Джон Гришэм - Время прощать
— Расскажите о Сете Хаббарде, — попросил Джейк.
Гарри Рекс рассмеялся, отчего частички еды взлетели над его замусоренным столом.
— Никогда не встречал большего му…ка. А почему вы меня о нем спрашиваете?
— Оззи сказал, вы вели один из его бракоразводных процессов.
— Вел. Второй. Лет, наверное, десять назад. Примерно в то время, когда вы объявились в городе и стали называть себя адвокатом. А почему вы заинтересовались Сетом?
— Потому что, прежде чем наложить на себя руки, он написал мне письмо и присовокупил к нему двухстраничное завещание. То и другое пришло по почте сегодня утром.
Гарри Рекс глотнул пива, прищурился и немного подумал, прежде чем спросить:
— Вы когда-нибудь с ним встречались?
— Никогда.
— Ваше счастье. Ничего не потеряли.
— Не говорите так о моем клиенте.
— И что там у него в завещании?
— До похорон не имею права ничего говорить и не могу начать процедуру утверждения.
— Кому все достанется?
— Не могу пока разглашать эти сведения. Сообщу в среду.
— Двухстраничное завещание, написанное собственноручное за день до самоубийства. На мой взгляд, это процесс лет на пять — золотое дно.
— Надеюсь.
— Какое-то время безделье вам грозить не будет.
— Мне нужна работа. Чем владел этот парень?
Гарри Рекс, качая головой, снова потянулся к сандвичу.
— Не знаю, — сказал он, откусывая.
Большинство друзей и знакомых Джейка предпочли бы не разговаривать с набитым ртом, но подобные мелочи никогда не останавливали Гарри Рекса.
— Насколько я помню, но, повторяю, это было десять лет назад, у него был дом на Симпсон-роуд с какой-то землей вокруг. Самые крупные его владения — лесопилка и лесной склад на Автостраде, возле Пальмиры. Моей клиенткой была Сибила Хаббард, жена номер два, а у нее, кажется, это был второй или третий брак.
После двадцати лет практики и бесчисленного количества дел Гарри Рекс все еще помнил своих подопечных. И чем колоритнее были подробности, тем дольше он помнил процесс.
Еще глоток пива, и он продолжил:
— Она была довольно миленькая и чертовски ушлая. Работала на лесном складе, фактически заправляла им, и этот окаянный склад приносил хороший доход, пока Сет не решил расширить дело. Он захотел купить еще один, в Алабаме, и начал тратить на него деньги. А там в головном офисе работала секретарша, на которую он глаз положил. Разразился скандал. Сет попался со всеми потрохами, и Сибила наняла меня, чтобы прищучить его. Я прищучил. Дом ей не был нужен, поскольку она не собиралась оставаться в здешних краях. Я убедил суд выдать предписание о продаже лесопилки и склада возле Пальмиры. Бизнес в Алабаме никогда прибыли не давал. Было выручено двести тысяч долларов, которые полностью отошли моей клиентке. У них также была чудная маленькая квартирка на берегу залива возле Дестина. Ее тоже получила Сибила. Вот краткая история того, что произошло. Само дело с фут толщиной, можете при желании пролистать.
— Вероятно, позднее. И вы не имеете представления о том, каков его текущий бухгалтерский баланс?
— Не-а. Я потерял след парня. После развода он залег на дно. Когда я последний раз встречался с Сибилой, она жила на побережье и веселилась с очередным мужем, который, по ее словам, намного моложе ее. Рассказывала, что, по слухам, Сет вернулся в лесной бизнес, но ей мало что об этом известно. — Он с усилием проглотил еду и запил пивом, потом громко рыгнул без всякого смущения и продолжил: — Вы говорили с его детьми?
— Еще нет. Вы их знаете?
— Знал в то время. С ними не заскучаете. Гершел — настоящий неудачник. Его сестра… как же ее звали?
— Рамона Хаббард Дэфо.
— Да, именно. Она на несколько лет младше Гершела и принадлежит к той особой публике, которая населяет северную часть Джексона. Ни сын, ни дочь никогда не ладили с Сетом, и у меня создалось впечатление, что он тоже особых отцовских чувств к ним не питал. Дети, судя по всему, хорошо относились к Сибиле, своей мачехе, а когда стало ясно, что она выигрывает бракоразводный процесс и деньги переходят к ней, окончательно примкнули к ее лагерю. Стойте, дайте догадаюсь: старик ничего им не оставил?
Джейк кивнул, но не произнес ни слова.
— Ну, тогда они взбесятся и пойдут войной. Вам предстоит заварушка, Джейк. Жаль, не могу в нее встрять и поиметь свою часть гонорара.
