Myriad, SadSonya - Червь
Но теперь мне нужно было обдумать планы Выверта. Был ли он действительно честен насчёт помощи городу? У меня не было причин считать, что он лжёт, да и Сплетница поручилась за него. И в то же время эмблемой Выверта была змея, а Сплетница и раньше скрывала правду и многое недоговаривала.
Вопрос в том, выбрала ли я этот путь потому, что так будет лучше? Нет. По крайней мере, вряд ли именно это было решающей причиной .
Тогда зачем я это делала?!
Несколько часов назад на этот вопрос было трудно ответить, сейчас стало труднее вдвойне. Настолько, что это напугало меня. Как я могла до такого докатиться?
Я вспомнила о времени, когда я сидела на одном из университетских занятий моей мамы. Мне, скорее всего, было не больше десяти, папа был занят, а мама не смогла подыскать няню. Я была не по годам развитой, и адски гордилась тем, что могу сидеть на лекции по английскому, рядом с парнями и девушками, закончившими школу, и понимать то, о чём говорила моя мама. Мы даже вместе прочли книгу “Не апельсинами едиными…” за предшествующие несколько недель, поэтому я знала материал лекции.
Пока я сидела и слушала, вошёл пожилой человек и сел рядом со мной в заднем ряду. С теплотой в голосе он пробормотал, что моя мать была превосходным преподавателем. Затем, спустя несколько минут, когда я набралась мужества, чтобы поднять руку и ответить на один из её вопросов, он похвалил меня, встал и ушёл. Меня переполняла гордость за себя и маму. Но, даже в таком состоянии, в этом человеке меня поразили его волосы. Нелепый зачёс.
Когда лекция была закончена, мама повела меня домой, и я упомянула об этом человеке, в котором она признала заведующего своей кафедры, своего начальника. Тогда я упомянула его прическу — как плохо она смотрелась.
— Посмотри на всё это с его точки зрения, — объяснила она. — Возможно, давным-давно, он начал понемногу лысеть, но он мог зачесывать волосы на одну сторону, чтобы лысину почти не было видно. Каждый год он зачесывал всё больше и больше волос на одну сторону. Изменения были постепенными, он медленно привыкал к своему виду в зеркале, каждое утро, каждый вечер. Множество маленьких шагов.
— Почему никто не укажет ему на это? — спросила я её.
— У него нет никого, кто мог бы ему подсказать, — ответила она. — И любой, кто его знает достаточно хорошо, не хочет задевать его самолюбие, даже если в итоге это пошло бы ему на пользу.
— Ты бы могла, — сказала я ей.
Она так и сделала, на той же неделе. Сорвала шоры с глаз старого завкафедры английского языка. По её словам, он постригся, затем позднее поблагодарил её. Тот случай и поступок мамы навсегда врезались в мою память.
Я сглотнула комок в горле. Когда я вспоминала её, меня всегда заставало врасплох это острое чувство потери. Прямо сейчас я отдала бы что угодно за полчаса беседы с ней. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что она бы всё поняла и объяснила такими простыми словами, что найти решение оказалось бы очень легко.
Мне пришлось остановиться, посмотреть вверх, смахнуть слезы с глаз и глубоко вздохнуть, прежде чем я продолжила путь.
Действительно ли я была в такой же ситуации, что и тот старик? Я позволила себе потихоньку скатиться в тупик, лишь из-за того, что за своими текущими проблемами не разглядела возможных вариантов развития событий?
У меня не было абсолютно четкого представления обо всём происходящем. Я всё ещё была уверена, что смогу отправить это письмо, покончить с этим... но прежде чем я это сделаю, я должна привести свои мысли в порядок. Составление письма в голове не помогало, мне нужно было видеть перед собой слова на мониторе, конкретные слова, чёрным по белому.
Я обошла вокруг своего дома и полезла в карман за ключами. Прежде, чем я смогла их найти, папа открыл дверь:
— Привет, Тейлор. Рад видеть тебя живой и здоровой.
Папа выглядел усталым, на годы старше, чем в прошлый раз, когда я его видела.
Я быстро его обняла.
— Привет, папа. Ты получил моё сообщение, про то, что я опоздаю?
— Получил, — он закрыл и запер за мной дверь. — Что случилось?
Я сняла толстовку, удостоверившись что мой перцовый баллончик, телефон и ключи были в карманах, затем повесила её рядом с дверью и пожала плечами.
— Ничего серьёзного. Я была у Брайана, помогала ему собирать мебель, когда неожиданно без предупреждения пришли его сестра и сотрудник соцслужбы. Я не могла просто так уйти, это выглядело бы неловко, — так всё и было, но только немного раньше
— Понятно, — пробормотал он. — Вы были с ним наедине?
