Дин Кунц - Ложная память
Обзор книги Дин Кунц - Ложная память
Дин Кунц
ЛОЖНАЯ ПАМЯТЬ
Посвящаю эту книгу Тиму Хили Хатчинсону, чья вера в мою работу, неизменная с давних пор до нынешнего дня, придавала мне силы в те моменты, когда я особенно нуждался в поддержке, и Джейн Морпет, редактору, взаимоотношения с которой являются самыми длительными за всю мою карьеру благодаря лишь ее исключительному терпению, доброте и снисходительности к дуракам!
Это вымышленная история. Сюжет в целом, равно как и отдельные описанные в романе события и действующие лица, являются порождением фантазии автора. Любое возможное совпадение с реально существующими людьми, компаниями или происшествиями является случайным.
АУТОФОБИЯ — реально существующее психическое расстройство. Этим термином обычно обозначают три различных состояния: (1) боязнь пребывания в одиночестве, (2) боязнь собственного эгоцентризма и (3) боязнь самого себя. Третья форма является редчайшей из всех перечисленных расстройств.
Призрак облетающих лепестков
Зыбко тает в цветах
И свете луны…
ОКИОКошачьи усы,
перепонки на лапах моего пса,
который так любит плавать:
в каждой мелочи виден Бог.
КНИГА ПЕЧАЛЕЙВ реальном мире
как и в снах,
все не таково, каким кажется.
КНИГА ПЕЧАЛЕЙЖизнь — жестокая комедия.
И в этом
Кроется ее трагизм.
МАРТИН СТИЛУОТЕРГЛАВА 1
В тот январский вторник, когда ее жизнь изменилась навсегда, Мартина Родс проснулась с головной болью, усмирила изжогу двумя таблетками аспирина с грейпфрутовым соком, полностью погубила свою прическу, взяв шампунь Дастина вместо своего, сломала ноготь, сожгла тост, обнаружила муравьев, рядами шествовавших по шкафчику под раковиной на кухне, уничтожила вредителей, полив их пестицидом с такой же жестокостью, с какой Сигурни Уивер в одном из тех старых фильмов про злобных внеземных пришельцев поливала врагов пламенем из своего огнемета, затем собрала бумажными полотенцами и торжественно поместила в мусорное ведро оставшиеся после побоища крохотные трупы, напевая при этом себе под нос реквием Баха, и поговорила по телефону со своей матерью, Сабриной, которая, несмотря на то что после свадьбы прошло уже три года, продолжала с надеждой ожидать распада брака Мартины. И при всем этом в ней сохранялось оптимистичное — даже, пожалуй, восторженное — отношение к предстоящему дню, так как она унаследовала от своего покойного папаши Роберта Вудхауса, Улыбчивого Боба, сильный характер, потрясающие способности к преодолению препятствий и глубокую любовь к жизни, а вдобавок еще и синие глаза, исси-ня-черные волосы и кривоватые пальцы на ногах.
Спасибо, папочка!
Убедив мать, как всегда исполненную надежды, в том, что супружеская жизнь четы Родсов остается все такой же счастливой, Марти накинула кожаную куртку и повела своего золотистого ретривера Валета на утреннюю прогулку. С каждым шагом головная боль становилась все слабее.
Солнце острило свои огненные клинки на точиле ясного неба на востоке. Однако с запада прохладный береговой бриз нес зловещие груды темных облаков.
Собака беспокойно поглядывала на небо, осторожно принюхивалась к воздуху и настораживала висячие уши на шумевшие на ветру пальмовые листья. Ну конечно же, Валет не мог не знать о приближении шторма.
Он был ласковым игривым псом, но, однако, пугался громких звуков, как если бы в прежней жизни был солдатом и его часто посещали воспоминания о полях сражений, разрываемых пушечной канонадой.
К счастью для него, дождливая погода в Южной Калифорнии редко сопровождалась громом. Обычно дождь шел, не оповещая о себе, он шипел на улицах, шептался с листвой, ну а эти звуки даже Валет находил успокаивающими.
Обычно по утрам Марти целый час ходила с собакой по узким, обсаженным деревьями улицам Короны-дель-Мар, но по вторникам и четвергам у нее были особые дела, из-за которых экскурсию приходилось ограничивать пятнадцатью минутами. Валет, похоже, держал в своей пушистой голове календарь, так как по вторникам и четвергам он никогда не слонялся без толку и справлял нужду неподалеку от дома.
