Дэн Симмонс - Мерзость
И наконец — мы спускаемся еще на несколько метров, следя за тем, чтобы связывающая нас веревка слегка провисала, — я признаюсь себе, что не уверен, что когда дойдет до дела, у меня хватит духу на попытку покорения Эвереста, даже если Альпийский клуб вдруг решит пригласить недостаточно опытного и стесненного в средствах янки присоединиться к их следующей экспедиции на Эверест. (Я знаю, что еще одна экспедиция обязательно будет. Если уж англичане приняли вызов и затеяли какую-либо грандиозную и героическую экспедицию, они ни за что не отступят, даже после гибели своих героев — Роберта Фолкона Скотта и Мэллори — во время предыдущих попыток. Упрямый народ эти англичане.)
Внезапно мы с Жан-Клодом оказываемся на том самом месте, откуда четыре человека из группы Уимпера, впервые покорившей вершину, сорвались навстречу своей ужасной смерти.
Здесь я должен прервать свой рассказ и объясниться. Конечно, это кажется странным, что я вдруг начинаю описывать несчастный случай, который произошел в июле 1865 года, за 60 лет до приключения 1925 года, о котором я собираюсь рассказать. Но потом вы поймете, что по меньшей мере одна из вроде бы незначительных деталей трагедии, случившейся с группой Уимпера, впервые поднявшейся на Маттерхорн, стала тем самым элементом, который позволил осуществиться в высшей степени неофициальной и практически не упоминавшейся гималайской экспедиции Дикона — Клэру — Перри в 1925 году.
Группа Уимпера поднялась на вершину в связке — все семеро, — но по какой-то причине при спуске альпинисты разделились. Возможно, товарищи Эдварда Уимпера и превосходный проводник Мишель Кро стали жертвой опьянения победой и усталости. В первой связке из четырех человек Кро — самый опытный альпинист — шел первым, за ним абсолютный новичок Хэдоу, приятель Дугласа, потом довольно опытный альпинист Хадсон, а последним 18-летний талантливый альпинист лорд Фрэнсис Дуглас.
Трое остальных — все еще стоявшие на дальнем, швейцарском краю вершины, когда их товарищи начали спуск, — образовали вторую связку: первым шел Старый Петер Таугвальдер, затем Молодой Петер Таугвальдер и, наконец, Эдвард Уимпер. Два заурядных проводника и один превосходный альпинист. Таким образом, покоривший вершину отряд состоял из четырех британцев — одного профессионала, одного способного новичка и двух просто новичков — двух относительно опытных жителей швейцарского кантона Вале (Таугвальдеры) и одного по-настоящему одаренного уроженца Савойи, Мишеля Кро. По логике вещей, опытный проводник Кро должен был руководить экспедицией — принимать решения и выбирать маршрут, — но, несмотря на то, что он возглавлял группу при спуске на «коварном участке» над нависающим козырьком, главным в экспедиции оставался Уимпер. Кро был очень занят; несмотря на помощь Хадсона, который время от времени поддерживал ноги лорда Фрэнсиса Дугласа и даже просто направлял их на выступы и впадины скалы, работы у него хватало. Он точно так же помогал не слишком уверенному в себе и физически гораздо более слабому Хэдоу на каждом шагу сложного спуска. Одновременно Кро должен был найти самый лучший и самый безопасный путь вниз, а затем — к самому легкому гребню.
Так семеро альпинистов спускались по «коварному участку» между вершиной и закругленным карнизом, на который только что ступили мы с Жан-Клодом и Диконом.
Однако непосредственно над тем местом, где мы теперь стояли — как оказалось, роковым местом, — у лорда Фрэнсиса Дугласа, самого молодого из них, хватило смелости и ума предложить, чтобы все шли в одной связке, точно так же как при успешном восхождении на вершину. Не знаю, почему Уимпер или Кро не предложили этого раньше.
По существу, это обеспечивало дополнительную безопасность. «Коварный участок» спуска с Маттерхорна между вершиной и волнообразным карнизом был сложным и теперь, в 1924 году, с закрепленными веревками и разведанными маршрутами, когда большая часть неустойчивых камней уже была сбита вниз альпинистами. Во времена Уимпера «коварный участок» был еще более коварным, особенно с точки зрения «объективной опасности», такой как камнепад, однако самая большая опасность — и тогда, и теперь — заключается в том, что здесь очень трудно найти крошечные выступы, углубления и трещины, чтобы зацепиться пальцами или упереться ногой, и практически нет торчащих камней и плоских участков, пригодных для организации страховки.