— Нет, — солгала я, чтобы у него не сложилось неправильное впечатление. — По крайней мере, недолго. Лиза уехала за несколько минут до того, как зашли соцработник и сестра.
— Смотрю, у тебя появилась новая рубашка. Красивая.
— Лизина, — придумала я, немного ерзая под его пристальным взглядом.
— Вот оно что, — кивнул он.
— Я собираюсь пойти в свою комнату, хорошо? Я немного устала.
Папа покачал головой.
— Я предпочел бы, чтобы ты осталась. Нам нужно поговорить.
Мой мозг и так был перегружен всякой всячиной и внутренними спорами, и мне совсем не хотелось придумывать новую порцию вранья для папы.
— Мы можем отложить это до завтрашнего утра? — предложила я ему, отступая к двери в коридор и складывая руки в умоляющем жесте, — Мне очень нужно хотя бы минутку посидеть за компьютером и привести мысли в порядок.
Я толкнула дверь, но она не открылась. Странно. Я попробовала дернуть дверную ручку, но и это не помогло.
— Дверь заклинило, — сказала я.
— Дверь заперта, Тейлор. Так же, как и дверь в гостиную, — ответил мне папа. Я посмотрела на него, и он показал мне в своей руке старомодный ключ.
Пока я молча наблюдала, он выдвинул два стула из-за кухонного стола, поставил один посредине комнаты, затем установил второй напротив двери и сел на него.
— Садись.
— Папа, сегодня правда не самое лучшее...
— Садись!
У меня сжалось сердце. По крайней мере, я так себя чувствовала. Живот свело от неприятного предчувствия.
— Сегодня я говорил с сотрудником твоей школы, — сообщил он мне, подтверждая мои опасения.
— Прости.
— Тейлор, ты пропустила почти месяц занятий. Три недели. Ты пропустила основные тесты, не сдала вовремя проект, домашние задания... мне сказали, что ты можешь завалить семестр, если уже не сделала этого.
— Я… прости, пожалуйста, — повторилась я.
— Возможно, я смог бы всё понять, я же знаю, с чем тебе приходилось иметь дело, за исключением того, что ты ничего не сказала мне. Ты мне лгала.
Я не смогла подобрать слова для ещё одного извинения.
— Я позвонил в школу, чтобы узнать, как у тебя дела, и они сказали, что уже некоторое время ты не появляешься на занятиях, и я не знал, что делать. Я просто... почувствовал себя абсолютно потерянным. И позвонил твоей бабушке.
Я вздрогнула. Речь шла о матери моей мамы, строгой женщине, которая никогда полностью не считала папу достойной парой для своей дочери. Для него было совсем не просто сделать этот звонок.
— Она убедила меня в том, что, возможно, я слишком старался быть твоим союзником, и недостаточно старался быть родителем. Если бы она сказала мне это неделю назад, я бы повесил трубку. Но после того, как я поговорил с сотрудником школы, я понял, как я подвёл тебя...
— Ты меня не подводил, — сказала я ему. Я была захвачена врасплох тем, что мой голос немного сорвался от волнения.
— Нет, подвёл. Очевидно, если мы попали в такую ситуацию, когда ты не можешь со мной просто поговорить, значит, что-то мы делали не так. Больше никаких тайн, никакой полуправды. Мы останемся здесь на всю ночь, если это будет необходимо. Я даже завтра отпрошусь с работы, если будет нужно, но мы поговорим.
Я кивнула и с трудом сглотнула комок в горле. Я всё ещё не села на стул, который он поставил посреди кухни.
— Мне, хм, нужно в туалет.
— Хорошо, — он встал. — Я провожу тебя туда, а после провожу тебя обратно в кухню.
— Ты что, обращаешься со мной как с заключенным?!
— Ты — моя дочь, Тейлор. Я люблю тебя, но я знаю, что что-то происходит, и это не просто издевательства, или это что-то, связанное с издевательствами, но чём ты ещё не упоминала. Я боюсь за тебя, Тейлор, потому, что ты избегаешь меня, и ничего не рассказываешь, даже если выливается в провал на экзаменах.
— Таким образом, ты хочешь заставить меня всё рассказать, делая из меня пленника, — ответила я, позволив прозвучать в голосе гневу и страданию. — Ты думаешь, что это нормально, после того, как эти с-суки из школы столько раз загоняли меня в угол, отрезая путь к отступлению? Я что, и дома должна терпеть такое же дерьмо с доминированием и издевательствами?
Папа ответил мне с максимальным терпением:
— Я надеюсь, ты знаешь, что я делаю это потому, что люблю тебя.
Я знала. Но это совсем не облегчало моё положение.
— Тебе точно нужно в ванную, Тейлор?
Я помотала головой. Всё, что мне было нужно — убраться из этой комнаты. Я видела, как он скривил губы, и знала, что он понял, что я просто искала способ сбежать.
