Константин Образцов - Молот ведьм
— Ты что творишь! — заорала Прима, но джип еще раз зло засигналил и умчался, растворившись во тьме и огнях ночного проспекта. Красный «Ауди» остался стоять с лопнувшим и вбитым вовнутрь правым передним колесом, сломанной радиаторной решеткой и помятым капотом.
Двое прохожих покосились на разбитый автомобиль и пошли восвояси, прибавив шагу. По проспекту, как ни в чем ни бывало, проносились машины. Над передней панелью взвилось и растаяло облачко дыма от газогенератора. Виктория тупо смотрела на белый пластик сдувающейся подушки с нерукотворным наброском ее портрета: красные полоски помады, смазанные кровавые капли из разбитого носа и даже легкие штрихи туши с ресниц. На табло электронных часов светились цифры: 00.03.
— Вот сука, — прошипела Прима. — Сука! Сука!
Она открыла сумку, достала ручку и быстро записала на салфетке три цифры и буквы — номер черного джипа был простым и красивым, словно специально для тех, кто захочет его быстро запомнить. Прима вытащила еще одну салфетку, прижала к носу, запрокинула голову. Попыталась представить, что сейчас происходит в подвале Виллы Боргезе: эти курицы сидят уже там, одетые в плащи и маски, и ждут; наверняка, беспокоятся — госпожа Прима не опаздывала еще ни разу. Что будет дальше? Есть два варианта: первый — так и будут сидеть, как приколоченные, пока она не появится. Второй: Альтера будет проводить шабаш без нее. Маловероятно, но возможно, и в данном случае Прима не будет против. Лучше уж так, чем вовсе пропустить ночь Белтайна. О том, что сестры посидят просто так и уйдут, и речи не может идти. Виктория вынула телефон и на всякий случай набрала номер Валерии: «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Разумеется, в подвале нет сигнала сотовой связи. Прима убрала салфетки, пошмыгала носом, и снова взяла телефон. Она и так уже опоздала и лишние десять минут погоды не сделают, тем более, что тут по прямой до Виллы Боргезе минут семь, может, десять, не больше. Она бросит машину, поймает такси, а пока нужно сделать одно важное дело. Потому что есть вещи, которые не прощаются.
Виктория зашла в интернет, ввела в поиск номер сбросившего ее с дороги Х6, и через минуту нашла информацию о владельце на форуме, посвященном автомобильному хамству. Судя по количеству сообщений, сегодняшний подвиг был далеко не первым в списке впечатляющих достижений хозяина черного джипа. Еще минут через пять она нашла и его страницу в Социальной сети: небритая круглая рожа красовалась на фоне зеленой лужайки и большого загородного дома. Виктория извлекла булавку с цветочной головкой, сосредоточилась, нацелила острие в экран своего телефона и вложила в слова заклинания всю силу накопившейся за вечер злости.
* * *Ожидание из томительного сделалось тревожным. Тишина сгустилась и давила, как низкий каменный потолок. Трещали свечи, гудело пламя в железной бочке, слышно было, как клокочет в баке вода. Сладковатый химический запах усилился. Шесть женщин в черных плащах, наброшенных на голое тело, и нелепых масках сидели в полумраке подвала старого дома и молчали, глядя перед собой. Время шло.
Надежда Петровна нетерпеливо заерзала и первой подала голос.
— Чего-то долго уже, — сказала она. — Пора бы.
— Видимо, что-то случилось, — натянуто отозвалась Проксима. — Наверняка. Прима никогда не опаздывает.
— Мама, давай уйдем, а? — заныла Инфанта.
— Сиди пока, я посмотрю, который час, — Проксима встала и направилась к сумке.
Все молча ждали.
Валерия лихорадочно соображала, что делать. Виктория действительно никогда не опаздывала, но если бы даже и имела такую привычку, то уж точно не опоздала бы сегодня: Вальпургиева ночь, Белтайн, прием в ковен Алины… Да, что-то случилось, и очень серьезное, но, черт побери, что?
— Уже почти четверть первого, — громко сказала Проксима. — Что будем делать?
Ангел, поняла Валерия. Да, это он, снова взял на себя все самое трудное, оставив ей лишь довести до конца их теперь общее дело: уничтожить те жалкие остатки ковена, что собрались сегодня, и разрушить их мерзкое капище.
— Я считаю, что нужно уйти, — плаксиво заговорила Инфанта. — Пятнадцать минут подождали и хватит, даже учителя столько не ждут…
Валерия встала.
— Никто никуда не пойдет, — твердо сказала она. — Шабаш проводить буду я.
Так, теперь закрыть обе двери. Изо всех сил стараясь не торопиться, Валерия подошла к задней двери в стене, достала связку ключей и выбрала нужный. Дважды клацнул замок. В тишине этот звук отозвался зловеще.
— Нет, знаешь, что, при всем к тебе, конечно, уважении, но ты никогда не была Госпожой Шабаша, — нервно заговорила Проксима. — С какой стати ты будешь его проводить? Сюзанна, детка, собирайся, мы уходим.
