её в общей сложности километров на десять. Может быть – на пятнадцать. Ни одной из соседних патрульных машин в прямой видимости от них не было.
Поначалу они развлекались тем, что травили анекдоты по рации и материли начальство в Москве, которое от скуки затеяло непонятные учения. Однако вскоре выяснилось, что в диспетчерской дежурит сам комбат, потому что в динамиках раздался его голос, в красочных выражениях велевший всем заткнуться и заняться делом, а с особо языкастыми пообещавший потолковать лично после того, как вся эта бодяга закончится.
Разговоры стихли, и вместо них салон патрульного автомобиля стала заполнять унылая скука. Напарник Пономарёва, Роб Авакян, не очень годился в собеседники. Хоть жил он в России давно и говорил без малейшего акцента, но всё равно выделялся среди коллег, а Пономарёв недолюбливал тех, кто отличается. Неважно чем – интересами, взглядами на жизнь или формой носа.
Со времён срочной службы в армии, которая часто оказывает системообразующее влияние на неокрепшие умы, он вынес ряд убеждений. По одному из них доверия заслуживал только определённый тип мужчин. Во-первых, русский, хотя под это определение попадалии чуваши и мордва, да и все прочие, не сильно отличающиеся от славянской породы. Хохлы и татары годились тоже, главное, чтобы это были свои, правильные хохлы и татары, а не какие-то там самостийные бандеровцы или ушибленные на всю голову фундаменталисты. Во-вторых, нормальный мужик должен иметь правильный круг интересов – футбол, пиво, рыбалка или охота, машина и баня. Последняя не имела смысла без выпивки и девок. В-третьих, доверия заслуживал только тот мужик, который понимает, что жизнь одна, как потопаешь – так и полопаешь, и не станет вставлять тебе палки в колёса, когда ты пытаешься срубить немножко деньжат на все вышеперечисленные вещи, которыми должен увлекаться нормальный, уважаемый и предсказуемый мужчина.
Не сказать, чтобы Роберт Авакян, которого все для краткости звали Робом, так уж выделялся на общем фоне. И деньги любил, как все, и выпить никогда не отказывался, да и всё остальное его поведение укладывалось в пределы нормы. Вот только цветом волос и носом не вышел, отчего Иван Пономарёв никак не мог перейти в общении с ним на непринуждённый приятельский уровень.
Всё это, впрочем, не мешало им изредка обмениваться короткими фразами по поводу текущего задания или делиться догадками, из-за чего весь переполох. Сначала дежурно предположили, что где-то сбежали зэки, но тут же сами отказались от этой идеи. Беглые жулики – дело обычное, почти рутина. Вряд ли кто-то станет здесь темнить. Прислали бы чёткую ориентировку с описанием, фотографиями. Потому стали перебирать другие варианты и постепенно пришли к предположению, что всё дело в обычном разгильдяйстве военных. Похоже, что те опять армейским способом лишились чего-то ценного и теперь пытаются эту пропажу отыскать. А масштаб суеты говорил о том, что на этот раз у вояк случайно свистнули что-то секретное.