Теперь, когда Уимпер и два проводника, Таугвальдеры, оказались в одной связке с остальными — как выяснилось, веревка, связывавшая Старого Петера и лорда Фрэнсиса Дугласа, была непригодной, — все семеро, и особенно новички, чувствовали себя увереннее, новый порядок не обеспечивал большей или дополнительной безопасности.
Все произошло внезапно и быстро. Несмотря на официальное расследование в Церматте, во время которого в течение нескольких последующих дней были допрошены все оставшиеся в живых участники событий, несмотря на появившиеся впоследствии газетные статьи, книги Уимпера и остальных выживших, несмотря на тысячи газетных заметок, рассказывавших о трагедии, никто точно не может сказать, что именно случилось и в какой последовательности.
Вероятнее всего, самый неопытный из всех, 19-летний Дуглас Хэдоу, оступился — даже несмотря на помощь Кро — и упал, сильно ударив проводника и сбив его с ног. Общий вес внезапно потерявшего равновесие Кро и Дугласа Хэдоу меньше чем за секунду лишил опоры более опытного преподобного Чарльза Хадсона и растерявшегося лорда Фрэнсиса Дугласа. Через мгновение четверо связанных веревкой альпинистов уже скользили вниз, навстречу смерти.
Действия последних троих в связке — Старого Петера Таугвальдера, которого с лордом Фрэнсисом Дугласом и остальными, летевшими в пропасть, все еще связывал кусок дешевой веревки, Молодого Петера и самого Уимпера — были мгновенными и инстинктивными, продиктованными многолетним опытом.
Обеспечить надежную страховку мог только Старый Петер. У него была хорошая, относительно широкая опора для ног. Более того, он стоял ниже одного из немногих скальных выступов на всем «коварном участке» спуска, и он, не задумываясь, набросил на этот выступ веревочную петлю. Выше его Молодой Петер и Уимпер ухватились одной рукой за ближайшие камни, а другой за веревку и приготовились страховать сорвавшихся.
Веревка натянулась, как струна. Механический удар от четырех падающих с ускорением тел, который пришелся на трех остальных — и особенно на Старого Петера, — был ужасен. Веревка врезалась в ладони Старого Петера, оставив глубокий ожог, не заживавший несколько недель. (Пребывавший в смятении и мучимый чувством вины Старый Петер демонстрировал всем желающим свой шрам.)
Но, несмотря на петлю вокруг небольшого выступа над Старым Петером — а возможно, из-за нее, — веревка лопнула посередине. Гораздо позже Эдвард Уимпер говорил репортеру, что этот жуткий звук он не может забыть уже двадцать пять лет — и не забудет до самой смерти.
В своей книге он писал:
Несколько секунд мы смотрели, как наши несчастные товарищи скользили вниз на спине, раскинув руки и пытаясь спастись. Они исчезали из поля зрения целые и невредимые, падали по одному, из пропасти в пропасть на ледник Маттерхорн внизу, с высоты почти 4000 футов.
Чтобы пролететь почти милю, требуется довольно много времени. К счастью — если это слово вообще применимо, — они почти наверняка были мертвы и изуродованы задолго до того, как достигли дна. Я много раз слышал рассказы альпинистов — и в Штатах, и в Европе — об ужасах многочасового спуска после падения товарища или товарищей. Это было тяжело. Каждый описывал, как шел по прерывающимся следам крови на снегу, камнях и льду — огромного количества крови — мимо разбросанных ледорубов, окровавленных обрывков одежды, ботинок, мимо оторванных частей тел.
Путь Уимпера и Таугвальдеров — когда они наконец нашли в себе силы продолжить спуск, что, по словам Уимпера (винившего в задержке растерянных, охваченных ужасом Таугвальдеров), произошло через полчаса после падения товарищей, — лежал по самому ступенчатому гребню. Оттуда им был хорошо виден кровавый маршрут — тела ударялись о камни, отскакивали от них, продолжая путь в пропасть — по отвесному склону Маттерхорна на лежащий внизу ледник.
Уимперу потребовалось больше двух дней уговоров, лести, угроз, подкупа и обращения к совести проводников из Церматта, чтобы подняться на тот ледник и «забрать тела». Местные проводники — все члены влиятельного профсоюза — очевидно, гораздо лучше неопытного британского альпиниста знали, что представляли собой «тела» после такого падения. Проводники прекрасно представляли то, что Уимпер называл «несложным подъемом к подножию горы». Взобраться к леднику у подножия северного склона Маттерхорна — это опасное предприятие (в каком-то смысле не менее опасное, чем восхождение на вершину) из-за невидимых расселин, готовых обрушиться в любую секунду сераков,[8] неустойчивых пирамид и наклонных башен из старого льда, а также лабиринта из ледяных глыб, в котором можно плутать (и обычно люди плутали) несколько часов или даже дней.