— Если бы вы знали все!
Остатки чипсов и последний кусок сандвича были отправлены в рот. Гарри Рекс смял бумагу, пакет, салфетки и швырнул все куда-то под стол вместе с пустой бутылкой. Потом выдвинул ящик, достал длинную черную сигару и, не прикуривая, зажал в уголке рта. Он бросил курить, но по-прежнему изводил до десяти сигар в день — жевал их и выплевывал.
— Я слышал, он повесился. Это правда?
— Правда. Причем хорошо подготовившись заранее.
— Есть предположения, почему он это сделал?
— Вы же знаете. Он умирал от рака. Это все, что нам известно. А кто был его адвокатом при разводе?
— Стенли Уэйд. И это была ошибка Сета.
— Уэйд? С каких это пор он занимается разводами?
— Больше не занимается, — расхохотался Гарри Рекс, причмокнул и посерьезнел. — Слушайте, Джейк, я сожалею, но то, что произошло десять лет назад, не имеет ровным счетом никакого значения теперь. Я отнял у Сета Хаббарда все деньги, разумеется, достаточно оставил, остальное отдал своей клиентке и закрыл дело. Что Сет делал после развода номер два — не мое дело. — Он помахал рукой над замусоренным столом. — Во всяком случае, в понедельник. Если захотите выпить позже, прекрасно, но сейчас у меня полно работы.
Выпить с Гарри Рексом позже означало где-то после девяти вечера.
— Конечно. Увидимся, — ответил Джейк, направляясь к двери и переступая через разбросанные по полу папки.
— Слушайте, Джейк, могу я предположить, что Хаббард аннулировал предыдущее завещание?
— Да.
— И оно было подготовлено более крупной фирмой, чем ваша?
— Да.
— Тогда я бы на вашем месте прямо сейчас помчался в суд и подал предварительную заявку на ведение дела о наследстве.
— Согласно воле моего клиента, я должен дождаться похорон.
— И когда они состоятся?
— Завтра в четыре часа дня.
— Суд закрывается в пять. Я бы поторопился. Всегда лучше оказаться первым.
— Спасибо, Гарри Рекс.
— Не за что. — Он снова рыгнул и взялся за очередную папку.
После полудня к дому Сета непрерывным торжественным потоком потянулись соседи, прихожане одной с ним церкви и другие знакомые, чтобы, согласно обычаю, принести угощение, но главным образом, чтобы проверить слухи, которыми полнилась северо-восточная часть округа Форд. Большинство посетителей Летти вежливо разворачивала обратно, она занимала стратегическую позицию у парадной двери, принимала подношения в виде тортов, пирогов, кексов и кастрюлек с различными кулинарными изделиями и в ответ на соболезнования снова и снова повторяла: члены семьи благодарят за участие, но слишком расстроены, чтобы кого-либо принимать.
Кое-кому, тем не менее, удавалось протиснуться в дом и добраться до гостиной, где они с огромным любопытством таращились на обстановку, чтобы проникнуться хоть немного атмосферой жизни своего дорогого почившего друга. Многие искренне горевали — избрать такой трагический способ ухода! Неужели он действительно сам повесился?
Чтобы избежать встречи с соболезнующими, семейство покойного пряталось на заднем дворике, сидя за садовым столом. Предпринятый ими обыск стола и шкафов Сета не принес желаемых результатов. Летти в ответ на расспросы заявила, что ничего не знает, хотя они не очень-то ей поверили. Она говорила спокойно, тихо, серьезно, и это порождало еще больше подозрений.
В два часа дня, когда в потоке посетителей случился перерыв, она подала им ленч там же, в патио. Они велели накрыть садовый стол скатертью, разложить льняные салфетки и сервировать его столовым серебром, хотя оно многие годы оставалось в доме Сета невостребованным и содержалось не в лучшем виде. По их не высказанному вслух, но единодушному мнению, за пять долларов в час самое меньшее, что должна была делать Летти, это добросовестно исполнять обязанности прислуги.
Подавая на стол и улавливая обрывки разговора, Летти поняла, что они обсуждают, кто должен присутствовать на похоронах, а кто — нет. У Йена, например, в разгаре было некое чрезвычайно важное дело, которое, вполне вероятно, могло оказать влияние на финансовое будущее всего штата. На следующий день ему предстояли важные встречи, если бы он пропустил их из-за похорон, это могло стоить ему целого состояния.
Гершел и Рамона неохотно смирились с тем, что не могут не присутствовать на службе, хотя порой Летти казалось, они придумывают всякие уловки, чтобы увильнуть. У Рамоны, например, здоровье якобы слабело с каждым часом, и она не знала, как сможет еще что-либо вынести.