Инфанта вскочила с подушки и быстрым шагом направилась к матери, даже не заметив, что та от волнения назвала ее настоящим именем. Проксима дрожащими руками уже сорвала плащ и маску — еще одно вопиющее нарушение заведенного порядка.
«Паника, — поняла Валерия. — Наверное, чувствуют что-то». Она покосилась на Инфанту и Проксиму, торопливо переодевающихся в темном углу, и осторожно направилась к главной двери. Запереть замок, взять свечу, поджечь драпировку, и…молиться, наверное?
— А я вот тоже считаю, что надо все самим проводить, — неожиданно подала голос Надежда Петровна. — Госпожа Альтера человек между нас не последний, справится, да, госпожа Альтера?
Валерия кивнула. До двери оставалось десять нешироких шагов.
— Да ты кто такая вообще? — Проксима сорвалась на крик. — Тебя кто сюда звал?!
Петровна подскочила с подушки и сдернула маску. Одутловатая физиономия искривилась в злобной гримасе.
— Я кто?! А ты сама кто?! Я этому дому хозяйка, вот я кто! Меня, между прочим, сегодня в ковен принимать будут! Давай-ка, сажай свою тощую задницу на подушку, нечего нам праздник портить!
— Мама, я домой хочу!
— Помолчи! — рявкнула Проксима на дочь и, воззрившись на комендантшу, расхохоталась язвительным смехом. — Тебя?! В ковен?! Да кто тебя примет?!
— Госпожа Альтера, вот кто! А ты думала, зачем здесь все это? Люди мои сутками работали, рук не покладали: портьеры пропитывали, чтобы пахло, вот, баллоны газовые для горелок расставили по углам…
— Газовые баллоны? Да что за бред?! — фыркнула Проксима и в ужасе осеклась.
Ключ провернулся со скрежетом в железном замке, запирая дверь на два оборота. Глаза Надежды Петровны, которыми она секунду назад с ненавистью сверлила Проксиму, округлились от внезапного понимания. Она охнула и обернулась.
Валерия стояла спиной к двери, сжимая в руке связку ключей и куколку в белом платье. Ближайшая к ней свеча горела метрах в двух — трех. Она сделала шаг, но в этот момент Надежда Петровна заголосила и кинулась на нее, протягивая руку к ключам. Валерия отшатнулась, комендантша споткнулась о складку ковра и упала навзничь, но к дверям уже неслась Проксима; по тощей спине хлестали белые лямки расстегнутого бюстгальтера, выпученные глаза смотрели куда-то за спину Альтеры, будто не видели ни ее, ни двери, а только спасительный выход.
— Стоять! — крикнула Валерия, вскинув руку с куколкой, но было поздно.
Проксима, как нападающий в регби, с разбега врезалась в нее всем худосочным телом и Валерия гулко ударилась спиной о железо двери. Скрюченные, будто когти, пальцы, вцепились Валерии в плащ, сдернули маску, полезли в глаза, потянулись к ключам. Истерически завизжала Инфанта и кинулась на помощь матери. Изрыгая проклятия, на ноги вскочила Петровна и схватила кинжал с алтаря.
— Карина! Поджигай! — отчаянно закричала Валерия, отбиваясь от рук Проксимы и Инфанты, рвущих волосы, кожу и черную тонкую ткань. — Поджигай!!!
Карина молча вскочила. Петровна крутанулась на пятках, сделала выпад кинжалом, но Карина, легко увернувшись, нагнулась и протянула руку к свече.
Грохнул выстрел. Стальная пуля в резиновой оболочке пробила черную драпировку и застряла в фанерной обшивке.
— Успокоились все, — громко сказала Алина. — И сели обратно.
* * *Под красным сигналом на светофоре засветился желтый, и таксист, торопясь, недовольно просигналил мужчине, который спустился с моста и теперь медленно шел по переходу через Песочную набережную. Тот даже не обернулся и не прибавил шагу: он сильно прихрамывал на левую ногу, и в свете фар было видно, что поношенная одежда на пешеходе сильно измята, как будто уже много ночей он спал, не раздеваясь. Несмотря на теплую погоду, на голове у него была натянута черная вязаная шапка.
— Бродяга, мать его, — ругнулся таксист и пронесся мимо мужчины, загудев еще раз для острастки.
Мужчина перешагнул поребрик и на секунду остановился. Молчаливое здание пустого старого дома возвышалось в стороне от проспекта, как черная туча на фоне темно-синего ночного неба. Шаги заскрипели по влажному гравию пешеходной дорожки. Человек медленно прошел вдоль фасада, осмотрел заколоченную дверь главного входа, развернулся и направился за угол. В правой стене была еще одна дверь, похоже, запертая изнутри. Он толкнул ее, постоял, огляделся, и похромал дальше, свернув в темный двор. Тишина и тьма разом сгустились вокруг, поглотив звуки улиц и отблески фонарей. Человек окинул взглядом ряды темных, частично выбитых окон, вошел в арку и дернул ручку двери черного хода. Прислушался. В неподвижной тиши из-за двери едва слышно доносилось чье-то простуженное дыхание. Мужчина кивнул и начал стучать, все сильнее и сильнее, так что дверь затряслась, задрожала, а потом приоткрылась.
