Дин Кунц - Ложная память
Марти была встревожена этим совершенно новым для нее ощущением неестественной угрозы, кроющейся в окружающем пейзаже, но куда сильнее ее беспокоила новая странность, которую она так неожиданно обнаружила в себе и которая, похоже, усиливалась под влиянием шторма. Ее сердце билось все чаще, подгоняемое иррациональным желанием сдаться колдовской энергии этой бешеной погоды. Внезапно она почувствовала, что боится какой-то темной силы, которую была не в состоянии определить: боится утратить контроль над собою, боится оказаться в полубессознательном состоянии, а по приходе в себя выяснить, что она сотворила нечто ужасное… Нечто отвратительное.
Вплоть до этого утра ее никогда не посещали такие причудливые мысли. Теперь же они непрерывно обуревали ее сознание.
Она вспомнила, что грейпфрутовый сок, который она выпила за завтраком, имел необычно кислый вкус, и спросила себя, не был ли он испорченным. Она не страдала расстройствами пищеварения и особой чувствительностью к качеству еды, но не могло ли быть так, что ее теперешнее состояние объяснялось действием пищевого отравления, которое почему-то повлияло скорее на ее умственное, а не физическое состояние.
Затем промелькнуло еще одно, даже более странное предположение. Испорченный сок мог оказаться причиной ее непонятного состояния не в большей степени, чем ЦРУ, которое передавало ей прямо в мозг какие-то команды с помощью микроволнового передатчика. Если бы она позволила себе и дальше двигаться по этой скользкой извилистой дорожке невероятных допущений, то, несомненно, очень скоро пришла бы к выводу о необходимости изготовить несколько затейливых шляп из алюминиевой фольги для защиты от дальнейшего промывания мозгов.
Пока они шли по прогулочной аллее и спускались по невысокой бетонной лестнице на узкую улицу, где стоял автомобиль, Марти получала не меньше сил от эмоциональной поддержки со стороны Сьюзен, чем та от нее, хотя и надеялась, что подруга не заметит этого или хотя бы не придаст этому значения.
Марти открыла пассажирскую дверь, помогла Сьюзен сесть в красный «Сатурн», обошла машину и села за руль.
Дождь барабанил по крыше, издавая холодные и гулкие звуки, наводящие на мысли о зловещем грохоте копыт, словно четыре Всадника Апокалипсиса — Мор, Война, Глад и Смерть — уже проносились неудержимым галопом по ближнему берегу.
Марти откинула с головы капюшон и принялась рыться сначала в одном кармане плаща, потом в другом, пока не выудила ключи.
Пристроившаяся рядом Сьюзен так и сидела с покрытой головой, склоненной на грудь, прижимая к щекам сжатые кулаки. Ее глаза были закрыты, а лицо напряженно застыло, словно уютный «Сатурн» представлял собой одну из тех гидравлических машин, которые прессуют автомобили в аккуратные трехфутовые кубы.
Внимание Марти сосредоточилось на автомобильном ключе. Она постоянно пользовалась им, но сейчас этот безобидный предмет вдруг показался ей злобным и острым (прежде такого никогда не было). Зазубренная бородка опасно напомнила ей пилку хлебного ножа, а следом на память пришел нож-меццалуна из кухни Сьюзен.
Этот простой ключ был потенциальным оружием. Невероятно, но в мыслях Марти замелькали образы кровавых ран, которые мог бы нанести автомобильный ключ.
— Что-то случилось? — спросила Сьюзен, хотя она все так же не открыла глаз.
Вставив ключ в зажигание и стараясь при этом скрыть охватившую ее душевную сумятицу, Марти ответила:
— Я не сразу нашла ключ. Ну а сейчас все в порядке. Вот он. Двигатель сразу же запустился. Теперь Марти предстояло пристегнуться, но ее руки так тряслись, что пластмассовая защелка и металлический язычок на ремнях безопасности исполнили дробь, как зубы перепуганного человека (которым она, в сущности, и являлась), прежде чем замок наконец защелкнулся.
— А что, если со мной здесь что-нибудь случится и я не смогу добраться домой? — волновалась Сьюзен.
— Я позабочусь о тебе, — ответила Марти, хотя, учитывая ее собственное странное настроение, обещание могло оказаться пустым звуком.
— А если с тобой что-нибудь случится?
— Со мной ничего не может случиться, — поклялась Марти, включая «дворники» на ветровом стекле.
— С каждым может что-нибудь случиться. Посмотри, что случилось со мной.
Марти отъехала от тротуара и в конце короткой улицы свернула налево, на бульвар Бальбоа.
— Держись. Скоро ты окажешься в кабинете доктора.
— Не окажусь, если с нами произойдет несчастный случай, — раздраженно заявила Сьюзен.
— Я хорошо вожу машину.
— Автомобиль может сломаться.
— Автомобиль у меня прекрасный.
— Идет сильный дождь. Если улицы затопит…
— А может быть, нас похитят огромные марсианские слизняки, — прервала ее Марти, — утащат на свою базу и заставят жить с отвратительными спрутами, чтобы вывести новую расу.