Этим утром, отойдя всего лишь один квартал от дома, пес застенчиво осмотрелся на травяном газоне между тротуаром и проезжей частью, осторожно поднял правую ногу и, как обычно, пустил струйку с таким видом, будто расстраивается из-за того, что место чересчур открыто.
Еще через неполный квартал он приготовился было выполнить вторую половину своего утреннего дела, но в этот момент его напугал громкий выхлоп проезжавшего мимо грузовика с мусором. Пес забился под королевскую пальму и осторожно выглядывал сначала с одной стороны ствола, а потом с другой, уверенный, что жуткая тарахтелка вот-вот появится снова.
— Уже все в порядке, — сообщила ему Марти. — Дурацкий шумный сломанный грузовик уехал. Все прекрасно. Больше стрельбы здесь не будет.
Но Валет так и не поверил ей и продолжал беспокоиться.
Марти была одарена еще и тем терпением, которое отличало Улыбчивого Боба, особенно когда ей приходилось иметь дело с Валетом, которого она любила почти так же сильно, как любила бы ребенка, если бы он у нее был. Пес обладал прекрасным характером и был очень красив — шерсть цвета яркого золота, пушистые ноги бело-золотые, а на заду и пышном хвосте мягкие белоснежные флаги.
Конечно, в те минуты, когда пес приседал, чтобы справить нужду, как сейчас, Марти никогда не смотрела на него, потому что он при этом смущался ничуть не меньше, чем монахиня, которой довелось бы попасть в бар с полуголыми официантками. Ожидая, пока Валет покончит со своими делами, Марти негромко напевала «Время в бутылке» Джима Кроса — этот мотив всегда помогал собаке успокоиться.
Не успела она начать второй куплет, как по ее спине внезапно пробежала волна холода, заставив умолкнуть. Марти не относилась к числу женщин, одаренных способностью предвидения, но, когда ледяная дрожь добралась до шеи, ее охватило ощущение надвигающейся опасности.
Обернувшись, она была почти готова увидеть приближающегося противника или стремительный автомобиль. Но нет, она была по-прежнему одна на этой тихой жилой улице.
Ничто не стремилось к ней со смертельной угрозой. Шевелилось лишь то, что было подвержено действию ветра. Трепетали деревья и кусты. По тротуару неслись несколько свежесорванных коричневых листьев. Оставшиеся с недавнего Рождества гирлянды мишуры и лампочек шелестели и раскачивались под карнизом близлежащего дома.
Чувство обеспокоенности осталось, но Марти уже почувствовала себя совершенной дурой. Заметив, что затаила дыхание, она выдохнула, а когда воздух чуть слышно засвистел на зубах, то поняла, что крепко стиснула челюсти.
Вероятно, она все еще была напугана тем сном, от которого проснулась после полуночи, тем же самым, который уже видела несколько раз на протяжении последних ночей. Человек, сделанный из мертвых прелых листьев, — вот какой была фигура из кошмара. Куда-то неистово мчащаяся…
Затем ее пристальный взгляд упал на ее собственную удлиненную тень, которая протянулась по коротко подстриженной траве газона, лежала на проезжей части и загибалась на растрескавшийся бетонный тротуар. Это было невозможно объяснить, но ее беспокойство перерастало в тревогу.
Она отступила на шаг, потом еще на один, и, конечно, ее тень перемещалась вместе с нею. Только сделав третий шаг назад, она осознала, что испугалась именно этого самого силуэта.
Смешно. Еще абсурднее, чем ее сон. И все же что-то в ее тени было не так: какое-то изломанное искажение, нечто угрожающее. Ее сердце забилось с такой силой, как кулак колотит в дверь. В свете не успевшего подняться по небосклону утреннего солнца тени зданий и деревьев тоже были искажены, но она не видела ничего, внушавшего страх в их вытянутых переплетавшихся тенях — только в своей собственной тени.
Марти понимала нелепость своего испуга, но это понимание не уменьшало ее беспокойства. Ее начинал охватывать ужас, она пребывала на грани паники.
Тень, казалось, пульсировала в такт мощным замедленным ударам ее собственного сердца. При виде этого Марти все больше переполнял страх. Она закрыла глаза и попробовала взять себя в руки. На мгновение она ощутила себя настолько легкой, что, казалось, у ветра должно было хватить силы для того, чтобы поднять ее и увлечь в глубь материка вместе с облаками, неуклонно сжимавшими полосу холодного синего неба. Но, когда она несколько раз глубоко вздохнула, вес постепенно возвратился к ней.