— Но ведь здесь, на полуострове, улицы иногда затопляет, — уперлась Сьюзен.
— А еще в это время года около пирса прячется снежный человек и откусывает головы неосторожным прохожим. Будем надеяться, что там машина не испортится.
— Ты — испорченная женщина, — обвиняюще заметила Сьюзен.
— Я ужасна, как сам черт, — подтвердила Марти.
— Жестокая. Ты. Вот так!
— Я просто отвратительная.
— Отвези меня домой.
— Нет.
— Я тебя ненавижу.
— А я тебя все равно люблю, — отозвалась Марти.
— Пропади все пропадом, — жалобно сказала Сьюзен, — я тебя тоже люблю.
— Держись.
— Это так трудно.
— Я понимаю, моя хорошая.
— А если кончится бензин?
— У нас полный бак.
— Я здесь задыхаюсь. Я не могу дышать.
— Суз, ты дышишь.
— Но воздух здесь такой… затхлый. У меня болит в груди. Сердце.
— А у меня колючая заноза в заднице, — взорвалась Марти. — Угадай, как ее зовут.
— Ты просто сука.
— Это мы уже знаем.
— Я тебя ненавижу.
— А я тебя люблю, — терпеливо сказала Марти.
Сьюзен расплакалась, закрыв лицо руками.
— Я не могу так больше.
— Это скоро пройдет.
— Я сама себя ненавижу.
— Не говори так, — нахмурилась Марти. — Никогда не говори.
— Я ненавижу то, во что превратилась. Ненавижу это испуганное дрожащее существо, которым я стала.
Глаза Марти затуманились от слез жалости. Она принялась неистово моргать.
Со стороны холодного Тихого океана шли новые и новые массы черных облаков, они все плотнее заполняли небо, и казалось, что это вернулась ночь и стремится заполнить собою этот унылый новый день. Пожалуй, все автомобили, двигавшие на север по Пасифик-Коаст-хайвей, включили фары, и мокрый черный асфальт сверкал серебром в их свете.
Ощущение подкрадывающейся неестественной угрозы, возникшее было вновь в сознании Марти, прошло. В дождливом дне больше не мерещилось ничего странного. Теперь в ее восприятии мир был настолько щемяще красивым, настолько верным в каждой его детали, что хотя она больше не боялась ничего в нем, но ужасно страшилась потерять его.
Сьюзен сказала с отчаянием в голосе:
— Марти, ты можешь вспомнить меня… такой, как я была прежде?
— Да. Очень четко.
— А я не могу. Бывают дни, когда я не могу вспомнить себя иной, лишь такой, какая я сейчас. Я боюсь, Марти. Не только выходить наружу, из дома. Я боюсь… всех тех лет, которые мне предстоят.
— Мы пройдем через эти годы вместе, — уверила ее Марти, — и увидишь, там будет много хороших лет.
Вдоль шоссе, ведущего на Фэшион-айленд, к роскошным магазинам и деловому центру Ньюпорт-Бич, росли мощные финиковые пальмы. Под напором ветра деревья потрясали своими густыми зелеными гривами, словно прайд рассерженных львов, изготовившихся издать оглушительный рев.
Доктор Марк Ариман арендовал помещения на четырнадцатом этаже одного из зданий, возвышавшихся над просторно раскинувшейся площадью, которую занимали магазины. Переход Марти и Сьюзен от стоянки автомобилей до вестибюля, напоминавшего пещеру из полированного гранита площадью в несколько акров[9], а затем по его просторам в лифт оказался намного легче, чем путешествие из мирной Хоббитании в ужасный Мордор, страну Врага всего сущего, которое совершил Фродо для того, чтобы уничтожить Кольцо Всевластия[10], но Марти тем не менее испытала огромное облегчение, когда двери закрылись и кабина с легким мурлыканьем двинулась вверх.
— Почти безопасно, — пробормотала Сьюзен, вглядываясь в табло над дверью, где торопливо сменялись цифры, указывая на приближение к четырнадцатому этажу, где в святилище уже дожидались ее появления.
Хотя кабина лифта была полностью закрыта и они находились в ней лишь вдвоем с Марти, Сьюзен никогда не чувствовала себя в ней в безопасности. Поэтому Марти обнимала подругу одной рукой за плечи. Она знала, что в болезненном восприятии Сьюзен и клетушка, в которой они поднимались на четырнадцатый этаж, и коридоры, куда они попадали из нее, даже комната, где приходилось несколько минут дожидаться приема у психиатра, — все это были враждебные территории, скрывавшие бесчисленные угрозы. Любое общественное место, неважно, насколько оно было маленьким и укрытым от внешнего пространства, представляло собой открытое место в том смысле, что там в любое время мог появиться кто угодно. Она ощущала себя в безопасности только в двух местах: в своем доме на полуострове и в частной лечебнице доктора Аримана, где ее не беспокоила даже драматическая панорама побережья, разворачивавшаяся в окне.
